«Царь, извращающий, роняющий, унижающий собственное звание – нуждается со стороны подданных не в повиновении, а в воспитывающем его неповиновении»[66].
По определению Ильина: «Повиновение кончается не там, где подданный думает, что он имеет право не повиноваться, но там, где он глубоко убежден в том, что неповиновение становится его священной обязанностью»[67].
Таким образом, монархист решает проблему неповиновения перед своим естественным правосознанием, обязывая себя не повиноваться; положительное правовое решение этой проблемы заставляло бы его соблюдать формальную присягу монарху, что являло бы не монархию, а ее извращение в виде раболепства и угодничества, нарушало бы идею ранга, ставя монарха как человека выше Бога.
Долг монарха составляет его главный принцип. Величайшее зло, которое может происходить от неограниченной власти, это переход ее в произвол. Монарх не должен иметь личных побуждений. Он есть исполнитель своего долга. Там, где долг указывает необходимость кары и строгости, монарх должен быть строгим и карать. Он является орудием справедливости. Он существует не для того, чтобы делать, как ему нравится, не для того, чтобы быть тираном или потакать распущенности, а для того, чтобы всех вести к исполнению долга.
Монарх, усвоивший свое призвание и всю полноту своей ответственности, может начать чувствовать себя пленником, а нередко и мучеником своего престола. Он всю жизнь призван жить не по своему вкусу, желанию и выбору, а по чувству долга в своих безграничных обязанностях.
Доверие монарху невынудимо. Если нет любви к монарху, нет и монархии. Монархия нуждается не в пассивной покорности, а в творческой инициативной деятельности людей. «Не служба – а служение, не покорность – а творчество»[68]. Статус монарха не подавляет подданных, а возвышает и воспитывает их «к царственному пониманию государства и его задач». В идее ранга для монархиста нет унижения. Высшим рангом наделен государь. Высшими требованиями монархист измеряет свою жизнь. Вместе с тем, Ильин настаивает, что «главный источник прогресса в монархиях – это сами государи»[69].
Особенно острой проблемой, по его мнению, является проблема пределов верности подданного монарху. Служение и верность монарху отнюдь не являются самодовлеющей целью подданного. Монарх существует для страны, для ее жителей, а не наоборот. Монарх, не соответствующий своему собственному званию, должен встретить у своего подданного не слепое повиновение, а открытое неповиновение, которое должно воспитывать монарха, указывать высоту монархического правосознания. Последовательный монархист обязан без лукавства и симуляции открыто не повиноваться монарху. Такое поведение способствует укреплению монархического государства.
В проблеме верности Ильин отделяет положительное и естественное правосознание. Положительное правосознание обязывает монархиста подчиняться монарху до тех пор, пока он юридически продолжает оставаться таковым, несмотря на фактическую сторону его поступков и действий. Формально-государственная присяга в этом случае, полагает Ильин, лишь уклонение от выбора решения. Никакие ссылки на традиции, вкусы, логику не оправдывают подданного. Естественное правосознание обязывает подданного в таких случаях неповиноваться монарху во исполнении своей присяги, тем самым поддерживая и воспитывая монарха, укрепляя и восстанавливая его верховный статут. Ильин особо подчеркивает, что доверие монархиста лежит в основе его верности монарху, являясь основным условием прочности монархии. Обязанность монарха – быть верным своему народу, совести, чести, призванию. Если подданный видит несоответствие монарха этим принципам, то факт неповиновения он испытывает и осуществляет как единственно верный путь, направленный на строительство и укрепление монархии. Для монархиста это исключительно сложный душевный акт, требующий мужества и отваги. Неповиновение, таким образом, блюдет присягу, тогда как лесть подданных является скрытой язвой монархического строя. Приводя исторические примеры, Ильин отмечает, что лесть развращает и избаловывает монарха, и что неумение или нежелание монарха избавляться от льстецов много раз в мировой истории приводила к падению монархического строя. Там, где монарх начинает считать себя непогрешимым, а его подданные верили в это или льстиво уверяли его в этом – там следовало вырождение монархического правосознания и разложение монархии. Истории восточноазиатских деспотий Ильин использует в качестве примера. Он считает, что большинство льстецов действует из хитрого своекорыстия, что по сути характеризует их как людей далеких от понимания сути монархического строя. «Давка и толкотня» вокруг верховной власти присуща и монархической, и республиканской формам власти, а целью льстецов неизменно является присвоение себе власти в наибольшей степени. Монарх обязан оставаться автономным, когда его воля и поступки исходят из государственной совести. Верность монарху, в итоге, состоит не в угодливом пресмыкательстве, а в бескорыстной помощи в сохранении автономии монархии, при которых монарх лишь выслушивает других людей, а поступает исходя из собственной автономии.
