Нифилимы могут его и не обнаружить в кустах, но необходимо пробраться мимо них незамеченным. Иного пути к равнинам нет. Обходить их некогда, скоро рассветет и появятся другие солдаты. Случайная встреча — и все пропало. Да еще и луна. Кроме того, почти невозможно проползти через сухой кустарник бесшумно. Увидят или услышат.
И вот он крадется, осторожно отодвигая веточки и камушки. Теперь сидит в шиповнике. Сколько у него осталось времени?
Он направился к лачуге, сдерживая дыхание, вслушиваясь и всматриваясь, то и дело останавливаясь.
Даже два десятка шагов — громадное расстояние, если его нужно преодолеть ползком, по сухой траве и сквозь колючие кусты. Хрустнет ветка или случайно окажешься на открытом месте — и ты погиб.
Наконец инстинкт приказал ему остановиться. До хижины еще больше десятка шагов, но все это пространство заросло высохшей на солнце колючкой.
Андер поднял голову, осмотрелся. Другого пути нет. Он притаился на краю зарослей кустарника. Надо искать выход. И поскорее. И так уйма времени потеряна. Луна по-прежнему висит в небе, но Звезда-Царица уже опускается к горизонту. Скоро и солнце взойдет.
Мальчиком Андер каждую ночь пас коз отчима. Звездное небо помогало ему бодрствовать. Старухи селения считали звезды предвестниками злого рока и несчастий. Но одинокому пастуху, которому козы заменяли товарищей, казалось, что на ночном небе живут его настоящие друзья. И не самодовольные крестьяне, нет, там обитали королевы и герои, красавицы и злые духи. Мальчик, которого в семье считали чужим, общался с ними на равных.
Андер смотрел вверх сквозь спутанные ветви кустарника и вспоминал, когда он в последний раз видел звезды. Снова взглянул на Звезду-Царицу и нахмурился. В последний раз он смотрел на нее в ту ночь, когда его схватили нифилимы. Теперь он понимал, что только на свободе сможет снова ощутить красоту и величие звездного небосклона.
Многое может измениться за одну ночь.
Они были еще мальчишками, хотя воображали себя взрослыми. Позднее лето, луна почти полная. Они расположились у подножия Иссохших Холмов, как раз к югу от небольшой возвышенности, которую у них называли Сторожем. Весь день безуспешно тыкали в воду заостренными палками, но рыба успешно увиливала от неуклюжих охотников. Трое его товарищей сердились на него за это.
Андер сдвинул шапку на затылок и склонился над костром. Варево закипало, козий жир постепенно плавился. Помешивать следует осторожно, не слишком быстро, иначе похлебка загустеет, прежде чем растопится жир. Андер добавил чуть-чуть воды, как учила его мачеха. Он знал, что делает, ведь именно ему всегда приходилось готовить пищу для семьи.
— Да кто так мешает! — раздраженно крикнул Дарий. Он поскреб пушок на щеках. Андер хорошо запомнил все события того дня, каждый взгляд, каждый жест, каждое слово. Друзья: Дарий, Закир и Варад — сидели по обе стороны от него. Все трое коренастые, крепкие, с толстыми шеями и глубоко посаженными глазами. Такие же, как и все мужчины деревни. Кроме Андера.
Андер уважительно кивнул, но не изменил плавных и размеренных движений. Он продолжал водить палочкой по окружности, задевая края котелка.
— Дай сюда! — Дарий отнял палочку у Андера и принялся взбивать густую похлебку резкими частыми движениями. — Проку от тебя… — Он махнул рукой в сторону отдаленного пня. — Иди туда. Сиди там и помалкивай.
Закир и Варад рассмеялись.
Андер отер пальцы о рубаху и отошел.
— Зачем ты его взял? — спросил Закир.
— Мать велела. — Дарий напрягался: размешивать стало трудно, потому что варево быстро густело. — Отец устроил праздник забоя. У нас прибавилось пятнадцать взрослых самцов за это лето.
— Пятнадцать? — присвистнул Закир. В удачный сезон их бывает двенадцать. В очень удачный. Пятнадцать — число почти неслыханное.
Андер нахмурился. Отчим мог бы и догадаться, что стадо без пастуха не растет. Это он, Андер, сохранил поголовье. Но его не удостоили за это даже улыбки.
— А здесь-mo он зачем? — спросил Варад.
Андер надвинул шапку на глаза и уставился под ноги. Он ненавидел Закира и Варада, ненавидел от всей души. Больше всего его раздражала их дружба с Дарием. И лучше, чтобы они не смогли догадаться о его чувствах по его глазам.
— Чего же странного? — рассердился Дарий. — Отправили его с нами, чтобы дома под ногами не болтался.
Он схватил кусок кожи, охватил им котелок и снял с огня. Достал каравай черного хлеба, разломил на три части, большую взял себе, две поменьше протянул Закиру и Вараду. Они обмакнули хлеб в подливку и поднесли к губам. Если останется, может, и ему дадут.
— Пусть бы за козами смотрел, — не переставая жевать, проронил Варад.
— Козы заперты в загоне. Он их уже подоил.
— Я чего-то не понимаю. — Это уже Закир. — Похоже, твоя мать его любит. Чуть тронь его — она орет. Подумаешь, обидели бедного… Или когда с ним что-нибудь случится..
— Просто она добрая, — объяснил Дарий. — Она терпеть не может, когда он ноет, этот плакса. «Любит…» Придумаешь тоже!
Андер молча грыз ноготь.
— Нет, за что его любить? — размышлял вслух Дарий. — От него никакого проку.
— Никакого проку? — не выдержал Андер. Он редко высказывался. Годы научили его молчать, согласно кивать головой и улыбаться, что бы ни происходило. Но тут он не сдержался. — Если бы не я, то и половины этих коз у твоего отца не было бы. Я настоящий пастух и знаю свое дело!
Теперь жди побоев. Может, даже все трое накинутся. Но сейчас ему все равно. Он готов отбиваться.
Но Дарий даже не шевельнулся. Он слегка покосился в сторону Андера и продолжал жевать.
Закир и Варад удивились выходке Андера еще больше, чем он сам.
Все молчали, а Дарий жевал и жевал, глядя в огонь.
Андер заерзал на своем пне. Какая-то неясная мысль мелькнула в глазах Дария. Некоторые в деревне считали этого здоровяка слабоумным, но Андер знал, что это не так. Дарий просто взвешивал разные варианты перед тем, как что-то сделать. Осторожность и беспощадность были основными чертами его характера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
