– Гаситель. Работа ристонийских магов, – объяснил он. – Более крупные экземпляры будут использоваться для тушения пожаров. Сейчас они находятся на стадии разработки. А эти, маленькие, с пожаром не справятся, зато с легкостью тушат свечи. Достаточно одного активирования, как ты имела возможность убедиться. Изначально они предназначались для вызова привидений, поскольку при этом в комнате должна гореть только одна свеча. При помощи гасителя можно мгновенно затушить все остальные, даже если их добрая сотня, а уж потом вручную зажечь единственную нужную.
– Разве привидения действительно существуют? – изогнула брови я.
Не люблю верить в то, чего не могу увидеть. Однако жизненный опыт убедил меня, что иногда то, во что не хочешь верить, существует. И, что хуже всего, верит в тебя.
– Не знаю, – пожал плечами Арман. – Лично я в этом сомневаюсь. Но даже если и существуют, мне их вызывать без надобности. Так что дарю. Отдыхай.
Он вышел из комнаты.
Я одобрительно хмыкнула. И быстро погрузилась в сон.
Глава 3
Разумеется, я воспользовалась приглашением герцога и отправилась на следующий день на женскую половину, знакомиться с его дочерью. Во-первых, не прийти было бы невежливо, во‑вторых, мне самой было любопытно, а в‑третьих, клиент не возражал, даже наоборот, отнесся к такому ходу положительно. Что и неудивительно: полезные связи можно завести не только в мужской среде.
Женской половиной называлась череда комнат, где проводили большую часть своего времени дочь герцога, Лидия Кальво, и ее фрейлины. Близких подруг у девушки, как я слышала, не было, и, попав в данное общество, я достаточно быстро поняла почему. Здесь не оказалось ни одной ровесницы восемнадцатилетней Лидии. Из тех двадцати с небольшим женщин, что разговаривали, читали и вышивали сейчас на женской половине, не более пяти принадлежали к возрастной категории «двадцать плюс». Все остальные были существенно старше; преобладавший возраст – где-то между сорока и пятьюдесятью. По-видимому, таким своеобразным способом герцог заботился о поддержании у своей дочери должного морального облика. Это подтверждалось не только возрастом, но и стилем общения упомянутых дам.
– Как прошел вчерашний бал? – с подчеркнутым и фальшивым безразличием осведомилась Лидия.
– Чудесно, – откликнулась одна из тех гостий, что помоложе.
– Преотвратно, – возразила леди Милони, представительница второй возрастной категории.
Я не могла припомнить, каков ее семейный статус, но словосочетание «старая дева» было буквально написано у нее на лице. Давно заметила, что «старая дева» – это не возраст и не семейное положение. Это диагноз, который бывает порой свойственен как молодым, так и замужним. Правда, практически никогда – счастливым в браке. Не знаю только, где причина, а где следствие. То ли удачное замужество не позволяет женщине превратиться в старую деву, то ли женщины с характером старых дев не способны построить удовлетворительную семейную жизнь.
– Падение нравов в сегодняшнем обществе просто отвратительно, – принялась развивать свою мысль леди Милони, отвечая на удивленные взгляды более молодых женщин. – Во время танцев дамы и кавалеры прикасаются друг к другу совершенно недопустимым образом. К обеду подаются блюда, которые невозможно есть прилично. Кавалеры наблюдают за принимающими пищу дамами и думают совершенно не о том, о чем следует.
Одна из девушек прикрыла лицо веером, а заодно отвернулась, прыснув со смеху. А вот Лидию рассказ фрейлины не развеселил вовсе. В подчеркнуто вежливом выражении ее лица мне почудилась усталость и выстраданное равнодушие. Такое приходит на этапе, когда злость и раздражение попросту надоели.
– А уж что происходило за пределами бального зала – об этом я и вовсе умолчу, – припечатала напоследок леди Милони.
– И правильно сделаете, – недовольно вмешалась леди Крэнбери, судя по внешнему виду, вполне способная поспорить со своей собеседницей за звание старой девы года. – Вам совершенно не следовало поднимать подобные темы в обществе леди Лидии.
– Я только хотела сказать, что леди Лидия ровным счетом ничего не потеряла, пропустив этот бал, – огрызнулась леди Милони.
– Однако благородной и порядочной девушке вообще не пристало слышать о подобных вещах, – возразила леди Крэнбери.
