Однажды, в канун весенних праздников, приходившихся на месяц март, в дверь моего дома кто-то постучал. Сначала тихо, а потом забарабанили кулачком, словно дождём по стеклу. Было три часа дня. Я, покормив сына, только что уложила его спать. Отобедавший ещё раньше Малик уехал куда-то по своим делам. Я пошла открывать дверь неизвестному гостю. Каково же было моё изумление, когда на пороге моего дома появилась Ситара! От неожиданности я потеряла дар речи! Лишь впилась гневным взглядом в застывшую передо мной в робкой позе младшую сестру. Ревность проснулась во мне немедленно, с ещё большей силой, и тысячи неприятных мыслей полезли в голову, каждая по-своему объясняя причину прихода моего лютого врага. И в то же время от моего взора не ускользнуло и то, что Ситара выглядела почти такой же юной и прелестной, как и пять лет тому назад. И ни её дешёвый жакетик, ни потёртые старые туфельки на ногах не могли скрыть этого факта.
– Пожалуйста, впусти меня в дом. Я не хочу, чтобы Зафар увидел меня здесь! – тревожно оглядываясь по сторонам, заговорила Ситара.
Любопытство взяло вверх над гневом, и я, молча кивнув, позволила ей зайти.
– Я всего лишь на секундочку. Малышку оставила дома без присмотра, да и Зафар должен вернуться с минуты на минуту, – просто, как ни в чём не бывало, улыбнувшись мне, сказала Ситара, – вот, это для тебя. Ты очень любила сладкий хлеб, помнишь? Поздравляю тебя с праздником, сестра!
Только сейчас я заметила в руках Ситары поднос со сладостями. И в этот момент моё сердце пребольно сжалось, а к горлу подкатил горький ком. Ситара продолжала говорить, и каждое её слово попадало в цель, но не ранило, а словно залечивало мои ноющие раны ласковым колдовским бальзамом. Я посмотрела ей в глаза и увидела, как по щекам Ситары текут слёзы.
– Мне очень тебя не хватает, – прошептала она, – я так скучаю по тебе, Ирадочка! Ах, если бы… если бы только, – она запнулась, не сводя с меня печального взора.
О, как сладостно было ощущать в себе любовь и прощение!
– Ситара, я… я… всё могло быть иначе, но знаешь… ты не виновата… я это понимала всегда, слышишь? – хлюпая носом проговорила я и, заплакав, протянула к ней руки. – Обнимемся, сестричка моя!
Это было прекрасно. Многолетняя вражда испарилась при одном лишь прикосновении родных рук! Мы плакали, но то были слёзы радости и удивительного внутреннего облегчения. Ещё мгновение, и все неприятности и недомолвки, произошедшие с ними в прошлом, все обиды будут забыты навсегда!
– Пойдём, я приготовила ароматный чай. Со свежим чабрецом. Твоим любимым! – прошептала я сестре на ухо.
Ситара медлила.
– Всего на пять минут, не более, – успокоила я её и ласково пошутила: – Зафар тебя подождёт!
– Ба! Какие люди! Кого я вижу в своём доме! – раздался возле нас громовой, сердитый голос.
Мы с Ситарой обернулись одновременно. К нам стремительной походкой приближался Малик. Его лицо было красно от злости, и было заметно, как у него на шее вздулись вены.
– Милые сёстры помирились? Больше никаких ссор? А кто старое помянет – тому глаза вон, не так ли? А может нам ещё и в гости сходить друг к другу?! А? Вы к нам, мы к вам. Как все дружные, любвеобильные, чёртовы родственнички?!
– Малик! Перестань! – сама не зная почему, я невольно попыталась загородить собой сестру, но Малик буквально отшвырнул меня в сторону. Он как обезумевший схватил Ситару, привлек её к себе, и крепко обняв упиравшуюся изо всех сил девушку, прорычал ей на ухо:
– Не будет тебе покоя, Ситара, ни тебе, ни мне, и никому из нас! Неужели ты ещё не поняла этого? Или ты будешь принадлежать мне, или эти мучения продолжатся! Но одно зарубите себе на носу – вам не суждено сыграть роль ласковых сестёр! Я люблю тебя, а на ней женат, и в этом виновата только ты. Ты должна была стать моей, и станешь, слышишь?
– Чтоб тебе пусто было! Ты же муж моей сестры! – простонала Ситара, стараясь вывернуться из его стальных объятий. – Что же это такое? Заколдованный, проклятый круг! Малик, ты сумасшедший! Тебя нужно упрятать в психушку! Ты мне всю жизнь испоганил! Ненавижу тебя! Ненавижу!
В эту минуту в распахнутые ворота вбежал Зафар. Когда он увидел свою жену в объятиях Малика, а меня без памяти лежавшей на земле, он просто обомлел. Его худощавое лицо исказила страшная гримаса. А в следующее мгновение Зафар бросился на Малика с кулаками. Защищаясь, тот невольно разжал руки, и, оказавшись на свободе, Ситара со всех ног пустилась бежать домой. На пороге её ждала свекровь – бледная, спокойная, как безжалостное олицетворение смерти.
– Ну что, кобыла, доигралась? Теперь и рога моему сыну подарить удумала? – она смотрела поверх головы невестки, всем своим видом показывая, что та недостойна даже её взгляда.
Конец ознакомительного фрагмента.
