— Заходи, — дружелюбно пригласила его девушка. — Я тебя не трону.
Платон медленно вошел в рубку. Доната отвернулась от него, склонилась над приборной доской и принялась давить на кнопки.
— Эй, осторожно, — возвысил голос Платон, — ты мне автопилот отключишь!
— Давно отключила, — спокойно ответила Доната. — Ты лучше скажи, зачем вот эта кнопка?
Она потянулась к дальнему углу панели, до которого, очевидно, у нее еще не дошли руки.
— Не вздумай нажимать, — предупредил ее Платон. — Она отключает противоастероидное защитное поле.
Археолог внезапно заметил свою тросточку — она лежала на кресле второго пилота немного позади Донаты — и начал мелкими шагами подходить к нему все ближе и ближе.
— Стой, где стоишь, — строго сказала Доната, не переставая щелкать кнопками, — а то мне потом будет морока соскребать твои внутренности с панели управления. Кстати, спасибо за сведения. Теперь я в общих чертах представляю, как управлять этой яхтой, так что твое присутствие на борту мне больше не требуется.
Платон уже готов был совершить мощный бросок, но то, что произошло потом, буквально приковало его к полу. Доната без видимых усилий оторвала от кресла толстый металлический поручень, выпрямила его и пальцами сплющила один конец. Теперь она держала в руках что-то вроде короткого тяжелого дротика. Она встала с кресла и занесла дротик над головой, целясь в Платона.
— Погоди! — торопливо произнес Платон, отступая назад. — Может, мы договоримся? Меня, ведь тоже ждет на Шаране тюрьма! Давай сбежим вместе. Двое всегда лучше, чем один.
— Мне наплевать на твои неприятности с холодной планетой, — ответила Доната. — Непрошеные попутчики, равно как и лишние свидетели, мне не нужны.
— У меня друзья в правительстве Ирунгу! — в отчаянии воскликнул Платон, делая еще шажок по направлению к тросточке. — Я всегда считал Альчеру неотъемлемой частью Сильванги!
Доната внезапно злобно усмехнулась.
— Эти дикари совершенно обнаглели, если они смеют распространять подобные заявления! Скоро придет пора поставить их на место. Если ты поддерживаешь с ними отношения, тебе же хуже…
Платон понял, что ему осталось жить считанные секунды, рванулся вперед и схватил тросточку. На активацию парализующего луча понадобилась доля секунды. В следующее мгновение археолог понял, что луч не действует. Доната равнодушно наблюдала за ним.
— Пока ты спал, я разобрала твой энергетический жезл, — сказала она. — Советую тебе его выбросить. Я бы постыдилась появляться с таким барахлом на людях.
Платон, несмотря на драматизм происходящего, невольно обиделся за свою замечательную тросточку.
— Лучше мне пока не попадались, — небрежно ответил он. — И, кстати, ты его недооцениваешь. Помимо парализации, у него много других полезных операций.
С этими словами он надавил на рычажок внутри трости, и мимо лица Донаты просвистел стальной крюк на сверхпрочной леске. Это несложное устройство для экстренных подъемов и спусков сыграло свою роль: Доната отпрянула в сторону и рефлекторно пригвоздила крюк к стене своим самодельным дротиком. Платон, не теряя времени, бросился к пульту управления и ударил кулаком по кнопке аварийного сигнала. На табло вспыхнула красная лампочка. Археолог знал, что в этот миг в пространство полетел сигнал SOS. «Это ее задержит», — подумал он, выскочил из рубки, захлопнув за собой дверь, и кинулся бежать по коридору. Позади раздался яростный вопль, дверь распахнулась, едва не слетев с петель, но Платон уже миновал коридор и заперся в шлюзе в пустой кормовой части. Он быстро оглянулся по сторонам в поисках пути к спасению. «Спасательная капсула!» — радостно воскликнул он, когда догадался, куда попал. На дверь обрушился мощный удар. Платон понял, что следующего удара она не выдержит, и одним прыжком забрался в капсулу. «А я-то еще человеком ее считал!» — подумал он. Выбирать курс времени не оставалось: краем глаза Платон заметил движение в отсеке и катапультировался в пространство. Уже в полете он заметил, что из петлицы его костюма пропал цветок кактуса. Последней его мыслью было: «Зачем он ей?!» Потом на него навалилась перегрузка, и он потерял сознание.
Глава 7
СЕРДЦЕ АЛЬЧЕРЫ
Когда Платон пришел в себя, то долго не мог понять, где он и что с ним случилось. Он лежал на спине, чем-то придавленный и скованный по рукам и ногам. Над его головой ярко сверкали звезды в ночном небе. В воздухе ощущался необычный, очень приятный цветочный аромат. Вокруг царила полная тишина.
