Мими сказала, что извинит. Все сделались необычайно любезны. Мы спустились и поймали такси.
— Да, — сказала Нора. — Договорился до того, что без обеда остался. Что теперь намерен делать? Отправиться домой и поесть в компании Дороти?
Я покачал головой:
— Часок-другой я не прочь побыть без Винантов. Поехали в ресторан Макса — улиток хочется.
— Давай. Узнал что-нибудь?
— Ничего.
Она задумчиво сказала:
— До того этот тип красив, просто срам какой-то.
— А что?
— Это же просто большая кукла. Срам какой-то.
Мы пообедали и вернулись в «Нормандию». Дороти не было. Мне показалось, что я этого ожидал. Нора прошлась по комнатам, позвонила администратору. Записки нам не оставляли и передать ничего не просили.
— И что теперь? — спросила она.
Еще не было десяти.
— Может, ничего, — сказал я, — а может, и что угодно. Я так полагаю, что она явится в три часа ночи, вдрызг пьяная и с пулеметом, купленным в «Чайлдсе».
Нора сказала:
— А ну ее к чертям. Влезай-ка в пижаму и ложись.
XI
На другой день около полудня, когда Нора позвала меня, бок болел гораздо меньше.
— Полицейский, тот самый, который мне приглянулся, хочет поговорить с тобой, — сказала она. — Как самочувствие?
— Ужасно. Должно быть, лег трезвым. — Я отпихнул Асту и встал.
Когда я вошел в гостиную, Гилд поднялся со стаканом в руке и улыбнулся во всю свою широкую рыжую физиономию:
— Ну, мистер Чарльз, сегодня вы молодцом.
Я пожал ему руку, сказал, что да, мол, чувствую себя неплохо, и мы сели.
Он добродушно нахмурился:
— И все-таки, ни к чему было меня обманывать.
— Обманывать?
— Конечно. Бегать по гостям, в то время как я отложил нашу беседу, чтобы дать вам прийти в себя. Вот я и решил, что надо бы зайти к вам с утренней поверкой.
— Я не подумал, — сказал я. — Извините. Видели, какую телеграмму я получил от Винанта?
— У-гу. Мы ищем концы в Филадельфии.
— Теперь насчет пистолета, — начал я. — Мне…
Он остановил меня:
— Какого пистолета? Нет никакого пистолета. Мушка сбита, внутри все проржавело, ничего не работает. Если кто-то ухитрился из него выстрелить за последние полгода, то я — папа римский. Не будем тратить время на этот лом.
Я рассмеялся:
— Теперь все ясно. Я его отобрал у пьяного, который уверял, что купил его в кабаке за двенадцать долларов. Теперь я ему верю.
— Ему так когда-нибудь мэрию продадут. Откровенно, мистер Чарльз, вы ведете дело Вулф или нет?
— Вы же видели телеграмму от Винанта.
— Видел. Это значит, на него вы не работаете. Вопрос остается.
— Я больше не частный детектив. Я больше вообще не детектив.
— Слышал. Вопрос остается.
— Ну хорошо. Нет.
Он немного подумал и сказал:
— Тогда поставим вопрос так: вам это дело не безразлично?
— Конечно, нет, я же этих людей знаю.
— И все?
— Да.
— И вы не подумываете им заняться?
Зазвонил телефон, и Нора пошла к нему.
— Честно говоря, не знаю. Если меня и дальше будут в эту историю втягивать, то и не знаю, насколько в конце концов втянусь.
Гилд сделал движение головой — снизу вверх и обратно.
— Ясно. Скажу вам, мне хотелось бы, чтобы вы занялись этим делом. На нужной стороне, естественно.
— То есть не на стороне Винанта? Значит, это все-таки он?
— Так я не сказал бы, мистер Чарльз, только сами ж видите, не слишком-то он помогает нам найти убийцу.
В дверях показалась Нора:
— Ник, к телефону.
Звонил Герберт Маколей:
— Привет, Чарльз. Как наш пострадавший?
— Неплохо, спасибо.
— От Винанта вести есть?
— Да.
— Я от него письмо получил. Пишет, что телеграфировал тебе. Если ты не в состоянии…
— Нет, я на ногах. Если будешь в конторе во второй половине дня, я заскочу.