Ильин создает весьма сложный механизм взаимодействия подданного с монархом, где преобладают душевно-духовные настроения, которые для республиканца будут казаться и нелепыми, и бессмысленными. С точки зрения республиканца, Ильин попадает в двойственное положение, так как, с одной стороны, говорит о необходимости неподчинения монарху, если тот оказывается не на высоте своего положения, а с другой стороны, что у него будто бы нет права контроля подданного над монархом, где подданный рассматривает приказы монарха с точки зрения своих взглядов на жизнь.
В случае утраты монархом высоты своего призвания монархическая форма государственного устройства искажается и может склониться к тирании. Ильин приводит многочисленные исторические примеры, показывая природу тирана: заботу о собственной выгоде, правление террором, пренебрежение благом своего государства, то есть как раз обратно тому, к чему призван монарх.
Можно заключить, что проблема верности или повиновения трактуется Ильиным как несоответствие между естественным и положительным правосознанием. Повторим, что в монархии власть царя не имеет ничего общего с произволом. Монарх ограничен содержанием своего идеала, осуществление которого составляет его долг. Правосознание народа находит в персоне монарха олицетворение собственного государственного духа, совокупность нравственно-этических представлений о социальной роли человека в государстве. Оставаясь подчиненным идеалу, монарх обладает всей полнотой власти в государстве, в своих действиях исходя не из личных побуждений, а согласно закону. Ильин делает вывод о том, что обязанность повиновения монарху ограничивается обязанностью неповиновения ему, если тот не соответствует своему званию. В этой обязанности неповиновения определяется предел, отличающий монархического подданного от раба или льстеца, а монархии от тирании. Не слепая обязанность идти за монархом на бесчестие или предательство, ведущие к разрушению монархического строя, а неповиновение монарху, ведущее к укреплению монархического строя.
Монархический принцип: «скрещение государственности, религии и нравственности»
Для того чтобы возможно полно изложить идею монархической государственности в понимании ее Ильиным, целесообразно коротко остановиться на определении основ монархической государственности.
Монархическая форма правления насчитывает не одно столетие. В истории человечества эта форма являлась самой распространенной, однако с наступлением Нового времени началось вытеснение ее республиканской (демократической) формой правления. В ХХ в. республиканская форма стала преобладающей, но и поныне монархии существуют в разных частях света: в Европе насчитывается 11 монархий, в Америке тоже 11 монархий, 12 монархий в Азии, 6 – в Австралии и Океании, 4 – в Африке.
Монархии различаются на:
а) абсолютные, где верховная власть принадлежит одному лицу, занимающему ее в порядке престолонаследия;
б) дуалистические, где существуют одновременно монарх и парламент, причем монарх не зависит от парламента, обладает правом вето, назначения и роспуска парламента;
в) конституционная монархия, где власть монарха ограничена и в области законодательства, и в области государственного управления.
Важный компонент в монархической форме власти – смена монарха. Его власть наследственна. Порядок престолонаследия определяется обычно конституционными актами и имеет три системы: салическую, кастильскую и австрийскую. Салическая заключается в наследовании только по мужской линии, где женщины из престолонаследниц исключены полностью. Кастильская система предпочитает мужчин и не исключает женщин. Австрийская система также не исключает женщин, но они наследуют престол только при отсутствии мужского потомства в линиях родства.
