Март. Три месяца назад
– Мы почти на месте, – сказала Слоан, разворачиваясь с переднего сиденья, чтобы показать мне рукой. – Видишь дорожку?
– Поверить не могу, что ты никогда не была во Фруктовом, – воскликнул Сэм, который был за рулем, и название местечка он явно произносил с большим уважением.
– Подумаешь, я тоже не была, пока мы с тобой не съездили в прошлом месяце, – вступилась за меня Слоан.
В ее голосе послышались нотки смеха.
– Но Эмили здесь давно живет, она могла и без тебя скататься, – возразил Сэм.
Слоан снова обернулась и едва заметно подмигнула мне. Мы обменялись чуть заметными улыбками: обе знали, что без нее я бы сюда в жизни не добралась. Просто не хотелось спорить с Сэмом и что-то ему объяснять.
Слоан приподняла брови и улыбнулась пошире. Мне не составляло труда понимать ее знаки – она спрашивала: «Тебе же тут нравится? Правда, тут здорово? Ты вообще в порядке?».
Я улыбнулась в ответ. Последнее, чего бы мне хотелось, – так это испортить ей вечер, который подруга так давно планировала. Слоан расслабилась и опять развернулась к Сэму, а затем провела ладонью по его кудрявым волосам.
Мы с Гидеоном сидели на разных концах заднего сиденья – полная противоположность обнимающейся парочки впереди. Я прижималась боком к двери, хотя места было предостаточно, потому что ехали мы в здоровенном внедорожнике, и между нами можно было бы втиснуть еще несколько человек. С Гидеоном мы познакомились всего пару часов назад.
Слоан уже как-то заговаривала со мной о нем, еще до того, как они с Сэмом стали встречаться. «Не нужно никаких ярлыков, ты же знаешь, я это ненавижу», – уклончиво отвечала она на мои осторожные вопросы о том, что происходит между ней и Сэмом. Их отношения с каждым днем становились серьезнее, и по мере того, как они крепли, я слышала все больше и больше о Гидеоне, лучшем друге Сэма, одиноком, как и я. Вот было бы здорово, если бы…
Слоан была достаточно тактична, чтобы не выглядеть навязчивой, но я всегда слышала надежду в этих ее рассуждениях. Однажды я наконец согласилась, что из этого может что-то получиться, – и вот результат: я сижу на заднем сиденье джипа рядом с Гидеоном, накрашенная ярче обычного, и мы все вместе отправляемся в какой-то Фруктовый сад.
Гидеон занимал много места: он был высоким, широкоплечим, с крупными ногами и руками. Когда час назад мы заехали перекусить в придорожное кафе и Слоан таскала картошку фри с тарелки Сэма, я спросила Гидеона, не занимается ли он спортом. Он выглядел атлетом – его фото легко было представить на сайте Стэнвичского университета с клюшкой для лакросса[8] на плече. В ответ он только откусил еще кусок бургера, вдумчиво прожевал, запил колой, вытер губы салфеткой и наконец изрек: «Нет». На этом беседа была окончена.
– Что это значит? – вздохнул Сэм, притормаживая.
Я наклонилась вперед и увидела длинную очередь машин, медленно тянувшихся к узкому въезду.
– Это значит, что мы оказались в правильном месте в правильное время, – отозвалась Слоан, и по ее голосу было слышно, как она счастлива.
Счастлива, что мы сюда приехали, счастлива быть рядом с Сэмом, счастлива, что на заднем сиденье сижу я – и не одна, в роли третьего-лишнего, а в компании хорошего парня.
Мы медленно ползли к входу в веренице автомобилей, Сэм барабанил пальцами по рулю. Я посмотрела на Гидеона, лихорадочно думая, о чем бы с ним поговорить, и тут увидела табличку. Она была со стороны парня, и я слегка подалась к нему, чтобы лучше рассмотреть. Снаружи было уже темно, но в голубоватом свете фар джипа – очень ярких, не то что свет старых фар моей «вольво» – можно было ясно все разглядеть.
– Люди, смотрите! – я указала на табличку, и собственный голос показался мне слегка хриплым: я впервые заговорила с тех пор, как мы сели в машину.
Все оглянулись, кроме Сэма, который просто дернул плечом.
– Этот знак здесь всегда был. Висит с тех пор, как тут был настоящий фруктовый сад и торговали его плодами.
Я еще чуть придвинулась к Гидеону, чтобы лучше рассмотреть. Знак сильно выцвел, но когда-то наверняка был очень ярким.
«Фруктовый сад Килмера!» – кричали крупные буквы. «Продажа яблок, персиков, вишен. Сезонные ягоды! Домашние пироги!» Ниже красовалась картинка с двумя вишенками на одной веточке. У них были лица, широкие улыбки и глаза, поднятые вверх, к надписи. Слова на знаке, теперь никому не нужные, рекламирующие товары, которые уже давно никто не продавал, показались мне грустными. Видно было, что табличку нарисовали от руки, а не заказывали у профессионалов: вишенки были несколько кривыми, и от этого становилось еще печальнее.