— Чудно, — сказал он, — Буду до шести.
Я вернулся в гостиную. Нора предложила Гилду отобедать, пока мы завтракаем. Он сказал, что это страшно мило с ее стороны. Я сказал, что перед завтраком надо бы выпить. Нора пошла заказывать еду и разливать напитки.
Гилд покачал головой и сказал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Она у вас страшно мировая женщина, мистер Чарльз.
Я торжественно кивнул.
— Допустим, вас, как вы выражаетесь, втянут. Так вот, мне было бы намного спокойнее осознавать, что вы работаете с нами, а не против нас.
— Мне тоже.
— Договорились, значит, — сказал он и немного подвигал стулом, на котором сидел. — Вряд ли вы меня помните, только давно еще, когда вы в Нью-Йорке работали, я в патруле ходил на Сорок третьей.
— Разумеется, — соврал я из вежливости. — Я сразу приметил что-то знакомое. Только вот формы на вас нет, ну и не узнал.
— Да, в ней все дело. Хотелось бы все же удостовериться, что вы ничего такого, не известного нам, не утаиваете.
— И не собираюсь. Что вам известно, я не знаю. И вообще-то знаю немного. Маколея я со времени убийства не видел и даже по газетам за этим делом не следил.
Телефон снова зазвонил. Нора раздала нам стаканы и вышла.
— Что нам известно — не Бог весть какая тайна. И если времени не жалко, могу рассказать. — Он хлебнул из стакана и одобрительно кивнул. — Только вначале прошу ответить. Когда вы вчера пошли к миссис Йоргенсен, вы сказали ей, что получили от него телеграмму?
— Да, и что передал ее вам — тоже.
— А она что сказала?
— Ничего. Вопросы задавала. Она хочет найти его. Он слегка наклонил голову набок и прикрыл один глаз.
— А вам не кажется, что они могут быть в сговоре? — Он поднял руку. — Поймите, я не знаю, зачем им это, и если даже так, то что из этого следует. Я просто задаю вопрос.
— Все может быть, — сказал я, — да только очень сомнительно, что они заодно. А что?
— Наверное, вы правы. — Затем он как-то неопределенно добавил: — Но есть парочка соображений. — Он вздохнул. — Они всегда есть. Так вот, мистер Чарльз, вот, значит, что нам известно наверняка, и, если вы по ходу дела сможете кой-чего добавить, буду вам страшно благодарен.
Я сказал что-то вроде того, что постараюсь.
— Итак, примерно около третьего октября прошлого года Винант заявляет Маколею, что ему надо на время уехать из города. Он не говорит Маколею, куда и зачем едет, но Маколей понимает так, что он собирается поработать над каким-то своим изобретением, которое хочет сохранить в тайне; потом Джулия Вулф эту догадку подтверждает. К тому же Маколей догадывается, что Винант намерен скрыться где-то в Адирондакских горах, но когда он ее об этом спрашивает, она отвечает, что знает об этом не больше, чем он.
— А что это за изобретение, она знала?
Гилд покачал головой.
— Маколей говорит, что не знала. Только что это, скорей всего, что-то такое, для чего нужно много места, и машин, и всяких дорогих вещей, — это вытекает из его договоренности с Маколеем. Он распорядился, чтобы Маколей смог получить его акции и ценные бумаги и другое имущество и превратить их в деньги, как только это понадобится. К тому же Маколей должен следить за счетом Винанта в банке и распоряжаться всем от лица Винанта.
— Доверенность на полное управление имуществом, да?
— Точно. И главное, когда ему нужны были деньги, он требовал только наличные.
— У него всегда были странные идеи, — сказал я.
— Все так говорят. Смысл же, по-моему, в том, что ему не хотелось, чтобы кто-нибудь мог выследить его по чекам или чтобы кто-нибудь в тех местах узнал, что он — Винант. Поэтому он и не взял с собой секретаршу и даже, если она говорила правду, не сказал ей, куда направляется. И баки отпустил. — Левой рукой Гилд погладил воображаемую бороду.
— «Там, в вышине», — процитировал я кого-то. — Значит, он в Адирондаках?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гилд повел плечом.
— Либо там, либо в Филадельфии. Говорю так только потому, что других идей нам никто не предложил. Ищем пока в горах, но не знаю… Может, в Австралии.
