Я знаю этот взгляд. Я разозлил Слэйна, и сейчас мы будем драться. Ни хрена его не боюсь, я стал лучше и с радостью помну его задницу.
— Слэйн! — крик Энрики моментально остужает его. Она врывается в комнату и, толкая мужа, пихает их дочь ему в руки.
— Какого чёрта ты сюда ребёнка притащила? — шиплю я.
— Чтобы он не убил тебя. Слэйн, твоя дочь не должна видеть всё это, а ты, — Энрика выставляет палец, указывая им на меня, — лучше бы, действительно, сдох, как сказал Киф, потому что сейчас я сама тебя придушу. Что ты творишь, Каван? Ты хоть понимаешь, как напугал нас? Киф позвонил нам и сказал, что ты при смерти!
Энрика яростно толкает меня в больное плечо, и я рычу, дёргаясь к ней, но передо мной сразу же вырастает Слэйн, качая на руках хнычущую дочь.
— Только попробуй тронуть её, я тебя разорву, — предупреждает он.
— Я в вас не нуждаюсь, ясно? Пошли на хрен отсюда. Киф выдумывает глупости, я в порядке. Я живой. Я просто дрался, как обычно. — Делаю шаг назад, чтобы животное, живущее внутри Слэйна, успокоилось. Я могу справиться с ним, в обличии человека, а вот насчёт того, что живёт внутри него, не уверен. Я видел, как Слэйн убивает, и он слишком силён, когда теряет человеческий облик. А, помимо всего этого, здесь его дочь. Как бы я ни злился, но не могу позволить, чтобы ребёнок пострадал.
— Ты не в порядке, Каван. Мы твои друзья и переживаем за тебя.
Сколько ещё тебе нужно избить людей, чтобы ты успокоился и рассказал нам о том, что с тобой творится? Ты осознаёшь, что бои стали для тебя сродни наркотикам? Ты живёшь здесь, — качает головой Киф.
— И ты выглядишь паршиво, Каван, — цокает Энрика.
Ненавижу её.
— По крайней мере, я до сих пор симпатичней тебя, — фыркаю я.
— Теперь я точно уверена, что тебе отбили все мозги. В зеркало давно смотрелся, Каван? Не понимаю, что с тобой случилось? Откуда столько агрессии? Из-за чего? — спрашивает она, всплёскивая руками, и раздражённо смотрит на меня.
— Из-за чего? — смеюсь и откидываю назад голову. — Из-за чего?
Тебе ли не знать.
— А что я сделала? Тебе что я сделала? Приехала вместе со Слэйном, чтобы он не убил тебя? Так ты благодаришь за помощь?
— Мне на хрен не сдалась твоя помощь, как и ты сама. Лучше бы ты сдохла в воде, — шиплю я.
Энрика резко бледнеет, и её глаза блестят от слёз. Чёрт.
— Каван, извинись. Энрика здесь ни при чём. Если у тебя есть претензии ко мне, то выскажи их. Мою жену не смей трогать, — цедит Слэйн.
— Вот тебе извинения, — показываю им обоим средний палец. — И раз уж дело дошло до претензий, то да, мне есть что тебе сказать.
Ты, ублюдок, кинул меня. Прогнулся под какую-то суку, которая верёвки из тебя вьёт. Это не ты, Слэйн. Ты растерял всё своё мужество рядом с ней. Ты ничтожество. Вот я это сказал.
Понравилось? Вряд ли. Поэтому свали из моего клуба. Да, насколько я помню, то я твой партнёр и имею право вести дела так, как хочу.
И я хочу именно так. Я буду драться здесь и, если захочу, напишу новые правила, по которым буду убивать. А ты продолжай жить, как комнатная собачка этой суки и её отродья.
Слэйн внезапно перекидывает ребёнка на одну руку, и я даже не успеваю отреагировать, как его кулак уже ударяет меня в подбородок. Запрещённый приём. Мои зубы клацают друг о друга, голова откидывается назад, и мозги трещат. Меня оглушает.
— Слэйн! — кричит Энрика. Ещё один удар прямо в больное плечо. Заваливаюсь на диван и облизываю губы, покрытые кровью.
— Хватит! Прекрати! — визжит Энрика. — Отдай мне дочь! Отдай, я сказала!
Энрика выхватывает из рук разъярённого Слэйна ребёнка, плачущего в голос.
— Что с вами обоими не так? Прекратите! Я не позволю, чтобы мой ребёнок жил в том же аду, что и вы оба. Она никогда не узнает, что её отец и чёртов крёстный жестокие монстры, которые всё никак не могут успокоиться. Нет, Слэйн, заткнись и ты тоже, Каван. Нет.
