«Вот он теперь где, седьмой «А», — подумал Антон Иванович, посмотрев на табличку, прибитую к двери. Он открыл дверь и вошел в класс.
Кто встал, кто приподнялся на локте. Большинство ребят продолжали сидеть: «Ведь это же только сторож!»
Учительница строго сказала:
— Ребята, мне кажется, вы знаете: когда входят старшие, надо встать.
— Да сидите вы! Сидите! — Антон Иванович махнул рукой. — Евгения Павловна, — обратился он к учительнице, — Варвара Леонидовна послала меня вызвать Птаху. Можно?
— Если Варвара Леонидовна… Пожалуйста…
Миша встал и направился к двери. По классу пополз шепоток:
— За что это Птаху?
Глава восемнадцатая
Перед Варварой Леонидовной лежал счет за натирку полов. Она долго рассматривала косые упрямые цифры, выведенные рукой старательного бухгалтера полотерной артели, потом повернула счет наискосок и в левом верхнем углу красным карандашом написала: «Бух». Подчеркнув написанное жирной чертой, Варвара Леонидовна поставила дату и подписалась: «Фомичева».
Варваре Леонидовне нравилось подписывать бумаги, нравилось слушать мягкий бой старинных часов, неизвестно откуда и когда привезенных в директорский кабинет, нравилось, что в окна заглядывали желтые ветки старого клена.
Отъезд директора в долгосрочную командировку в Китай и назначение ее исполняющей обязанности директора радовали Фомичеву не только потому, что она сидела теперь в тихом и уютном кабинете, могла в любую минуту вызвать к себе секретаря Катю и потребовать отпечатать справку. Нет! Теперь представлялась возможность по-новому руководить школой. Директор вечно носился с идеями индивидуального воспитания, нянчился с хулиганами, устраивал какие-то сумасшедшие кроссы. По школе ходили ребята, гремя лыжами, таская в коридор снег… «Теперь я поверну по-другому! Только вот Климов… Как бы не помешал парторг…» Поликарпа Александровича Фомичева побаивалась.
Скрипнула дверь. Варвара Леонидовна обернулась.
— Ольга Константиновна, миленькая! — воскликнула она, направляясь навстречу Зиминой. — А я-то думаю, почему ее нет?
В коридоре задребезжал звонок. Варвара Леонидовна встала.
— Вы уж извините меня, — сказала она гостье. — Посидите, а я по этажам пройду. Хозяйский глаз требуется.
Ольга Константиновна понимающе кивнула.
В школе все было в порядке. Первоклассники робко стояли у стенки, в буфете ребята соблюдали очередь, водопроводчики заканчивали осмотр батарей парового отопления.
Прозвенел звонок. Варвара Леонидовна уже направлялась в кабинет, когда в коридоре третьего этажа на нее налетел Птаха. В лицо Фомичевой пахнуло табаком. Варвара Леонидовна побледнела: «Опять Птаха!»
Не поздоровавшись с директором, Миша побежал в класс.
«Остановить его? Нет! Он может и не остановиться».
Варвара Леонидовна думала, что после того как Птаха оскорбил ее, в школу он прийти побоится. Зная, что Поликарп Александрович начнет его разыскивать, Фомичева рассчитывала: к тому времени Птаха от школы совсем отобьется, и, слава богу, одним хулиганом меньше. И вдруг Птаха в школе. Он не здоровается, от него пахнет табаком!
Варвара Леонидовна зашла в канцелярию.
— Антон Иванович, сходите в седьмой «А» и вызовите ко мне ученика Птаху, — сказала она сторожу и ушла в свой кабинет.
По дороге сторож спросил Птаху:
— За что это тебя директор приглашает? Набедокурил небось?
Рассматривая галерею репродукций, развешанных по стенам коридора, Птаха ответил:
— Как говорят, кровная месть.
Варвара Леонидовна встретила Птаху приветливой улыбкой:
— Здравствуй, Миша.
Ольга Константиновна внимательно рассматривала вошедшего. Она еще ничего не знала о том, что произошло между Варварой Леонидовной и Птахой и зачем он сюда вызван.
— Здравствуйте, — выдавил из себя Птаха, ожидая, как Варвара Леонидовна поведет дальше разговор.
— А я думала, что ты сам ко мне придешь. Нам есть о чем поговорить.
— Я на уроки пришел, — глядя в потолок, ответил Миша.
Запас выдержки у Варвары Леонидовны начал истощаться:
— Я думала, что ты не один, а с мамой ко мне явишься.
— Матери некогда в школе торчать. — Птаха бросил взгляд на Ольгу Константиновну. — Она с завода без задних ног приходит.
