Джек трижды чихнул.
— Ну и на что это может сгодиться? Или ты думаешь закидать этим сеном французов, чтобы они, вместо того чтобы драться, изошли бы на чих?
— Э, не шути. То, что ты видишь, подобно троянской лошадке. Безобидно снаружи, зато внутри… Ох, — неожиданно вскликнул он, — брысь отсюда, глупая тварь!
Последние слова адресовались не Джеку, а вездесущему козлу Иеремии, учуявшему угощение, но вместо него получившему пинок под зад. Козел отступил, глядя на людей исподлобья и дожевывая пук сухих желтых стеблей, который успел ухватить, за солому же взялся сам Рыжий Хью, осторожно снимая ее слой за слоем. Джек стал помогать ему, и вскоре они откопали нечто вроде трехуровневого стеллажа, на каждой полке которого лежали завернутые в мешковину шаровидные предметы величиной с небольшие мячи.
— Что это такое? — спросил Джек, протягивая руку к ближайшему шару.
— Гранаты, — ответил ирландец и рассмеялся, когда Джек отдернул руку и отступил на шаг.
— Не робей, приятель. Фи, Джек, не бойся. Эти штуковины опасны только тогда, когда соединятся с запалами. — Он пнул ногой еще один ящик. — Точь-в-точь как наши ребята и пресвитериане: порознь сидят смирно, а сойдутся вместе — пиши пропало.
Отшвырнув в сторону кусок мешковины, Хью взвесил на ладони чуть великоватый для нее темный металлический шар. Ирландец изобразил бросок.
— В крикет играешь?
— В Вестминстере был в команде. Правда, отбивающим.
— Жаль. Отбивающий не подающий. — Он снова изобразил бросок. — Я и сам в свое время взял не одни ворота.
Фигурально он выразился или только имел в виду крикет, Джек так и не понял.
— Ты что, повсюду возишь с собой гранаты?
Ну, хорошая граната — это такая вещь… никогда не угадаешь, где и в какой момент она может тебе понадобиться. — Он заметил выражение лица Джека и заговорил серьезней: — Я ведь как-то упоминал, что отдаю часть своего времени инженерным работам. Мало что может заменить эти штуковины, когда требуется раздолбать скалу.
— Ясно. А это действительно неплохие гранаты?
— Самые лучшие. Я изготовил их самолично. — Он подбросил шар в воздух и поймал его за спиной. — Те, что на верхней полке, имеют толстую оболочку и начинены чистым порохом: незаменимы для подрыва. Эти, — ирландец взял гранату со средней полки, — шрапнельные, эффективны против людских плотных масс.
— А эти? — спросил Джек, указывая на нижнюю полку.
— Хлопушки-вонючки. Понюхай.
Джек понюхал и скорчил гримасу.
— То-то. В основном в них сера и все такое. Если бабахнет, смраду не оберешься. Неужели вы в своей замечательной школе не делали этаких дурно пахнущих бомбочек?
— Мы обходились содержимым уборных, — покачал головой Джек. — А они что, готовы к использованию?
— Почти. Когда заряды подолгу лежат без употребления, пороховая смесь расслаивается на отдельные ингредиенты и в таком виде может не взорваться. Поэтому каждую гранату надо легонько встряхнуть, чтобы порох снова нормально распределился. А потом вставить запал.
Хью открыл второй ящик, где помещались две дюжины парусиновых просмоленных мешочков, влез в один из них и показал Джеку деревянный черенок с небольшой чашечкой на конце — что-то вроде спрямленной курительной трубки.
— Наверху я объясню тебе, как с ними обращаться и сколько времени выжидать, прежде чем швырнуть эту штуковину. Чтобы не бросить ее ни слишком рано, ни, что еще хуже, слишком поздно.
— Ты хочешь сказать, что, подпалив эту бомбу, надо еще и ждать? — испуганно спросил Джек.
— Непременно, если ты не хочешь, чтобы она полетела обратно в тебя. Все запалы, какие ты видишь, я тоже делал и пропитывал сам, и, поверь мне, с преогромнейшим тщанием. Правильно составленная смесь позволяет рассчитать точное время горения, оно у меня для каждого вида изделий свое. Например, у этих красоток, — указал он на среднюю полку, — запалы горят ровно десять секунд. Так что зажигаешь, считаешь до восьми — и бросаешь!
— До восьми!
— Ага. Правда, когда я хотел, чтобы граната бабахнула прямо над головами штурмующих нас солдат, то считал до восьми с половиной. А однорукий Том — тот и вовсе до девяти.
— Однорукий?
— Хм. Вообще-то, он стал одноруким именно в результате этого опыта.
Ирландец снова подкинул шар вверх.
И Джек, еще раньше заметивший в его движениях некую странность, наконец счел возможным спросить:
— Слушай, а разве гранату обязательно швырять левой рукой?
— Нет, конечно нет. Все дело в том, что я от природы левша и ничего не могу с этим поделать. В детстве священники, считавшие это печатью дьявола, даже привязывали мою левую руку к телу, чтобы отучить ею пользоваться, но их труды пропали впустую. — Он ухмыльнулся и погладил гранату. — Само собой, Старый Ник на броски не влияет. Правда, когда я беру в руку шпагу, в клинок и верно вселяется дьявол.
Джек понимающе кивнул. В фехтовальном зале Хаймаркета ему доводилось сталкиваться с левшами. Те и впрямь демонстрировали дьявольскую сноровку.
Послышались тихие шаги: к ним приблизился боцман.
— Капитан собирается всех созвать, — сообщил мрачно Макрэй. — Небось, будет склонять нас к драке.
Моряк произнес все это не вполне разборчиво, поскольку жевал табак. Он наклонился, с намерением выплюнуть жвачку в пушечный порт, но, поскольку все порты были задраены и законопачены, сглотнул слюну и продолжил:
— Вы, поди, пошлете его подальше, а, мистер Макклуни?
— Может, и нет, парень. Может, и нет. — Ирландец подступил к боцману ближе. — Я вот что тебе скажу: помощник капитана точно опознал того француза, который увязался за нами. Нынче он приписан к Нанту и зовется «Робуста». У него трюмы ломятся от товаров.
Хью отступил в сторону, и Джек приметил, как вспыхнули глаза моряка.
— Скажи капитану, что мы сейчас поднимемся.
— Ладно.
Когда боцман направился к лестнице, Рыжий Хью вздохнул.
— Парни, конечно, схватятся с лягушатниками, если увидят в том хоть малейший шанс поживиться. Но мне сегодня, в память о молодых моих днях, хотелось бы подогреть в них воинственность вовсе не алчностью, а чем-то другим. Глаз веселящим и окрыляющим душу.
— Типа чего?
— Ох, малый. Видел бы ты меня в форме австрийского гренадера — в меховой шапке, доломане, рейтузах и кушаке, с длиннющими усами и вот такими, — он взлохматил свою рыжую шевелюру, — торчащими во все стороны волосами. Конечно, разве французы не задавали драла от одного нашего вида?
«А ведь задавали!» — подумал вдруг Джек, опять вспомнив Квебек.
