– Подумать только, – счастливым голосом проговорила она, пристегивая ремни, – меньше, чем через сутки, если брать со всеми пересадками, мы будем в Багдаде. – Она еще теснее прижалась к Бучеру, мечтательно улыбаясь. – Ну разве это не романтично?
– Угу, – рассеянно промычал Бучер. – Романтика, черт бы ее побрал.
– Несносный! – она надула свои прелестные губки. – Ты вообще-то способен думать хоть о чем-нибудь, кроме насилия, резни и убийств?
Самолет уже с ревом несся по взлетной полосе, набирая скорость, и Бучер пристальнее вгляделся в Анну Хелм. Эта женщина становилась для него все загадочнее с каждой минутой. Нет, возможно, даже более чем загадочной. Скорее – влекущей и восхитительной тайной, окунуться в которую, забыв обо всем, он никак не мог себе позволить.
– Я никогда не думаю об убийствах, – ответил он, немного погодя, – а только о том, чтобы остаться в живых.
Это у моего противника всегда на уме убийство. Я же стремлюсь выжить.
– Прости, – быстро сказала Анна, мягко коснувшись его рукой, и на ее красивом лице отразилось искреннее раскаяние. – Я не хотела обидеть тебя, но знаешь, во мне все поет от радости. Только представить себе, что мои подружки в Красном Олене узнают, что я побывала в Багдаде, ой-ой-ой!
– А что они скажут, узнав, что в Багдад ты летала, чтобы перерезать горло спящему?
– О! – радостное возбуждение схлынуло с ее лица. – Ну, я не знаю. А может, ты сам убьешь Джонни Просетти ради меня? – Задумавшись, она опять нахмурилась и тут же сменила тему:
– Может, расскажешь, что произошло в отеле?
Бучер коротко рассказал, не упомянув, однако, о Сьюзен Шенли.
– Ты застрелил и тех двух? – Анна в ужасе раскрыла рот. – А скажи мне вот что: как ты узнал, что они поджидают тебя. Мы же абсолютно спокойно ехали в машине, и вдруг совершенно неожиданно ты сворачиваешь на обочину, словно тебе известно, что впереди опасность. Как ты узнал?
– Сорока на хвосте принесла, – хитровато усмехнулся Бучер. Скажи он ей правду, что о надвигающейся опасности ему всегда говорит внутренний голос, она сочла бы его отъявленным лгуном. Он и сам не мог толком объяснить этот свой дар. В прошлом сотни раз он пытался найти этому какое-то логическое обоснование, однако ничего не получалось. – Да нет, конечно же, не сорока, – не моргнув глазом, солгал он. – Просто когда мы подъезжали к "Женеве", я заметил, как в окне мелькнуло лицо Лэппи Рэмзака, и сразу смекнул, что его присутствие в отеле сулит мне мало хорошего.
– Надо же, – только и протянула Анна, и по выражению ее лица Бучер понял, что она не поверила в такое объяснение полностью.
Но из головы у него не выходили другие проблемы, особенно одна, которая с каждым часом отодвигала на задний план все остальные. Он все больше убеждался в том, что расследуемое им дело не ограничивается, как поначалу предполагал и он сам, и директор "Белой Шляпы", только контрабандой наркотиков. К счастью, после последних недель блуждания по лабиринту он, наконец, напал хоть на что-то стоящее. А уж когда Джонни Просетти окажется у него в руках...
– В Багдаде расстаемся, – внезапно заявил Бучер, ибо столь же внезапно понял: он не может повсюду таскать за собой Анну, постоянно путающуюся у него под ногами, что в "Женеве" едва не закончилось для нее трагически. Особенно когда запахнет жареным. А если его не обманывает чутье, жареным в Багдаде запахнет непременно, да еще как. – Будешь кайфовать в отеле, а я – выполнять всю черную работу.
– Я... мне... так действительно надо? – спросила Анна испуганным голосом. Затем, поглядев на сурово-непроницаемое лицо Бучера, добавила: – Что ж, наверное, надо, раз ты говоришь. Поскорей бы прилететь в Багдад.
Глава 6
Багдад, столица Ирака, – огромный оазис с населением 750 тысяч человек, раскинувшийся на берегах экзотической реки Тигр к юго-востоку от Турции, город, со всех сторон окруженный раскаленной песчаной пустыней, город резких контрастов, тайн и заговоров, столица маленькой страны, признающей лишь два социальных „слоя – неслыханно богатых и неслыханно бедных.
Надежды Анны Хелм сбылись. Сделав четыре пересадки и лишь одну курортную остановку, они с Бучером приземлились в аэропорту Багдада точно по расписанию.
– Деньги у тебя есть? – спросил Бучер, когда самолет подруливал к зданию аэропорта.
– Денег хватит. Конечно, сумма, выложенная за билет, проделала в моем бюджете ощутимую брешь, но у меня осталось еще достаточно.
