Ну ладно, поехали дальше. Как ребята мне про свои проделки поведали, так стал я у них подробно про всё допытываться. Где именно что покупают, по какой цене, сколько сберегают, насколько хорош товар. А когда выслушал, то и сказал: можно ведь проще и лучше всё делать! Господин же проверять не будет, где именно вы покупаете. Он знает, что в такой-то лавке. Ну иногда вы там и покупайте, и лавочник, если что, подтвердит, что бываете вы у него. Но чаще ходите не к нему, а на базар в Нижний Город – там, если умеешь торговаться, то же самое можно куда дешевле взять. Не пять медяков в день заимеете, а все восемь, а то и девять. Слушайте, говорю, меня, я ж купецкий сын, у меня жилка торговая, я сызмальства таким штукам обучен.
В общем, поманил я их огромными деньжищами, на которые и пряников сколь хочешь можно купить, и сберечь себе на будущее. Вот дополнительные три медяка в день… ну, пускай не каждый день на базар ходить… ну, пускай триста дней в году. Это ж в год девятьсот медяков! То есть девять полновесных серебряных огримов! Через три года господин вас отпустит, на каждого получится примерно четырнадцать огримов! На такие деньги можно корову купить, или пять овец! Думаете, господин сильно больше вам на обзаведение даст? И кстати, ребята, это ж я вам только дополнительный доход посчитал, а то, что уже имеете, и не трогал. Пряники – это, конечно, дело, но всё прожирать не след. Денежка – она сбережение любит.
Одна только получалась закавыка – они ж, Амихи с Гайяном, базара в Нижнем Городе не знают, торговаться тоже не особо умеют, понять, у кого дешёвый товар стоит брать, а у кого себе дороже выйдет – тоже они без навыка. А глазки-то уже разгорелись, уже прикинули оба, как четырнадцать огримов тратить станут…
Тут-то я им и предложил. Мол, а давайте к прежнему лавочнику вы будете ходить, а на базар в Нижний – я. У меня-то всё получится, это ж моё родовое призвание. Но не просто за так, конечно. Малую долю хочу – один медяк. То есть так оно и выйдет – им двоим три медяка сверх обычного, а мне один. Многого не требую, потому как они главные, без них, закупщиков наших, мои мысли умные так мыслями бы и оставались.
А дальше следовало решить, как само дело обстряпать. Чтобы всем понятно было, что я в полном праве за покупками идти. Не лазить же тайно через забор… раз сойдёт, два сойдёт, а на третьем разе и засыплешься. Да и кто за меня мой урок исполнять стал бы? И решил я вот как сделать. Кому-то из них приболеть стоит, и тогда оставшемуся помощник потребуется, одному ж всё не дотащить с базара. Вот пусть и попросят, чтобы меня. Потому что я и сильный, на меня навьючить как на осла можно, и по кухне уже маленько помогал, примелькался, словом. И постоянной работы у меня пока нет, от которой человека отрывать не следует. Так что Тангиля попросить за меня – и порядок. Сперва один раз, потом другой, а дальше уж все и привыкнут, что я за продуктами хожу.
Осталось понять, как бы приболеть кого из них. Просто соврать не выйдет, господин ведь наш – лекарь высшей пробы, уж здорового от больного отличит. А вот если не врать… вернее, в самом деле болезнь сотворить… лёгкую, конечно, неопасную. Животную боль, к примеру. С поносом да рвотой. Неприятно, само собой, но уж потерпеть разок-другой ради общего блага можно. А устроить животную боль несложно. Взять в сарае, где травы сушатся, рвотной травы, заварить и выпить. Её, травы, там много, никто и не заметит. А чтоб совсем уж верно, чтобы господин запах её не учуял – как пронесёт по первому разу, так побольше того душистого отвара нахлебаться, который мы тут пьём каждый день. Он ведь пахучий, всё лишнее отобьёт.
В общем, уговорил я ребят. Не сразу – думали они пару дней, совещались. Но я же правильно в них разглядел жадность. Это как огонёк малый, тлеет-тлеет – а после ка-ак полыхнёт! Да, почтенные братья, понимаю, что дело сотворил нечестивое, дело под стать врагу рода человеческого. Но ведь сами знаете, для чего. Сами знаете: нужда превыше чести.
И вот на третий день оно и случилось. Гайян рвотного отвара напился, из отхожего места не вылезает, стонет, бледный весь. Тангиль пошёл господину Алаглани доложить. Тот не побрезговал, явился в людскую – а дело как раз после завтрака было, присел возле Гайяна, пощупал ему пульс, осмотрел язык, заглянул под веки, кольцо золотое на ниточку подвесил и покачал возле левого его локтя. Отравление, сказал. Бывает, сказал. Ничего страшного, сказал. Велел ему дать капель зверь-травы и каждые два часа поить отваром ежелистника.
