Восхитительный особнячок — просто восхитительный, хотя и не в самом хорошем состоянии! Полицейский в униформе доложил о приходе Морозини, и когда тот оказался в начальственном кабинете, ему пришло в голову, что делать здесь ремонт — пустая трата денег. Ланглуа, облагородивший свою резиденцию благодаря великолепному ковру и расставленным повсюду цветам, превратил бы в конфетку эту комнату с высокими окнами и элегантными панелями на стенах. А тут они были оклеены мерзкими серыми обоями!
К счастью, утопающий в бумагах письменный стол, за которым усердно что-то строчил Лемерсье, не был подписан именем Ризенера, что стало для Альдо некоторым утешением. Он получил возможность свободно оглядеться, потому что хозяин кабинета, казалось, не заметил его прихода и продолжал как ни в чем не бывало работать с документами. Благоразумно подавив желание сесть на стул и закурить сигарету, Альдо с поистине римским стоицизмом застыл напротив великого человека и позволил себе раздраженно кашлянуть только через минуту. Лемерсье наконец поднял голову.
— А, это вы!
— Вас это удивляет? Мне кажется, вы сами назначили…
— Да, но я, откровенно говоря, не ждал вас…
— Когда мне назначают встречу, комиссар, я имею привычку являться в условленное время. Или же вы оказали мне честь забыть меня?
Любезная улыбка не могла скрыть дерзости тона, что прекрасно уловил полицейский. Его карие глаза еще больше округлились, а брови сдвинулись.
— О нет! Присядьте! Я буду к вашим услугам через минуту…
Это было сказано почти вежливо, и Альдо начал думать, что дело идет к примирению. Он уже был готов рискнуть и попросить разрешения закурить, но тут зазвонил телефон.
— Простите! — сказал Лемерсье и, отложив ручку, взял трубку.
Вдруг лицо его побагровело, и он завопил:
— Что вы говорите? Где? Хорошо, еду! Трубка жалобно пискнула, когда ее с размаху шмякнули на место. Альдо встал.
— Какие-то затруднения? Я могу зайти позже… или в другой день? — вкрадчиво произнес он.
Ему показалось, что Лемерсье готов вцепиться в него, однако комиссар внезапно успокоился и обрел свой естественный цвет лица.
— Нет! Я попрошу вас поехать со мной. Вам это будет интересно.
Они мгновенно спустились во двор, где их уже ждал полицейский автомобиль — в двух шагах от такси, на котором приехал Морозини. Полицейский метнул иронический взгляд на своего спутника:
— Вы не отпустили машину? Кто вам сказал, что вы на ней уедете, и что я не задержу вас?
— На всякий случай! Я об этом даже не подумал! — небрежно бросил Альдо.
— Так отпустите ее! Я же сказал, что забираю вас с собой.
— Куда вы меня отвезете? В тюрьму?
— Нет. В Трианон. Произошло еще одно убийство…
На сей раз жертвой стал один из садовников. Он лежал ничком возле прелестного Французского павильона, расположенного на краю сада с тем же названием. Его соломенная шляпа отлетела к тачке с клубнями левкоев, из спины торчал кинжал, пробивший насквозь карнавальную полумаску черного бархата…
— Опять? — воскликнул Морозини, увидев ее. — Должно быть, убийца держит лавку карнавальных принадлежностей!
Человек, стоявший около трупа на коленях, — несомненно, судебный медик, — знаком призвал к молчанию:
— Он умер всего лишь час назад. Тело еще теплое… Врач осторожно вытащил орудие убийства — обыкновенный кухонный нож — и положил на поданный комиссаром платок. Затем он перевернул полумаску и, прочитав надпись на обороте, присвистнул от удивления.
— Боже милосердный! В первый раз вижу такое! Лемерсье, проглотив ругательство, протянул маску Морозини:
— Что скажете?
— Садовник стал жертвой оплошности. А что было написано на первой маске?
— Сейчас она в лаборатории, но текст ее, написанный, как и этот, заглавными буквами, гласил: «Маски спадут, и королева наконец будет отомщена!»
— Вот как? Я бы сказал, это удивительно. Действительно, послание выглядело точно таким, как и первое, — за исключением того, что вторая фраза была зачеркнута, а сверху имелась приписка: «Сожалею! Это ошибка!»
— Ошибка! — бушевал Лемерсье. — Значит, этот тип избрал жертвой не того человека и слишком поздно заметил это?
— Видимо, так и есть, — отозвался врач. — Под маской есть вторая рана.
— Иными словами, — добавил Морозини, — нас ждет продолжение. Как зовут несчастного?
Ответил ему главный садовник, успевший прибежать на место преступления:
— Его зовут… звали Анель, Фельсьен Анель, тридцати лет от роду. Он работал здесь недолго, но проявил себя очень хорошо…
— Женат? Есть дети?
— Насколько мне известно, нет!
— Но как же можно ошибиться в выборе жертвы? — возмутился Альдо. — Это означает, что убийца не знаком с тем, кого хочет заколоть? Или же его ввела в заблуждение эта соломенная шляпа? Он же напал сзади…
— Если мне понадобится знать ваше мнение, я поинтересуюсь им! — рявкнул комиссар. — А пока необходимо задержать на входе всех этих людей, которым не терпится узнать, что здесь произошло…
Действительно, в интересах следствия в Малый Трианон временно не пускали посетителей, поэтому пришлось закрыть Сент-Антуанские ворота, которые вели к дворцу и к Деревушке королевы. Но огромная толпа, движимая любопытством, легко обошла препятствие, пройдя через парк, дворец и Оружейную площадь. Разъяренный Лемерсье встал стеной на пути зевак и приказал немедленно поставить заграждения. Доступ был разрешен только членам Организационного комитета, и вскоре появились трое — мадам де Ла Бегасьер, Квентин Кроуфорд и леди Мендл. Опасаясь за судьбу выставки и находясь поблизости, у самой кромки парка, они хотели удостовериться, что все экспонаты охраняются должным образом, и оказать посильную помощь, если в таковой появится необходимость.
Мадам де Ла Бегасьер рыдала, но продолжала сквозь слезы спорить с Кроуфордом, который пытался успокоить ее.
— Нам лучше как можно скорее закрыть «Магию королевы» и вернуть коллекционерам их драгоценности. Иначе все это кончится катастрофой! — воскликнула она.
— Это было бы безумием! Мы столкнулись с ужасным стечением обстоятельств, но отказываться от выставки нельзя. Подумайте, каких трудов нам стоило создать ее! И не забывайте о том, что Версалю необходимы средства для реставрации обоих Трианонов и Деревушки королевы!
— Я думаю, что ваше «несчастное стечение обстоятельств» могло бы даже принести определенную пользу, — заметила леди Мендл. — Закроем экспозицию на несколько дней, пока полиция не закончит свою работу, а потом начнем пускать посетителей вновь. Два убийства, произошедшие за короткое время на прилегающей к выставке территории, принесут грандиозные сборы!