– Что такое? – спросила Слоан.
Она смотрела прямо на меня и ясно видела: что-то пошло не так.
– Да просто… эта табличка, – попыталась я объяснить, понимая, как глупо это звучит. Если бы тут были только мы со Слоан, она бы тут же все поняла, но присутствие парней меняло дело. – Сама не знаю, – я выдавила деланый смешок. – Просто… она мне показалась грустной, вот и все.
Слоан уже открыла рот для ответа, но Сэм, смеясь, перебил ее.
– Эмили, это же просто дурацкий знак, повешенный фермером.
– Я знаю, – я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно естественней. – Не обращайте внимания.
Сэм наклонился и что-то тихо шепнул Слоан. Глядя на темные деревья, скользившие за окном машины, я жалела, что вообще открыла рот, – и тут кто-то прикоснулся к моей руке.
От неожиданности я чуть не подпрыгнула на месте: это был Гидеон. Он отстегнул ремень, придвинулся ко мне и, слегка улыбаясь, взял меня за руку.
Он же весь вечер держался от меня в стороне – зачем ему сейчас так поступать? Я не знала, что и сказать, а он тем временем вытащил из кармана маркер и вопросительно указал на мою ладонь, спрашивая разрешения. Я кивнула в ответ, просто потому, что совершенно растерялась. Он снял с маркера колпачок и начал что-то писать у меня на запястье. Прикосновение стержня было приятным, щекочущим и легким. Я попробовала наклониться, чтобы разглядеть, что рисует Гидеон, но он слегка развернул мое запястье – так, чтобы мне не было видно. Я никак не могла понять, что происходит, и радовалась, что Слоан и Сэм на передних сиденьях поглощены друг другом: не хотелось, чтобы они обратили на нас внимание.
Гидеон низко склонился над моей рукой, а я разглядывала его плотные темные волосы, совсем коротко стриженные, и большие руки – при желании он мог бы обхватить двумя пальцами мое запястье. Машина слегка подпрыгнула на кочке, и я – вместе с ней, едва не ударив рукой Гидеона по лицу. Парень отклонился, и я виновато улыбнулась. Он подождал пару секунд, придерживая мое запястье в ожидании, не будет ли снова кочек, и вернулся к своему занятию. Наконец Гидеон закончил, выпрямился и аккуратно закрыл маркер колпачком – как раз в тот момент, когда Сэм припарковал машину.
Я поднесла руку к глазам, чтобы посмотреть, над чем он трудился. На запястье красовалась пара вишенок с таблички! Гидеон оказался более талантливым художником, чем автор знака, и ему удалось сохранить на рисунке характерную легкую кривизну ягодок. Одна вишенка говорила что-то – ее слова виднелись в бабле, и я подняла руку еще выше, чтобы их рассмотреть.
«Не волнуйся, Эмили! Нам совсем не грустно!»
Я улыбнулась, проведя пальцами по мелким изящным буковкам, и посмотрела на Гидеона, который все еще сидел рядом.
– Спасибо.
Сэм заглушил мотор, в машине загорелся свет, и я смогла рассмотреть Гидеона получше. Он сразу смутился, ссутулился и отодвинулся на свою половину сиденья. Но, прежде чем свет снова погас, я успела заметить, как он улыбнулся мне в ответ.
* * *
Припарковавшись на том же месте, где и в прошлый раз, я оглядела Фруктовый сад, который выглядел точно так же, как и в последний мой приезд. Огромное открытое пространство, поросшее травой, примятой колесами многочисленных автомобилей и людскими ногами. Народ парковался как попало, а потом тусовался за столиками для пикника, расположенными кругами, – они остались здесь от прошлой жизни Фруктового сада. От нее же осталось и несколько лестниц, прислоненных к деревьям, но почти у каждой не хватало пары-тройки ступенек, и карабкаться по ним решались только самые храбрые или самые пьяные. Я не раз видела, как у кого-нибудь под ногой с хрустом ломалась ступенька и он оказывался на земле. Иногда тут устраивали общие посиделки с большими бочонками пива, но чаще всего каждый запасался выпивкой и закусками на свою компанию. Кроме того, здесь всегда можно было найти того, кто втридорога продавал баночное пиво, недостаточно охлажденное, даже несмотря на то, что оно хранилось в сумках-холодильниках. Но все же это было лучше, чем ничего.
Похоже, я приехала достаточно рано: случались вечера, когда на парковке яблоку было негде упасть, и люди оставляли машины еще на подъезде к повороту. Негласные правила Фруктового сада гласили, что парковаться надо как минимум за полмили от съезда, чтобы не привлекать особого внимания полиции.
