Галя сразу притихла, начала поспешно вытирать сле зы. Стало понятно, почему она так долго отказывалась выполнять старые обычаи на своей вечерине.
- Я тебе что сказал? - с ходу властно заорал Петр Петрович.- Я тебе сказал: не реветь! А ты что? Что, я тебя спрашиваю?
- О, господи! - ужаснулась испуганная Наталья Се меновна.- Еще не мужик, а уж форс задает. Что потом-то будет?
- Что ты, Натаха, неладно-то говоришь? - с упреком кинулась на нее Мария Герасимовна.- Что он такое сде лал? - И начала уговаривать, успокаивать своего буду щего зятька: - Петя, Петенька! Ничего, Петенька! Ну, поревела маленько, так ведь ничего это, Петенька! Так заведено, Петенька!
А невеста от страха вдруг заревела пуще прежнего. Ее прикрыли собою девушки.
- Кому венчаться, а мне разоряться,- продолжал балагурить Гриша.Сколько с меня, девки?
У каждого дружки своя манера балагурить. Кроме расхожего, известного повсюду набора острот и погово рок, у него должны быть и свои шутки-прибаутки. Чувст во юмора и находчивость для него обязательны. Это уже область творчества. Не всякого приглашают в дружки.
Григорий Кириллович сначала кинул в сарафанные подолы девушек несколько горстей конфет, а затем стал с силой забрасывать их серебряными монетами. Делал он это с ожесточением - не то от злости, не то от великой щедрости. Деньги покатились по полу, под стол, под ска мейки. Зазвенели окна, лопнуло стекло у иконы, казалось, вот-вот разлетится вдребезги и ламповое стекло; кто-то завизжал от страха, Наталья Семеновна прикры ла фартуком лицо.
Но все мотеты оказались устаревшими, дореформен ными. Смех и грех! Собственно, греха не было, был толь ко смех и новый повод для взаимных острот и насмешек.
Девушки все же настояли на своем: жениху и дружке пришлось дать приличный выкуп за невесту вином и на стоящими деньгами.
После этого к Гале была допущена сваха. Пожилая женщина проделала истово и торжественно все, что по лагается согласно старым обрядам. Она помогла невесте одеться тепло, по-зимнему, как бы в дальнюю дорогу, хо тя уже все знали, что сегодня никакой дороги не будет, и так, в зимнем пальто, вывела ее из кухни, маленькую, толстенькую, и посадила за стол в красный угол рядом с женихом, который так же был одет по-зимнему, в чем приехал. Под сиденье жениху и невесте постелили кошули - полушубки, поддетые материей, чтобы молодые возвышались, "как на тропе". Невесте под сиденье по ложили кошулю потолще. Долговязый жених, взгромоз дившись на трон, едва не достал головой до потолка.
Начался пир, по кругу пошла белушка, родственники первыми поздравляли молодых, кричали им "горько", требовали "посластить". Молодым разрешалось пить только из одного стакана - за этим следили строго, что бы жених не переложил еще больше. Как видно, слабость эта за ним водилась.
Начали собираться гости и со стороны невесты. Каж дого входящего встречали еще у порота стаканом пива либо белушкой.
Понесли "сладкие пироги".
Сладкие пироги на северных сельских свадьбах и дру гих праздничных пирах обязательны. Традиция эта дав няя, может, многовековая.
Сладкий пирог - белый, сдобный, круглый, величиной с решето, а то и больше. Сверху на нем всякие завитуш ки, плетеные узоры из теста и разноцветные монпансье ("лампасея") да еще изюм. Нынешние свадебные пиро ги из-за отсутствия в районе изюма и ландрина украше ны были бледными конфетами-подушечками с повидловoй начинкой.
Вот когда я пожалел, что не вспомнил в Москве об этих сладких пирогах. Каких бы разноцветных атласных и прочих подушечек мог набрать я в гастрономическом магазине "Ударник"! Леденцы там по своему разнообра зию и многоцветности не уступают коктебельским камушкам. Все это дешевое богатство я мог при везти с собой, и оно успело бы попасть на свадебные столы.
Вспоминаю свое детство: после праздников мы, малые ребятишки, допускались к сладким пирогам и с вожделе нием выковыривали "глазки" ландринки, запеченные в тесто.
Сладкие пироги на Севере - такое же народное твор чество, как резные наличники на окнах, петухи и коньки на крышах, фигурные расписные прясницы и кустарные ткацкие станы, как колокольчики "дар Валдая" под ду гой и бубенчики (воркунцы, ширкунцы) на ошейниках у лошадей.
Каждая семья, приглашенная в гости, на свадьбу, идет со своим сладким пирогом. Большачиха, она же стряпуха, несет пирог в широкой круглой лубяной "хлеб нице" либо на "веке" - крышке от хлебницы, и прикрыт пирог красной вырывной салфеткой с кисточками. Кроме этого главного гостинца, в корзине или в хлебнице могут быть и простые белые пироги, колобаны.
