Богдан смотрит, широко раскрыв глаза.
— Но это ещё не все! — продолжаю кричать я. — Они насылают на меня этот проклятый Голос, и он едва ли не каждую ночь напоминает мне, что я должен вас убить! Чтобы я случайно не забыл!
— Господи, боже мой, — пораженно качает головой Богдан, — неужели это возможно? И с каких пор это с тобой происходит?
— С того времени, как я вышел из больницы после катастрофы!
Богдан громко хлопает себя ладонями по коленам.
— Та-ак, — тянет он, — кажется, я начинаю кое-что понимать…
Он ведет себя так, будто речь идет не о его собственных жизни и смерти, а какого-то совсем постороннего человека. Это удивляет и даже немного раздражает меня.
— Богдан Николаевич, поверьте, я никогда не был вашим врагом. Даже наоборот, вы мне всегда нравились… Это они… ОНИ сделали из меня машину… А машина должна выполнять приказы…
Неожиданно Богдан поднимает глаза, преисполненные такого сочувствия и даже нежности, что меня просто осыпает холодом.
— Ничего, мой мальчик, — говорит он, — все будет хорошо…
Скрипнув зубами, я начинаю поднимать оружие. Неожиданно на груди что-то громко пыхкает, и я, отшатываясь и скашивая взгляд вниз, вижу густой клубок дыма, который поднимается от моего охотничьего значка. В нос ударяет что-то невообразимо резкое, и тело, предав меня, валится на пол, будто чужое. Последняя картинка, которая запечатляется в памяти, это фигура Паука с пистолетом в руке на фоне входной двери…
Я медленно открываю глаза и с удивлением замечаю, что этот потолок абсолютно мне незнаком. Откуда-то со стороны льется тихая приятная музыка. Черт возьми, куда я попал? Во всем теле ощущается какая-то удивительная легкость, хочется отбросить одеяло и одним прыжком сорваться на ноги, но что-то подсказывает мне, что делать этого не стоит. Поэтому я продолжаю лежать неподвижно и только осторожно скашиваю глаза направо. Возле меня сидит Богдан, который как раз в этот момент что-то достает из своего дипломата.
Богдан! Теплая волна приязни заливает мою грудь. Наверное, со мной что-то случилось, и Богдан, как всегда, первым об этом узнал. Честное слово, он — замечательный парень, и как несправедливо, что я должен его… должен… Что должен? Я напряженно вслушаюсь в свои мысли и вдруг осознаю, что СОВСЕМ НЕ ДОЛЖЕН ЕГО УБИВАТЬ! Не должен!!!
Крик безумной радости уже готов вырваться из моего рта, когда вдруг из памяти всплывает небольшая комната лесного домика, ружье, заряженное пулями, и смутная фигура Паука в двери. И радость мигом умирает, уступая местом всепоглощающему холодному отчаянию, а счастливый крик превращается в неудержимый глухой стон.
— О, ты уже проснулся! — поворачивается ко мне Богдан. — Ну и высот достигла медицина! Ты веришь, мне вот только что сказали: подождите, он сейчас придет в себя!
Странно, но в его голосе совсем нет уместных после всего, что случилось, прохлады или отчуждения. Не менее странно и то, что это не вызывает во мне никаких укоров совести или хотя бы неловкости, а, наоборот, приносит неожиданное успокоение. Что-то в самом деле изменилось, пока я отсутствовал в этой жизни.
— Ну, чего загрустил? — улыбается Богдан. — Не можешь понять, что с тобой происходило? На вот, посмотри только на это достижение вражеской техники!
Он протягивает мне небольшую пластмассовую коробочку с прозрачной крышкой. Я недоверчиво беру её в руки и вижу внутри тоненький серебристый проводок длиной в несколько сантиметров.
— Что это такое? — недоуменно спрашиваю Богдана.
— Это то, что сидело у тебя в голове.
— Как это так — сидело?
— Но ведь ты же сам мне говорил: оно сидит у меня вот здесь, в голове! Вот мы его оттуда и достали.
Я какое-то мгновение обдумываю услышанное и вдруг ощущаю, как счастливая улыбка растягивает мне рот.
— Так, значит, я теперь — снова человек?
В ответ Богдан лишь растроганно кивает головой. Я порываюсь встать, но что-то невидимое прочно удерживает меня в кровати.
— Не волнуйся, ничего страшного, — успокаивает Богдан, — просто тебе нужно некоторое время полежать. Потерпи…
— Но, Богдан Николаевич, — перед моими глазами снова появляется сцена в лесном домике, — я же мог вас тогда убить!
— Так чему же не убил? — смеется Богдан. — Успокойся, Алик, ситуация была полностью под контролем.
— Значит, вы все знали?
— Ну, все — не все, но кое о чем догадывались. А после того, как ты в три часа ночи начал лезть по пожарной лестнице, вся наша служба безопасности вместе с охраной не сводила с тебя глаз. Кое-кто предлагал задержать тебя ещё возле дома Василия, но я хотел выяснить все до конца. Правда, переживали мы за Василия ужасно, но я почему-то был уверен, что ты особого вреда ему не причинишь.
Я глубоко вздыхаю.
— Следовательно, вы меня все-таки заподозрили?
— Еще бы! Когда мне позвонил Остап и рассказал, как ты побывал у него на приеме и что сделал после, я ещё не склонен был воспринимать это как угрозу. Но твоя неожиданная страсть к стрельбе, а тем более странное поведение во время встречи с Витей Палюком… Ты только не сердись, но ребята вынуждены были обыскать твою квартиру. И после того, как они обнаружили микропередатчик, все стало выглядеть намного серьезнее… Кстати, скажи мне честно, зачем ты так нарывался?
Я пожимаю плечами.
— Я не видел другой возможности как-то вас предупредить…
Богданово лицо приобретает непонимающее выражения.
— Погоди, погоди… Ты хочешь сказать, что действовал так сознательно?
— Ну… сознательно — не то слово. Я боялся об этом думать, чтобы случайно не навредить делу. Просто ощущал, что так нужно…
— Боже ж ты мой, — медленно качает головой Богдан, — а я, дурак, не мог никак понять… Алик, друг мой, значит, я перед тобой в огромном долгу…
— Да что вы, Богдан Николаевич, — мне становится даже немного неловко, — я ничего особенного не сделал.
Некоторое время мы оба молчим. Музыка уже кончилась, и сейчас передают последние известия, но я не очень прислушиваюсь к ним. Мне вдруг приходит в голову, что я не спросил о самом главном.
— Богдан Николаевич, — нарушаю тишину неожиданно хриплым голосом, — но кто же это так… меня?..
Богдан продолжает молчать и только едва заметно кивает в сторону приемника. Я напрягаю слух, но почти ничего не слышу.
— Пожалуйста, сделайте громче, — прошу шефа.
— …ной партии. Представителями следственных органов оглашена официальная версия, в которой это трагическое событие квалифицируется как несчастный случай. Однако пресс-служба региональной организации партии заявила сегодня, что некоторые факты могут свидетельствовать о тщательно спланированном убийстве. Впрочем, следствие продолжается, так что не будем делать преждевременных выводов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
