Няня знала тысячи сказок. Долгими зимними вечерами, когда замок цепенел от холода и девочки жались к огню в камине, она рассказывала их, покачиваясь в старом кресле и вяло шевеля спицами. А вот петь она не умела.
Песни им всегда пела мама. Всем, даже Фенрису, хоть он и не её сын. Она делала это поздно вечером, уложив детей по кроватям, чтобы им лучше спалось. А иногда она пела по утрам, когда светило солнышко и у неё было хорошее настроение. Как няня знала сказки, так и мама знала все песни королевства: новые, старые и древние.
У каждого была своя любимая песня. Рена предпочитала новые, которые сложили при дворе королей де Солис. Нежные и печальные баллады о любви русалок и демонов, благородных рыцарей и прекрасных дев. О том, как они смешивались кровью и менялись сердцами, чтобы быть вместе навечно.
Фенрису нравились старые песни. Песни, сложенные, когда не было ещё никаких королей де Солис и в стране царили князья, каждый из них - гордый, независимый и свободный. Это были песни о великих героях, о храбром Виртусе, о метком Арчере, о братьях-близнецах Дейнерах и о прекрасной златовласой волшебнице. Песни об их подвигах.
Рин же любила древние былины, сложенные в незапамятные времена, когда даже князей ещё не было. Былины о могучем короле-змее, его старом советнике-маге из рода де Монтиум, его дружине и ослепительной ледяной королеве. Закрыв глаза и слушая голос мамы, Рин думала о том, как здорово было бы встретить змея. Он был бы сильным и прекрасным и выдыхал огонь.
Но всё это лишь пустые мечты. Нет никаких змеев, как нет больше песен и нет больше мамы. Осталась только няня со своими сказками.
- Хорошо, - кивнула она. - Только выбери другую. Я не хочу сейчас слушать про мертвецов.
- Расскажи про ворона, - попросила Рена. Няня перевязала её волосы широкой лентой и ласково погладила по голове.
- Как скажете, княжна.
Её голос, старый и морщинистый, как и она сама, поплыл по комнате. Рин не слушала. Она и так уже знала сказку наизусть, так что ей хватало лишь звука няниного голоса, чтобы представить образ.
Это была сказка о прекрасном принце, который жил в своём замке далеко на севере, в горах Монтес. Принц был ослепителен, как горный снег, и однажды в него влюбилась злая колдунья. Она предложила ему свою кровь и своё сердце, но принц отверг её любовь, и в наказание она превратила его в жуткого чёрного ворона, вестника смерти. С тех пор несчастный принц летает по свету и ищет невинную девушку, которая своим поцелуем снимет заклятье.
Тени сгущались по углам комнаты, наполненной голосом старой няни, и чёрные занавески на окнах только добавляли мрачности. Эти занавески повесили во всех жилых комнатах с месяц назад, когда заболела мама. Её раздражал дневной свет, поэтому папа приказал устроить сумерки. Последние недели обитатели замка провели в полутьме.
Сказка закончилась. Звук няниного голоса ещё долго отдавался в ушах у Рин. Рена душераздирающе зевнула.
- Хочу спать! - заявила она. Няня засмеялась.
- Нет, малышка, сначала ужин. Сейчас я помогу вам одеться.
Поминальный ужин оказался таким же длинным, мутным и унылым, как и утренние похороны. Рин на правах семилетней девочки не стала дожидаться конца, а взяла за руку Рену и увела её наверх в спальню. Этот день был слишком долгим для обеих сестёр.
Незадолго перед сном к ним в комнату поднялся сир Аппий.
- Ваше поручение выполнено, княжна, - тихо сказал он, застывая в дверях.
- Какое? - Рин уже и думать забыла про Корвуса.
- Касающееся того мальчика, - пояснил старый кастелян. - Всё, как вы и велели, госпожа. Мальчик отмыт, одет и накормлен. Я пристроил его подмастерьем к сапожнику.
- Отлично, - мысль о том, что Корвус в порядке, наполняла Рин странным удовлетворением. В конце концов, он такой же, как и она. У него тоже умерла мама. И пусть для неё этот день был тяжёлым, но зато она помогла бедному голодному мальчику.
Сир Аппий поклонился, но не спешил уходить.
- Что-то ещё? - спросила Рин.
- Да, госпожа. Мальчик теперь пристроен, так что можете за не него не волноваться. И... я не рекомендую вам поддерживать с ним общение. В конце концов, вы княжна, а он всего лишь какой-то бродяжка. Неизвестно ещё, чем занимались его родители и что он делал сегодня на кладбище. Вы понимаете меня?
- Конечно, понимаю, - да Рин и не собиралась с ним общаться. - Спасибо, Аппий. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, княжна.
Рыцарь ушёл, и Рин осталась наедине с няней и Реной. Няня помогла девочкам раздеться и уложила их в кровать. А потом погасила лампу и тоже ушла.
- Рин, - прошептала Рена в темноте. - Ты меня любишь?
- Да, конечно, люблю, - Рин выскользнула из-под одеяла, босиком прошлёпала до кровати сестры и, нагнувшись, чмокнула её в лоб. - Я тебя очень-очень люблю.
Она скользнула в кровать, свернулась калачиком и закрыла глаза, стараясь не думать о маме в гробу, тошнотворной прохладе склепа и светлых, как у мертвеца, глазах Корвуса. Этот день был таким длинным!
Корвус II
Солнце било прямо в глаза. Корвус прикрыл их ладонью, глядя сквозь растопыренные пальцы вниз, на оживлённые улицы.
Старая отслаивающаяся черепица елозила под ним, так что шевелиться нужно было осторожно, чтобы не упасть. Безопаснее, конечно, было бы остаться внизу, но из-за широких спин взрослых как обычно ничего не видно, и вообще Корвус больше любил небо. Поэтому он выбрал себе место на крыше. Отсюда отлично просматривалась прямая широкая улица, ведущая к храму Матери-Земли.
Толпа внизу взорвалась приветствиями. Вообще-то повод для собрания был не ахти, но народ в Либре уважал любые зрелища, особенно в рабочее время. Поэтому ближе к полудню люди небольшими группками стали стекаться к храму Матери, чтобы поглазеть на князя.
С тех пор как Корвус убежал из тёток, прошло уже три года, и мальчик успел вдоль и поперёк изучить повадки местных жителей.
Сегодня князь Люций Грейс должен был сообщить своим подданным о том, что устраивает в замке турнир по случаю четырнадцатилетия своего сына Фенриса. Собственно говоря, подданные и так уже об этом знали ещё месяц назад. Слухи всегда быстро расходятся по Либре. Но традиция есть традиция. Ровно в назначенное время князь со свитой выехал к храму, на ступеньках которого обычно делались объявления, а подданные собрались посмотреть на него.
Корвус подполз к краю крыши, чтобы лучше было видно. Впереди группы всадников ехал сам князь Люций, человек, который когда-то давно отправил на казнь его мать. Он был ещё не стар, но уже почти сед, наверно, не от весёлой жизни. Тяжёлая, подбитая мехом мантия на плечах придавала ему внушительный вид. Корвус удивился, как это князю в ней не жарко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