- Горько! - все чаще раздается то в одном углу из бы, то в другом, и жених с невестой встают и троекратно неумело целуются. Петр Петрович при этом сгибается, а Галя плотно сжимает губы и от смущения закрывает глаза.
- Горько! - требовательно кричат снова.
Счастливая Галя отпивает несколько глотков из об щего стакана и передает остаток пива жениху. Тот, не разгибаясь, опрокидывает стакан в рот и шутит:
- Если б знал, не женился бы, даже выпить как сле дует не дают.
Сваха с тревогой посматривает на него, что он такое еще сделает и не наговорил бы чего-нибудь лишнего.
- Горько!
Любой пир - прежде всего люди. Человеческие ха рактеры легко и свободно раскрываются на пиру. На всяком сельском празднике обязательно пляшут и пла чут, спорят и вздорят, смеются и дерутся; одни молчат, другие кричат; молодицы поют, вдовы слезы льют.
Среди мужчин на пиру очень скоро объявляются ти пично русские правдоискатели, ратующие за справедливость, за счастье для всех. Достается от них и немцам, и американцам, и туркам, но больше всего, пожалуй, до стается самим себе, своим соотечественникам. Таким лю дям не до веселья, не до песен, не до плясок. Они обли чают, разоблачают, требуют возмездия, протестуют и все время спрашивают: что делать? как быть? кто виноват? и знают ли о наших бедах наши главные? видят ли они все? В этой неуемности проявляются, должно быть, чер ты национального характера. Но не дай бог попасться на целый вечер в руки такому самосожженцу: ни пира, ни мира не будет, ничего не увидишь, ничего не услы шишь.
Объявляются также и заурядные хвастуны - люди самодовольные, недалекие, кичащиеся своим служебным положением, своим заработком, даже неправедным, не чистым; хвастающие своим домом, домашней утварью, домашним скотом и, наконец, женой и тещей.
В древних русских былинах говорится о том, как доб рые молодцы садятся за стол и - "один хвастает родным батюшкой, другой хвастает родной матушкой, умный хвастает золотой казной, глупый хвастает молодой же ной". Современные хвастуны скромнее. Весь первый ве чер ходил от стола к столу пожилой колхозник и, не переставая сам удивляться и радоваться, хвалился свои ми пластмассовыми недавно вставленными зубами. Почокается со всеми, выпьет стакан пива, вынет челюсть, всем покажет ее и опять вставит.
- А теперь смотрите, как я жевать буду. Кости грызть могу - чудо! В нашем районе сделали!
Редко, но встречаются хвастуны и незаурядные, не обыкновенные. Слушать таких - одно удовольствие. Это счастливцы, жизнелюбцы и своего рода художники сло ва, своеобразные сельские лакировщики действительно сти.
Хвастаются, например, изобретательностью. В прош лом году, чтобы обеспечить кормом своих коров, колхоз ники ухитрились выкосить на озерах всю осоку уже после ледостава.
- Никогда бы раньше мужику до такого не доду маться, головы не те были. Ледок тоненький, похрустывает, а ты идешь с косой и в полную силушку поверх льда - вжик, вжик! Вот пишут: на заводах то, се, смекал ка, а мы разве без смекалки живем?..
Другие вторят:
- До многого раньше умом не доходили. Вот, ска жем, коза. Раньше у нас считали козу поганой животи ной, от молока ее с души воротило, хармовали. А коза чем хороша? Ей корму меньше надо. Дашь осинового листу либо коры сосновой - она и сыта. Афиши и газеты жрет - все ей на пользу. В деревнях теперь козы в ход пошли!
- У меня коза Манька восемь литров за сутки дает!
- Ну, знаешь!..
Хвастаются тем, что хлеб растет иной год даже на неудобренных и необработанных землях...
А многие просто сидят молча и пьют, ни о чем не думают, ни о чем не спрашивают - отдыхают. Конечно, кто-то и перепивается. На всякой пирушке хоть один да сваливается под стол либо начинает шуметь, требовать к себе особого внимания, задирается, скан далит.
На разных людей хмель действует по-разному: одним ударяет в голову, другим в ноги, третьим в руки. Одни становятся ласковыми, влюбчивыми, со всеми готовы пе рецеловаться, другие - злобными.
Слез и жалоб больше всего среди женщин. Неудачно вышедшие замуж плачут на любом пиру, и так всю жизнь. Старые матери плачут о потерянных детях, о не путевых дочерях, сходившихся с мужиками не по-людски, без закона и теперь мающихся из-за этой уступчивости; вдовы - об убитых на войне мужьях ("даже похоронной не было!").