Решите, в конце концов, свои проблемы, чтобы мы могли жить нормально, как семья, а не бояться каждого звонка или сообщения о том, что Каван мёртв. Хватит. Он ревнует тебя, это очевидно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но в этом дерьме я участвовать не собираюсь. Придурки. Вы напугали мою дочь. Вы оба изваляли нас в грязи, оскорбили. И да, мне жаль, что я не сдохла, Каван. Ты уж прости меня за то, что я выжила. Мне жаль, что твоя мечта не сбылась. Больше не хочу видеть этот ужас. Не хочу.
Энрика вылетает из комнаты. Я не соображаю. Я не хотел этого говорить. Я… уважаю её, но иногда ненавижу.
— Ублюдок, ты этого добивался? Этого? — с горечью в голосе спрашивает Слэйн. — Ты так завидуешь тому, что рядом со мной есть женщина, а ты один? Так кто в этом виноват? Я? Нет, только ты. И да, сегодня мой друг умер. Я не потеряю свою семью из-за тебя, сукин сын. Ты не стоишь ни одной слезинки моей жены. С этого моменты ты сдох для меня. Нужно было дать тебя разорвать и убить много лет назад, как и планировалось, а не спасать и вытаскивать из дерьма.
Ты не заслуживаешь жизни.
Он вылетает следом за Энрикой и хлопает дверью.
— Блять. — Хватаюсь за голову и сразу же забываю о том, что произошло. Я не помню, почему мой друг бросил меня. Почему он не поддержал меня? Почему он кинул меня?
— Каван, ты повёл себя, как мудак, — тихо говорит Киф, садясь рядом со мной. Он протягивает мне салфетки.
— Она забрала его у меня. Женщины всё забирают. Они дьявольские отродья. Только ты поверишь в то, что вот она жизнь, вот оно, как всё сразу же разрушается. Мне больно, — хриплю, прижимая салфетку к носу.
— Ты, правда, ревнуешь Слэйна к Энрике? — удивляется Киф.
— Не знаю… я не помню. Я… ненавижу их обоих. У меня больше никого нет. Никого. Он был моим братом. Мы же клялись друг другу в верной дружбе. Бок о бок столько лет. А сегодня он отвернулся от меня и из-за чего? Из-за женщины.
— Он поступил, как муж. Ты оскорбил его жену и дочь. Ты повёл себя плохо, Каван. Они же, действительно, волновались за тебя.
Слэйн приставил меня к тебе для того, чтобы я следил за тобой. Он постоянно рвался поговорить с тобой, но мы его останавливали.
Слэйн злился, оттого что ты теряешь себя. Что с тобой, Каван? Чем я могу помочь тебе? Конечно, я не так близок с тобой, как Слэйн, но я здесь.
А что я могу сказать ему на это? Что мне чертовски больно? Что я чувствую себя выброшенным и ненужным? Что я ною, как грёбаная девчонка? Что мне не хватает внимания? Что я люто завидую Слэйну? Что не хочу, чтобы он был счастлив, потому что я несчастлив? Конечно, я не могу этого сказать. Поэтому поджимаю губы и молчу.
За дверью раздаётся шум, и Киф поворачивает туда голову.
— Это врач, точнее, замена нашему врачу, который дежурит здесь. Ему пришлось уехать вместе с твоим противником в больницу, потому что у парня начались сильные судороги. Ты сломал ему рёбра, руку и повредил связки. Но в клубе есть ещё один человек, который может тебя осмотреть. Всего лишь осмотр, Каван.
Пожалуйста, сделай это для меня, чтобы я был спокоен. Хоть Слэйн и сказал, что ты для него умер, но это не так. Вы оба наговорили друг другу лишнего на эмоциях. Поэтому просто вытерпи осмотр для общего успокоения, — просит меня Киф.
Вздыхаю и киваю. Плевать. Я в порядке. Мне нужен лёд и, скорее всего, стоматолог. Зубы жутко болят, как и весь череп.
— Проходи. Это твой пациент. Его зовут Каван. Мне нужно знать, что с ним. Его плечо в ужасном состоянии, — произносит Киф, и я улавливаю в его голосе улыбку.
— Да, меня ввели в курс дела. Тошнота, рвота не первый раз. Он борец. Хорошо, я осмотрю его. Мне будет в радость помочь, — отвечает ему мелодичный женский голос.
Поднимаю голову, чтобы узнать, с кем этот придурок решил флиртовать, и меня словно бьёт током, когда я смотрю в чистые голубые глаза. Всё внутри меня переворачивается несколько раз. Это Таллия. Я клянусь. Сколько бы раз я ни видел её в своих видениях перед собой, но сейчас она живая и настоящая. Таллия одета в короткий красный топ и синие джинсы. Её тёмные волосы заплетены в косу, и она тоже узнала меня. Её взгляд становится испуганным, и она готова бежать отсюда со всех ног.
