желания в его глазах. Голова кругом, когда распахивает рубашку.
Ведёт пальцем по краю кружевного бюстгальтера до лямочки. Грудь тянет и наливается.
В голове всплывает услышанная когда-то фраза, что есть такие парни, от одного взгляда которых лямки лифчика сами с плеч сползают. Вот сейчас именно так и происходит. Грудь сама готова выпрыгнуть ему навстречу в ожидании ласки.
Но вдруг я ясно представляю, как он так же ласкает пышности Дарьи. Становится противно до тошноты.
— Умм… — зажимая рот, выбегаю во двор. Меня выворачивает, как только я захожу за угол дома. Накатывает слабость, прижимаюсь спиной к стене, чтобы не свалится на землю.
Блин…
— Перебор? — подходит Стас и тоже опирается о стену.
— Видимо, да…
— С чем? Алкоголем или…
— Впечатлениями, — запахиваю рубашку, чтобы не соблазнять его больше своим нижним бельём. — Я к Меланье. Спокойной ночи…
Пошатываясь, иду к дому вдовы, собирая по пути лай собак за заборами.
Полина что-то строчит на ноутбуке за столом, хозяйки не видно в хате.
— Я спать, — скрываюсь за занавеской.
Сбрасываю всю одежду на пол, оставаясь в одних трусиках, и так ложусь спать.
Осудят.
Да похрен!
Глава 8
Будит солнечный свет, лупящий прямо в лицо. Воробьи чирикают за окном, разрывая мне мозг от головной боли.
— Ненавижу деревню… — накрываюсь одеялом с головой.
А так душно.
Чтоб тебя!
Сбрасываю одеяло, но обнаружив, что я по пояс голая, закрываюсь обратно. Косой взгляд на пол. Мои вещи кучкой лежат возле ножки стула. Как изюминка на торте — бюстгальтер из тонкого дорого белого кружева.
А вчера по нему Воронин пальцем узоры выводил…
Разряд чего-то тянущего оседает между ног, пальцы на ногах сводит.
Распутница ты, Лилька. И это мягко сказано даже. Он же не знает, что вы с ним уже почти четыре года знакомы, видит тебя первый раз. Включил жёсткого пикапера, с местными-то бабами такое вряд ли прокатывает, а ты и повелась. Если бы тебя не замутило, то хрен знает, чем бы ваш ужин закончился. Но уверена, проснулась бы ты точно без трусов и где-нибудь на сеновале, с пучками сена во всех пихательных местах.
Надев шёлковый халат, выхожу на улицу. Гудящую башку засовываю под холодную воду из умывальника. Пытаюсь её помыть с шампунем, но источник иссяк. Так и стою с намыленной головой посреди двора.
И никого…
Полинка могла сбежать к нашим, а Меланья где? Нехорошо гостей одних дома оставлять, учитывая, что вы их не очень-то благоволите. Даже посуда для нас у вас отдельная. Не удивлюсь, если выбросит после нашего отъезда.
У сарайчика замечаю бочку с водой. Принюхиваюсь. Лягушатником не пахнет. Черпая ладонями, поливаю себе на голову, пока не смываю всю пену.
— Лилия Васильевна, вы бы ковшик взяли. Зачем руками? — появляется ниоткуда Полина.
— Где я его искать буду? И тишина, вымерли будто все.
— Так воскресенье. Все в моленном доме. Наши тоже снимают.
— А ты почему не там? — растираю полотенцем волосы.
— А меня в таком виде и без платка не пустили, — показывает на свои джинсы и футболку. — Сарафан нужен в пол.
— Ой, как же здесь всё заморочено… — сажусь на лавку у стены и откидываю голову назад.
— А ещё они столько обрядов и оберегов соблюдают, что я не успевала записывать, а потом до часу ночи в компьютер заносила, — присаживается рядом. — Вроде божьи люди… А вы где вчера вечером были? Вас Фил искал, но никто не видел, куда вы делись.
— Не спрашивай, — провожу руками по лицу. — Пробовала местную экзотику.
— И как?
— Мой организм не принял.
— Бывает… Вы про потерянного парня у хозяйки спрашивали. Кто он? Я могу порасспрашивать у людей.
— Никто. Забудь! Нет его здесь.
— Родственник ваш?
— Почти… Друг семьи. Пропал три года назад в этих местах, так и не нашли.
— Ужасно…
— Да… Можешь мне кофе сделать?
— Здесь не пьют кофе. Только чай. А я с собой не взяла.
— Ну, давай чай. У меня череп сейчас лопнет.
— Я вам анальгин ещё принесу, — смывается в дом.
Анальгин вредно. Но жизнь вообще вредная штука, так что одной пакостью в организме больше, одной меньше — всё равно.
Я выпиваю таблетку, запивая горячим чаем, который принесла Полина.
— Спасибо! — поджимаю под себя ноги и сосредотачиваю взгляд на коте, который задрал задницу в охотничьей позе.
Перевожу взгляд туда, куда он смотрит. Курица цыплят выгуливает. И эта чёрная морда, похоже, решила пообедать юной курятинкой.
— А ну брысь, сКОТина! — кидаю в него тапком.
Подлетает от испуга, переворачивается в воздухе и пулей летит к забору, перепрыгивает через него, исчезая на территории соседей.
— Посмотрите, какой хищник, — смотрит Полина в след исчезнувшему коту. — Отучать надо.
— Да, тапочком чаще пиздить, чтоб неповадно было, — наслаждаюсь солнечным теплом, прикрыв глаза.
— Это чересчур.
— А ты знаешь другой способ? — приоткрываю один глаз.
— Нет.
— Вот именно. Напакостившего кота тыкают мордой в лужу и говно, чтоб больше не гадил. Дрессировка она всегда через боль и ломку проходит. У людей, кстати, так же. Вот я дрессировщик по жизни хреновый, поэтому мне проще с человеком расстаться, чем пытаться вдолбить ему, что поднимать ободок унитаза — так принято. А не метиться в него, отойдя на метр. Ясно же, что не попадёшь.
— Зато у вас на работе получается.
— На работе, если не прогнёшься под мою персону, то будешь разносить еду курьером. Меня нужно любить, боготворить и облизывать. Потому что я одна из последних ступенек перед генеральным. Нас таких всего четверо на канале. Надеюсь, запомнила?
— Так точно.
— Молодец, далеко пойдёшь.
Зажмурившись, откидываю голову назад. От пригревающего солнышка снова клонит в сон.
Выводит из дрёмы телефон, звонящий в кармане.
— Слушаю, — лениво.
— Лилия Васильевна, — говорит Маня. — Тут грузовики подъехали с оставшимся оборудованием, шатром и палатками. Куда их?
— А технари? — не открывая глаза.
— Да, двое.
— Скоро буду.
Переодеваюсь в брюки и рубашку мужского кроя, беру джип, который бросили у дома Меланьи. Полина запрыгивает на заднее сиденье.
— Надо наших по дороге забрать, — завожу машину. — Где у них тут службы проходят?
— Едете прямо, потом налево, — показывает мне направление.
Торможу, не доезжая до моленного дома. Люди массово выходят из двери и перегораживают дорогу. Выхожу из машины и подпираю спиной дверь в ожидании, когда они все разбредутся по домам. Полина рядом складывает локти на опущенное стекло.
— Чуждо, правда?
— Что именно? — срываю травинку и кручу между пальцев.
— Если считать в Москве общее количество людей регулярно посещающих церковь, то это мизерная сумма. А здесь все. Представьте, если бы