Так и сделали, а Амихи к Тангилю – отравление отравлением, а на рынок за припасами идти надо. Помощник нужен. Тангиль меня и отпустил. А что ему не пускать? Поведения я вроде благонравного и смирного, в доме уже полтора месяца, и никаких фортелей от меня ждать не приходится.
Так мы с Амихи и оказались за воротами. А там посовещались и решили, что порознь пойдём. Он – в лавку обычную, чтоб лавочник потом не удивлялся, куда постоянные покупатели делись, а я – на базар в Нижний. Условились, кто что и сколько покупает, поделили деньги господские. Договорились, когда и где встречаемся, чтобы к воротам уже вместе подойти. Ну и разбежались в разные стороны.
Вы, конечно, уже поняли, куда я первым делом направился. Да, осмотрелся тщательно, и при входе, и при выходе. Взял что оставлено, записку краткую написал, поскольку там и бумагу предусмотрели, и грифель. А уже оттуда – на базар в Нижний Город. Времени не шибко много было, потому я долго там не торговался, купил не сильно дешевле, чем у лавочника вышло бы. Но это теперь уж ничего не значило.
Встретились мы где положено с Амихи, показал я ему припас купленный – хороший припас, не гниль какая. Нарочно ведь лучшее брал. И сдачу отдал, и два медяка. Сказал, что кабы всё там покупали, то было бы их, медяков, четыре. А пока два. Но я свою долю пока не требую – она пойдёт, только когда четыре медяка получится выгадывать. Пока мне бы только пряничка…
В общем, как по маслу всё пошло. Гайян как медяки увидел, сразу на поправку пошёл. А Амихи Тангилю про меня в лучшем виде всё расписал – как хорошо помог. И что вообще неплохо бы меня всегда с ним или с Гайяном за покупками отправлять, а второй бы в то время на кухне прибирался. Тогда бы и с обедами задержек не случалось…
Так вот и добился я, что в город можно законно попадать. Не шибко часто, но уж раз в неделю точно выходило. Появилась, значит, у нас связь. Ну, что в той записке я написал, все вы знаете. Что жив, здоров, работаю и всегда готов, и что мне для дела потребно, а как появится что твёрдо установленное – тотчас дам знать.
Лист 7.
Теперь, подкрепившись и отдохнув, продолжаю свой отчёт. Мне кажется, незачем подробно расписывать всё то, что летом было, потому что ничего, по сути, и не было. События только с осени пошли, а всё лето потратил я на то, чтобы спокойно к аптекарскому дому присмотреться, к обитателям его, и самого себя тут поставить так, чтобы доверяли мне. Так что сейчас поведаю я новое – для вас, конечно, новое – не о господине Алаглани и его делах, а о слугах, которых так наскоро я описал. Не всё, разумеется, удалось мне разнюхать за лето – кое-что важное узнал я уже осенью и зимой, а кое-что и совсем недавно.
Начну со старшого нашего, Тангиля. Это, как, наверное, уже говорил я, здоровенный парень, чуть ли не на локоть меня выше, и в плечах крут. Волосы чёрные, лицо загорелое, руки все в тугих узлах мышц. У меня такие если и будут, то очень не скоро – о чём я как-то при нём вслух продумался. Тангиль вообще, как выяснилось, на лесть падок. Не скажу, чтобы особенно был он умён, но и не так прост, как Хайтару. Как вы, должно быть, помните, он в доме господина Алаглани лошадьми ведает. Вот на лошадях-то мы и сошлись. Я ведь тоже кое-что по сей части понимаю – и в трактире малость поднатаскался, и тем более потом уж. Не скажу, будто совсем уж за конюха могу, но с умом разговор поддержать – это запросто.
Зашёл я как-то на конюшню за час перед ужином – доложиться Тангилю, что мы с Хайтару бочки уже наполнили, и не надо ли ещё чем пособить. А он как раз Прыткому гриву вычёсывал. Ну, слово за слово, похвалил я и стать лошадиную, и умение Тангилево с ними, с конями то есть, обходиться, и порядок тутошний конюшенный. Сравнил с соседом нашим в Тмаа-Урлагайе, который пятерых коней держал, да только такой срач на конюшне развёл, что издали подойдёшь – и то в нос шибает.
В общем, весь этот оставшийся час мы с Тангилем проговорили. То есть, конечно, он говорил, а я только поддакивал малость и в нужных местах восхищался да простецкие вопросы задавал. И вот что удалось мне разнюхать.
Тангиль – из крепостных людей графа Югарайли-тмаа. Это юг Державы, в Лаугайе, у побережья. Жил граф не в городе, а в загородном своём поместье, а Тангиль на дворе был, на побегушках. Тому уж более семи лет случилось, как раз через год после низложения короля и установления Нового Порядка. Правда, столичные новости не очень-то до провинции докатывались, да и ничего, по сути, там не изменилось. Граф был в опале королевской, так что Высокого Собрания ему опасаться не стоило, и присягнул он Новому Порядку одним из первых. Потому земли у него не отобрали, а значит, и люди все при нём остались.