Платон пошевелился, почувствовал вкус крови во рту, и в его памяти начали оживать картины пережитого на яхте. Он вспомнил насмешливый голос Донаты и ее изящные ручки, ломающие стальное кресло с такой легкостью, словно оно было бумажным макетом; вспомнил сумасшедший бег по неосвещенным переходам корабля и отчаянный старт в неизвестность. Что ж, он остался жив — уже хорошо. Теперь оставалось выяснить, куда он попал.
Платон обвел глазами окружающее пространство. На мгновение его бросило в дрожь — спасательная капсула разломилась почти пополам и полностью разгерметизировалась. Платон принюхался к запаху цветов и сделал еще один приятный вывод: «Куда бы я ни приземлился, здесь есть вполне пригодная для дыхания атмосфера». Платон еще раз попробовал приподняться и наконец догадался, что все еще пристегнут к сиденью. Непослушными руками археолог отстегнул ремни, с трудом выбрался из капсулы и свалился на мягкую траву. Несколько секунд он переводил дух, потом поднял взгляд и сразу забыл обо всем, кроме того, что видел.
Капсула лежала на цветущем склоне холма. Цветы были такие, каких Платон раньше не встречал: красно-синие бутоны медленно колыхались сами собой на длинных изогнутых стеблях, источая сладкий аромат. Шагах в пятидесяти начинался лес, похожий на дубраву: там густо росли кряжистые деревья с изумрудно-зелеными резными листьями. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков; даже травы шевелились бесшумно. Платон встал на ноги и оглянулся по сторонам. Что-то еще здесь было неправильно, но что? Он понял что, когда взглянул на небо. Вокруг было светло, как днем, а небо было черным. Платон попытался найти источник света, но так и не нашел. Казалось, растения светятся сами. Во всяком случае, красно-синие бутоны совершенно точно излучали теплое свечение. «Где-то я их уже видел? — подумал Платон и сразу вспомнил свою галлюцинацию. — А, цветы в космосе! Может быть, мне все мерещится, а на самом деле я сейчас лечу в капсуле и умираю от недостатка кислорода?» — испугался он. Для проверки он потер глаза, сильно пощипал себя за руку, но дивный пейзаж не исчез. Платон успокоился и с удовольствием потянулся. Мгновение он решал, куда ему для начала направиться: подняться на вершину холма или спуститься к лесу? Потом он резонно подумал, что из леса на холм идти вдвое дальше, и полез вверх, скользя на шелковистой траве. Было довольно тепло, и он снял помятый белый пиджак.
«Должно быть, я угодил в тот самый заповедник — как его, «Сердце Альчеры» — куда Межгалактическая Лига Охраны Природы никого не пускает, — пришло ему на ум, — и я приземлился на один из его астероидов. Вот это удача! Ведь из пары тысяч астероидов атмосфера есть всего на этих трех».
Платон принялся вспоминать все, что когда-либо слышал или читал о природном феномене с поэтическим названием «Сердце Альчеры», но на ум ему приходили только эпитеты: уникальный, загадочный, фантастический, непостижимый…
Слегка задыхаясь, Платон взобрался на покатую вершину холма, оглянулся по сторонам… и едва не упал на землю, сраженный внезапным приступом головокружения. Он стоял на краю бездонной пропасти — дальше земля просто заканчивалась. Со всех сторон — сверху, сбоку, внизу — были только небо и звезды. Платон представил себе, как он делает неосторожный шаг вперед, падает в многокилометровый провал и его застывшее тело исчезает в глубинах космоса, — и его затошнило.
Через пару минут Платон пришел в себя и осмелел настолько, что перегнулся через край пропасти и заглянул вниз. Как он и ожидал, вниз уходила совершенно отвесная каменная стена, теряясь где-то вдалеке. Археолог попытался высунуться еще чуть дальше, но тут его слуха коснулось слабое шипение, похожее на шипение газировки. «Что бы это могло быть?» — подумал Платон, но никаких идей ему в голову не пришло, тем более что его продолжала занимать глубина пропасти. Он сорвал особенно ярко светящийся цветок и бросил его вниз. С цветком случилось нечто странное: долетев до определенной глубины, он вдруг просто исчез. Для проверки Платон бросил еще несколько цветов, их постигла та же участь. «Остается только прыгнуть самому», — иронически подумал Платон, отполз от края пропасти и направился под манящую сень леса.