— Птаха, что это значит «без задних ног»?
— Обыкновенно. Слова.
— Я, Птаха, не собираюсь заниматься с тобой лексикой. Изволь завтра же привести мать! Без матери в школу можешь не приходить.
— Ну и не приду!..
И Птаха ушел.
Когда Миша вышел, Варвара Леонидовна растерянно сказала:
— Вот попробуйте с таким работать.
— Не хочет человеком вырасти — пусть уходит из школы, — подсказала Зимина.
Фомичева была вполне согласна с Зиминой. Однако она обеспокоилась: «Не так надо было действовать. Следовало поставить вопрос на педсовете, исключить как полагается. Все бы, безусловно, поддержали. Даже Климов. А теперь шум поднимется…»
— Не стоит переживать из-за этого Птахи, — вновь посоветовала Ольга Константиновна. — Он этого не заслуживает.
А Варвара Леонидовна переживала. Подойдя к окну, она увидела, как во двор вышел Птаха, поправил кепку и, закурив, решительно направился к выходу. «Даже портфель не взял», — отметила она.
Глава девятнадцатая
Идти домой было еще рано. До конца занятий в школе оставалось почти полтора часа, и мать, которая с утра была свободна, безусловно, поинтересовалась бы, почему так рано отпустили. «Конечно, — рассуждал Птаха, — можно прийти домой, рассказать все как есть; все равно больше ни за что в школу не пойду…» Но не хотелось огорчать мать. И Птаха решил погулять по городу.
Прошло не менее двух часов, когда он повернул к дому.
Навстречу ему бежали празднично одетые мальчики и девочки. Мелькали пионерские галстуки, пестрели букеты цветов. Машины у перекрестков притормаживали. Трамваи терпеливо ждали, когда пройдут малыши.
Вдруг Миша тревожно оглянулся и кинулся в подъезд. Мимо медленно шли Поликарп Александрович, Никифоров и Фатеев. Птаха застыл, вслушиваясь в их разговор.
Учитель и ребята остановились.
— Поликарп Александрович, — говорил Фатеев, — Колька папе кровь свою для переливания хотел дать. Я тоже хотел, да только у нас не взяли, — говорил Фатеев.
— Об этом ты мог бы не говорить, — услышал Птаха ответ Никифорова. — Если бы вы только видели, Поликарп Александрович, какой электрический кирпич изобрел Васькин отец! Когда этот кирпич нагреешь, он электрический ток дает. Мы своими глазами видели. Подключишь к кирпичу лампочку от карманного фонаря — и она горит!
— Погоди, не торопись, Никифоров, — остановил Колю учитель. — Объясни толком.
— Папа говорит, что его кирпич как термолампа для радиоприемника. Такие лампы в магазинах продают, — попытался объяснить Вася Фатеев.
— В кирпиче есть дырочки, — перебил его Коля. — В дырочки Иван Дмитриевич проволоку вставил: нихромовую и константановую. Получились термобатарейки.
— Это очень интересно.
— Конечно, интересно! — воскликнул Коля. — Из электрических кирпичей можно строить дома, и тогда не нужно никакого парового отопления. Включишь ток в кирпичи — и тепло. Поменял плюс на минус — на дворе жарко, а в комнате прохладно!
Потом Коля сказал, что надо собрать как можно больше ребят и приступить к изготовлению электрических кирпичей.
Поликарп Александрович положил руку на плечо Коли и улыбнулся.
— Хорошо, стригунки! Хорошо! Все понимаю. Но представьте себя на месте отца Фатеева. Даже очень сильный человек при таком страшном потрясении может упасть духом. Случись такое со мной, и я не ручаюсь, что стойко вынесу удар.
Вам, мальчики, надо сделать все, чтобы поднять у Ивана Дмитриевича настроение. А уж если он вспомнит о своем изобретении, то скажите ему, что не только вы, а все, все люди готовы ему помочь. Вот так!
— Мы всем классом работать будем, — горячо подтвердил Никифоров.
— Ты прав. Ребята у нас отзывчивые. Если им рассказать об изобретении, распалить их, что называется, они помогут. Конечно, некоторые, может, и не сразу. Ведь у каждого свои заботы, свои интересы. Вот Инна Евстратова вряд ли захочет пачкать руки о грязные кирпичи. Другим покажется неинтересно. Будут и такие, у которых не хватит пороху довести дело до конца.
— Поликарп Александрович! — страстно перебил Никифоров. — Когда ребята увидят кирпич, они все заинтересуются. Все! Это же такое изобретение!
«Интересно посмотреть, что это за кирпич такой», — подумал Птаха.
Глава двадцатая
