Несмотря на жару, Джек неожиданно почувствовал холодок, вмиг позабыв о своих похмельных мучениях.
— Чей он? — шепотом спросил юноша.
— Мы все были бы не прочь это понять, — донесся тихий ответ.
Джек напряг зрение, но это ничего не давало. Над кормой чужака вроде бы висел кусок ткани, однако без ветра был еле заметен, и Джек никак не мог освободиться от страха, скручивавшего его желудок почище вчерашнего рома. Все знали, что французские каперы рыщут по океану, подстерегая одинокие корабли. Конечно, незнакомое судно могло оказаться английским или принадлежащим к флоту какой-то нейтральной страны. Но с такой же степенью вероятности оно могло бороздить моря и под собственным флагом. Черным, обычным, пиратским.
Джек сглотнул и оглядел стоящих вокруг молчаливых моряков.
— Почему никто ничего не предпринимает?
— А что, по-твоему, они должны предпринять? — В ответе слышалось недовольство. — Может быть, ты соизволил заметить, ветра-то нет.
Джек снова поднял взгляд на обвисшие паруса.
— Что с ним случилось?
— Помер, парнишка. Был и весь вышел.
Джек опустил взгляд и опять посмотрел вдаль. Что это? Игра света? Или просто его глаза приноровились к слепящему блеску воды? Но вроде бы очертания незнакомого корабля сделались более четкими.
— Они не… не движутся, верно?
— Движутся.
Его снова пробрало холодком.
— Но как? — спросил он с неожиданным раздражением. — Как это может быть? Если ветер умер для нас, он должен быть мертв и для них!
Вместо ответа Рыжий Хью вручил ему свою подзорную трубу, но, даже глядя сквозь нее, Джек не сразу разобрался, в чем дело. Однако в конце концов его глаз уловил размеренное движение поднимавшихся и опускавшихся шлюпочных весел. Шлюпок было три, и они, хотя и очень медленно, влекли свой корабль на сближение с «Нежной Элизой».
Уголком рта Джек прошептал:
— А почему мы не делаем то же самое?
— Потому что у нас всего одна судовая шлюпка, а у них три. Это, кстати, кое-что говорит и о величине их команды, — ответил Рыжий Хью, забирая у него свой прибор дальнего видения.
— Ну, Энглдью? Ты уже разобрался, что это за корыто? — послышался голос Линка.
Все взоры обратились к опытнейшему моряку экипажа. Со слов Рыжего Хью Джек знал, что старина Энглдью проскитался по морям тридцать лет, повидал больше самого капитана и долгие годы плавал на военных кораблях Королевского флота. Ему бы давно пора на покой, но бедность и пристрастие к рому не позволяли старику обрести тихую гавань. Он опустил свою подзорную трубу, ущипнул себя за нос и вздохнул.
— Ну! Выкладывай, — рявкнул Линк.
— Это французский фрегат…
— Это я и сам вижу по форме носа, — проворчал Линк, заставив команду утихнуть. — Половина кораблей, пасущихся возле бристольских линий, — это французские охотники за призами. Но можешь ли ты точно сказать, что там за лохань?
Энглдью выпятил нижнюю губу.
— По обводам чужак сильно смахивает на «Маркиза де Турни». На фрегат, доставшийся нашим как трофей в Лионском заливе.
Все, у кого были подзорные трубы, уставились в них, остальные, прикрывая глаза ладонями, тоже принялись напряженно присматриваться к чужому судну.
— Значит, теперь это английский корабль? — с надеждой прошептал Джек.
— Не исключено, — слегка улыбнулся Рыжий Хью. — Но я слышал о кораблях, которые захватывались, отбивались, снова захватывались и опять отбивались… Короче говоря, меняли флаг по пять раз за одну кампанию.
— И каковы его возможности? — снова прозвучал хрипловатый голос Линка.
Энглдью обернулся и посмотрел на своего капитана.
— Может быть, сэр, мне лучше поделиться с вами своими мыслями с глазу на глаз…
Линк покачал головой.
— Все равно скоро команда сама все увидит. Так что уж, будь любезен, делись своими соображениями прямо здесь.
— По моему разумению, его вооружение составляют двадцать четыре пушки, девяти- и шестифунтовые. Если это и вправду «Турни», больше орудий ему на борт не принять.
— Для нас и этого хватит, — пробормотал Рыжий Хью, насупив брови.
Джек оглядел моряков и удостоверился, что все они думают о том же. Да он и сам знал, что на «Нежной Элизе» всего восемнадцать пушек, причем четырехфунтовых. Они, кстати, были прекрасно видны прямо с того места, где он находился, ибо корабельные орудия, все до единого, размещались на верхней палубе — на юте, полубаке и полуюте. Вообще-то, «Нежная Элиза» тоже строилась как фрегат, но ее уже давно переоборудовали для нужд работорговли. Орудийную палубу переделали в трюм, где перевозили живой товар, а в его отсутствие любой другой груз, был бы фрахт. Пушечные порты были наглухо задраены, законопачены и просмолены.
Будучи кавалеристом, Джек разбирался в артиллерии не намного лучше, чем в мореходстве, но и ему было понятно, что вероятный противник значительно превосходит их в огневой мощи.
— Что теперь? — прошептал он, озвучив вопрос, стоявший в глазах всех матросов.
Линк передал подзорную трубу возвышавшемуся за его спиной Бараббасу и сказал:
— Ну-ка, топайте к пушкам, давайте готовить их к бою. Нечего торчать у него на виду, как мышь перед кошкой: пусть видит, что мы настроены драться.
— Даже если мы вовсе на это не настроены, капитан? — спросил Уилльямс, татуированный валлиец, несший вахту у давно ставшего бесполезным штурвала.
Линк бросил на него сердитый взгляд.
— Там видно будет, парень. Вот посмотрим на его флаг, тогда и решим.
Команда нехотя двинулась к пушкам, что весьма озадачило Джека.
— Что это они как вареные, совсем не шевелятся? Ведь капитан вроде бы решил сражаться.
Рыжий Хью покачал головой.
— Это на королевском корабле капитан волен приказать людям принять даже безнадежный бой, однако мне доводилось слышать и о капитанах военного флота, спускавших флаг, если силы были неравными, а команда накладывала в штаны. Ну а у нас против них, — указал он подбородком на медленно приближавшийся корабль, — шансов выстоять нет.
Джек задумался о превратностях морских путешествий и об опасностях, подстерегающих в них человека. У него не было ни малейшего желания быть разнесенным в клочки пущенным издали кем-то ядром, не имея даже возможности дать отпор неприятелю. Он уже видел на поле брани, как редели под артиллерийским огнем ряды красных мундиров, как отрывались конечности, отлетали головы… Все так, однако сама мысль о возможности сдаться французам без боя вызывала в нем бурю протеста.
Рыжий Хью заметил отражавшуюся на лице юноши внутреннюю борьбу и положил на его плечо руку.