Она прижалась к Бучеру, умоляюще заглядывая ему в глаза.
– Бучер, дорогой, ну, пожалуйста. Мне что, действительно в отеле надо останавливаться?
Он кивнул.
– Сейчас да. По крайней мере, до тех пор, пока я не разведаю обстановку.
– Черт, – пробормотала Анна, и в ее серых глазах мелькнула озорная искра. – Странные вы, янки. Вот канадец точно попытался бы поухаживать за мной во время той остановки в Риме.
Пропустив ее слова мимо ушей, Бучер переспросил:
– О чем это ты?
Озадаченно уставившись на него, она внезапно хихикнула.
– Я спросила, дурачок, с какой кроватью мне номер снимать – с двуспальной или односпальной?
– С какой хочешь, – рассеянно ответил он, и в это время самолет, покачнувшись, замер на месте. Бучер сидел, глядя в иллюминатор, и думал, прислали ли из "Белой Шляпы" кого-нибудь для связи, как он просил.
– Ну, знаешь, я... – возмущенно начала Анна. – Не знаю, что, но что-то я сделаю, это точно. – Дернув его за рукав, она повернула Бучера лицом к себе. – Скажи, я некрасивая?
– Конечно, красивая.
– Ну, тогда...
– Да? Что "ну, тогда"?
– О-о-о! – она в отчаянии притопнула изящной ножкой. – Ничего тогда!
Через несколько минут после того, как они вошли в здание аэропорта, Бучер явственно почувствовал, что за ними следят. Пока Анна у стойки наводила справки об отелях Багдада, он встретился взглядом с молодым нищим, уставившимся на него с улицы через оконное стекло. В тот самый момент, когда их глаза встретились, нищий описал рукой незаметный со стороны жест, и Бучеру стало ясно, что связь установлена.
– Но я не хочу ехать в отель "Язифик" одна, – запротестовала Анна, когда они вышли на улицу и остановились у главного входа в пределах слышимости молодого нищего.
– О'кей, – ответил Бучер чуть громче, чем необходимо. – Я помогу тебе устроиться в "Язифике", но потом мы ненадолго расстанемся. У меня есть дела в аэропорту.
Однако для встречи с союзником Бучеру не понадобилось возвращаться в аэропорт. Едва выйдя из "Язифика", он сразу увидел дожидающегося его нищего.
– Бучер-паша, – обратился тот к нему без всяких вводных вежливых фраз на удивительно чистом английском языке, четко, без растягиваний произнося слова[6], – будьте добры, следуйте, пожалуйста, за мной, но незаметно для окружающих. – С этими словами молодой человек в лохмотьях повернулся и пошел прочь.
Бучер последовал за ним, искоса бросая по сторонам пристальные взгляды. Он плохо помнил Багдад, в котором был несколько лет назад. Выполняя одно из своих крупных заданий в Синдикате до того как возглавил отдел Восточного побережья, он прилетел в Багдад, пытаясь установить и наладить надежный источник снабжения для бурно растущего тогда рынка наркотиков в Соединенных Штатах. При воспоминании об этом он скорчил кислую рожу. Первый его приезд в Багдад оказался весьма успешным, и для себя он решил, что и этот будет таким же.
Через несколько минут Бучер понял, что связник-нищий ведет его не в бедные предместья, а в самый респектабельный и престижный район Багдада. На улицах здесь было относительно немного нищих, еще меньше мальчишек-чистильщиков, а проституток не было совсем. Он уже без малого час шел за связником, как вдруг фигурка в лохмотьях остановилась и уселась на траву под высоченной финиковой пальмой, увешанной плодами. Неподалеку стояло напоминающее дворец здание, метрах в ста от тротуара, в глубине улицы.
– Пройдите через малые ворота, что справа от больших у меня за спиной, Бучер-паша, – проговорил молодой нищий, глядя в сторону от подошедшего к нему Бучера. – Потом заходите в дом и представьтесь. Вас ждут.
Ничего не ответив, Бучер выполнил все, как было сказано, и закрыл за собой небольшие встроенные ворота, лязгнувшие металлическим запором.
– Бог ты мой! – изумленно проговорил он, осмотревшись вокруг.
Возвышающееся перед ним здание, только часть которого была видна с улицы из-за ограды, не было домом в обычном смысле этого слова. По своим размерам и очертаниям оно напоминало дворец Абден в Каире. Однако в отличие от Абдена, пространство вокруг него не было сплошь залито бетоном – все было покрыто обширными лужайками с цветочными клумбами и тропическими плодовыми деревьями, которые были подстрижены настолько идеально, что при виде их любой утонченный знаток садового искусства пришел бы в неописуемый восторг. Между воротами и парадным входом Бучер насчитал целых тридцать семь фонтанов, причем некоторые даже двухэтажные.
