На заднем дворе замка Нашер было многолюдно, воины сновали между колесным транспортом (я даже вспомнила, что бабушка Лисси в своих дневниках называла их машинами), что-то паковали, негромко переговаривались. Воин, стоявший у дверей, невозмутимо пересчитывал девушек, выходивших на свежий воздух из мрачных коридоров замка по одной.
– Двадцать, – буркнул он, мельком взглянув на мою предшественницу, одетую в изумрудно-зеленое, и повернулся ко мне.
О, воистину это было шикарное зрелище: маска невозмутимости словно треснула, являя миру человеческие эмоции, вернее одну, основную эмоцию – удивление, и я поняла, что парнишка – мой ровесник, не старше. Воин смерил меня взглядом от кончика шарфа, закрепленного у виска до носков балеток, и обратно так, словно я могла раствориться, словно мираж.
– Очко! – почувствовав себя не слишком уютно под его пристальным взглядом, не сдержалась от провокации, которая отлично срабатывала на сокурсниках, занятых подсчетами вслух.
И тут же вспомнила, что молчание – золото, привычка – вторая натура, а любопытство губит кошек… и некоторых неумных женщин. По тому, как лицо воина снова приобрело вид каменной маски, по тому, как он подобрался и вмиг превратился в напрягшегося хищника, я поняла, что сделала что-то не то. Вернее, что-то очень, очень не то! И поскольку этим «не тем» было единственное сказанное мной слово, мысли тут же уцепились за него, и я обмерла – я сказала это на родном языке. Бежать было бессмысленно, поэтому оставалось только опустить глаза в пол и ждать неминуемой кары.
– Командир, – крикнул воин и крепко, до боли, сжал мое запястье, – ты мне нужен.
Светлоголовый вынырнул откуда-то внезапно, цепко скользнул взглядом по моему лицу, причем я поняла, что узнал, вопросительно повернулся к воину.
– Джеф? Проблемы?
Значит, командир – Сайгон? Тот, у которого мои вещи? Надо запомнить.
Парнишка мотнул головой в мою сторону. Светлоголовый снова повернулся ко мне.
– Соня, что-то случилось?
Решив не сознаваться до последнего, жалобно пискнула:
– Не знаю. Руку… больно. – И скосила глаза на собственное запястье, захваченное в плен железными пальцами.
И хоть я не слышала ни звука, но что-то происходило сейчас над моей головой, я это нутром чуяла, поэтому глаза решила не поднимать. Запястье мгновенно оказалось на свободе, меня вежливо подтолкнули к остальным девушкам, а командир Сайгон ушел сам, уводя за собой Джефа и крикнув в темноту коридора за моей спиной просьбу неведомому Мисту «подстраховать здесь».
Мистом оказался еще один воин, чуть старше меня, но назвать его «парнем», как Джефа, у меня не повернулся бы язык. «Гарем», как я окрестила наш женский коллектив за однотипную одежду и непрерывную стрельбу глазами в сторону воинов, издал при виде него слаженный вздох, я лишь пожала плечами и призналась себе, что ничего не понимаю в канонах керимской красоты. На мой взгляд, он был ничем не лучше всех остальных, разве что чуть более дружелюбен: как у него это удавалось с той же бесстрастной миной на лице, я понять не могла.
Мист весьма ловко разделил нас на три группы по семь человек: в первую попали четыре совсем юные девочки, которым на первый взгляд было около шестнадцати, и три девушки постарше, но с тем же обиженно-детским выражением на лице. Я вздохнула – чужой мир, чужие правила, на Сайдоре вон и в четырнадцать могли замуж выдать, и менять этот пункт законодательства в угоду Звездному Союзу Сайдора не стала. Девушки постарше составили вторую семерку, в третью же собрали тех, кто был старше остальных. И все равно в нашей компании оказался обиженно надувший губы «младенчик». Я досадливо отвернулась и наткнулась на взгляд той самой керимки в изумрудно-зеленом камизе, что вышла во двор прямо передо мной.
– Соня, – кивнула я ей.
– Мия, – кивнула она мне в ответ, – боишься?
– Нет, – откликнулась я, прислушавшись к себе.
Действительно, страха не было, то ли оттого, что я просто не знала, чего или кого нужно было бояться, то ли от осознания, что где-то там в космосе у меня есть крепкий тыл в виде моей семьи, то ли оттого, что во мне, наконец, проснулась неистребимая семейная лисицинская черта – любопытство. Именно из-за нее тетку Марту понесло на звездолет контрабандистов, двоюродную бабушку Наилю – на Сайдору, а Амели – вскрывать сейф собственной матери, чтобы добыть папку со сведениями о Кериме.