Лично я в их беседу не вслушивалась и даже не хихикала, как иные юные барышни. Я сосредоточенно пыталась вспомнить, какое именно блюдо произвело на леди Милони столь неизгладимое впечатление. Быть может, подававшееся в качестве десерта сорбе? Воистину каждый видит в окружающем мире лишь то, что занимает его ум. Лично я во время еды была сосредоточена на ее вкусе.
– А я вот думаю, можно ли считать нецеломудренным поведение леди Инберты, – проговорила одна из девушек, поднимая голову от шитья. – Она по очереди танцевала вчера с десятью партнерами.
– С одиннадцатью, если быть точной, – подхватила фрейлина, сидевшая рядом.
– Тем более, – не стала спорить первая. – И при этом ни с одним она не танцевала дважды. Это говорит о ее распущенности?
– Может быть, ни один из них просто не умел как следует танцевать? – предложила собственную интерпретацию я.
– Умение танцевать – далеко не главное качество в мужчине, – наставительно произнесла леди Милони.
– Разумеется, – не удержалась я. – Главная сила мужчины – вовсе не в ногах. Я имела в виду руки, которые держат шпагу, – с расстановкой добавила я, глядя в лицо леди Милони, успевшее покрыться пурпурными пятнами.
– В любом случае данная тема разговора представляется мне неподобающей, – завела старую песню леди Крэнбери.
– Леди Ортэго, может быть, вы расскажете нам немного о Ристонии? – робко предложила та девушка, что прежде подняла «неподобающую» тему.
– С радостью. А что именно вас интересует? – осведомилась я, торопливо откладывая пяльцы.
Леди Милони вручила мне их прямо на входе с таким видом, что я сразу поняла: лучше взять. Беда заключалась в том, что я терпеть не могла портить себе зрение за вышиванием.
– Все, что угодно, – откликнулась девушка, осторожно косясь на леди Милони и леди Крэнбери. Видимо, эти две дамы обладали здесь немалым авторитетом – наверняка, главным образом, волею герцога. – Новости. Сплетни. Мода.
– Охотно, – повторила я. – Вот, например, леди Мирейя Росар, покровительствующая людям культуры, недавно открыла новый театр, который уже пользуется весьма скандальной славой.
– Отчего же скандальной? – жадно спросила одна из фрейлин. Кстати сказать, из тех, что постарше, но, в отличие от некоторых, не имеющая на лице клейма старой девы.
– Дело в том, – объяснила я, для пущего эффекта понизив голос, – что в этом театре играют женщины.
– Как?! – слилось в едином восклицании несколько голосов.
Глаза леди Крэнбери метали молнии, леди Милони была на грани обморока, остальные чувствовали себя прекрасно и жаждали подробностей.
– Именно так, – развела руками я. – В труппе – две актрисы.
– Женщина на сцене, – прошептала леди Милони. – Какой ужас!
– Разврат! – согласилась леди Крэнбери. – Какие же роли они исполняют?!
– Полагаю, что женские.
В холодном и довольно-таки жестком голосе Лидии сквозила ирония.
– Совершенно верно, – подтвердила я. – Не все, конечно: для этого актрис в труппе слишком мало. Однако же отличие от прочих театров налицо.
– И как же власти допустили подобное непотребство? – удивилась леди Крэнбери.
– Взгляды на этот счет разделились, – поведала я. – Действительно были попытки пресечь данное начинание на корню. Но леди Мирейя получила весомую поддержку при дворе. За новый театр заступился сам Кэмерон Эстли.
Женщины изумленно притихли: имя первого после короля Анри человека в Ристонии было известно всем.
– Но как же он мог поддержать такую мерзость?! – воскликнула леди Милони, едва к ней вернулся дар речи.
Я мысленно усмехнулась, отметив, что Кэмерону Эстли, вероятно, было бы глубоко безразлично разочарование, написанное сейчас на лице благородной дамы.
– Насколько мне известно, его супруга была в свое время первой фрейлиной леди Росар, урожденной Альмиконте, – сообщила я. – Возможно, причина кроется в этом. А может быть, дело в принципах самого лорда Эстли. Как знать? Ну а кроме того, новый театр активно поддержала принцесса Лемма. Могу отметить, что на сегодняшний день леди Эстли является ее первой фрейлиной. Но, думаю, дело не в этом или, по меньшей мере, не только в этом. Ее высочество вообще славится экстравагантностью и любовью к новым и смелым начинаниям.
– Похоже, леди Эстли обладает немалым влиянием при дворе, – заметила одна из слушательниц.