– И я нет, – хихикнула она. – Давай держаться вместе?
Я радостно закивала в ответ – вот оно, мое спасение, местная девушка, которую можно будет расспросить поподробней.
– Ты не знаешь, долго ли нам тут стоять? – осторожно задала я первый, пробный вопрос.
– Думаю, недолго, – ответила она. – Сейчас сядем по автобусам – и в Таншер.
Я внимательно осмотрела три фырчащие железные машины, отличающиеся от остальных размерами. Значит – автобусы, надо запомнить. Но больше автобусов, больше, чем информация, где находится Таншер и что это такое, даже больше, чем мысль о том, что сейчас незнакомые люди посадят меня в архаичную колесную хрень и повезут неизвестно куда, меня беспокоил только один вопрос: сколько лун выйдет на небосклон Керимы, когда наступит ночь?
Луна оказалась одна, и была она похожа на крупную медную монетку одной давно несуществующей страны, которую я видела в коллекции дядюшки Бена и запомнила только потому, что он ласково называл ее «пятачок».
Внутри салон автобуса не был похож ни на что из того, что я видела раньше: по левую сторону, сразу за водителем, располагались друг за другом два двойных сиденья, занятые девушками. Напротив них, через проход, по одному расположились два воина, одним из которых был Мист. Мы же благодаря расторопности Мии оказались на заднем сиденье вместе с девушкой в фиолетовом, которую я прозвала Малышкой. Та показательно держала между нами дистанцию: кусочек сиденья там, где у передних рядов был проход, служил границей наших «владений». Мы вдоволь нашутились с Мией об этом на единственной «санитарной» остановке, углубляясь в лес в указанном направлении под напутствие «далеко не уходить». В сумерках нас покормили ужином прямо на ходу – салат, сандвичи и сок в пластиковом одноразовом боксе, стандартный ужин на рейсах межпланетного перелета. Я привычно вскрыла капризные индивидуальные упаковки под признательный взгляд своей соседки и почувствовала удовлетворение от того, что и сама могу быть ей хоть в чем-то полезной.
С самого выезда из Нашера на мониторе за спиной водителя крутился какой-то из ситкомов, судя по внешнему виду актеров, явно производства Звездного Союза, в который с интересом втянулись почти все девушки и тот воин, имени которого я не знала. Я же заскучала на первых минутах и предпочла смотреть в окно, а Мия извлекла из-под камиза книжку в потрепанной обложке, отложить которую ее заставила только наступившая темнота – читать под неярким светом включившегося в салоне освещения было затруднительно. Скоро стало ясно, что все в салоне является частью большого трансформирующегося механизма: ловкие руки воинов откинули спинки кресел, что-то выдвинули из-под сидений, повернули и опустили столы, так что получились вполне эргономичные лежаки. Не знаю, было ли удобно остальным девушкам, а я словно оказалась в родном штурманском кресле и чувствовала себя прекрасно. Маленькие подушечки и мягкие разноцветные пледы, выданные каждой из нас, почему-то напомнили школьный лагерь: впечатление только усилилось, когда Мист прошел по салону, выключая лампочки над каждым сиденьем и совершенно искренне спрашивая, все ли хорошо у каждой из нас. Я только кивнула в ответ и снова уставилась в окно – у меня действительно было все относительно хорошо, если не считать того, что я свалилась одна на совершенно чужую планету, и того, что светлоголовый командир даже не заглянул в наш автобус перед отправкой.
Огромная луна и чужие созвездия завораживали, я никак не могла наглядеться на чужое небо без привычной городской засветки, как вдруг… Я протерла глаза – нет, расположение огней, силуэт в небе, скорость передвижения, остающийся след…
– Мия, – позвала я, – это же… флайбус?
Флайбусы и на Трионе, и на Земле не смогли окончательно вытеснить даже телепорты: им не требовались огромные взлетные полосы, как самолетам, они не портили экологию, возили грузы, которые нельзя было отправлять телепортами, и людей в те места, куда телепорт открыть было невозможно, использовались для проведения экскурсий, да и пробок в небе с появлением телепортов практически не осталось.
Мия открыла глаза и потянулась ко мне, чтобы взглянуть в окно. Краем глаза я отметила, что Мист повторил маневр, чтобы всмотреться в окно напротив.
– Угу, рейсовый флайбус, в Лижан полетел, – отозвалась она, – в городе же станция есть… А что?
– А почему мы на автобусах едем? На флайбусе же быстрее? – Я окончательно запуталась в лабиринте керимской логики.
