к борьбе за место под солнцем и наталкивали на мысль, что одному сложно быть воином. Книги же учили обратному: там герои побеждали, справлялись со всеми (или почти со всеми) проблемами. Например, Д’Артаньян громил с друзьями всех и вся. Кстати, а ведь прообраз нашего героя – отец, генерал Дюма, блестящий воин и рубака, конкурент Наполеона. Он был отправлен последним из Сирии во Францию и по странным обстоятельствам попал в тюрьму, где потерял свое здоровье и, вернувшись домой, вскоре умер. А в книге все было по-другому…
Но книги сделали свое дело: от романтизма я не избавился до сих пор, о чем и не жалею, ибо переделывать себя не стоит, иначе потеряешь свою суть…
Кстати, лучшими книгами о героях и приключениях считаю книги наших русских писателей-полярников. Например, «Наследник из Калькутты», автором которой является Роберт Штильмарк. С его сыном Феликсом много лет спустя нас связал Угут (поселок возле Нефтеюганска). Феликс создал там заповедник, а мы очищали те земли от нефти в 2010–2013 годах.
XV
Школа № 64, первая школа, в которой я учился, запомнилась слабо. Самый яркий эпизод в ней – первая любовь к Светке Яблочковой. Она была худенькой маленькой девочкой с большими блестящими глазами. Судьба нас свела за партой. Мы вместе разбирали учебные задания, постоянно болтали. Однажды на уроке математики мы оживленно, может, влюбленно шептались. Наша учительница Вера Павловна сделала сначала одно замечание, затем второе, но разве страсть остановишь! Поэтому она пошла на радикальные меры, решив разлучить нас. Свету, мою радость, посадили к Сереге Ларионову, а ко мне подсела Таня Исаева – толстушка с добрыми глазами. Я разозлился и начал выталкивать Таню из-за парты. Естественно, не она была виновницей этой вакханалии, поэтому не уходила, а я все-таки столкнул ее со стула. Учительница поставила меня в угол недалеко от двери, но я не успокоился и начал строить рожи, смешить класс, поэтому Вера Павловна побежала к директору, к Цвигуну.
Цвигун был маленький и полненький, как Наполеон. В кабинете, сняв солдатский ремень, он отдубасил меня прилично, на некоторых местах даже образовались кровоподтеки. Так я пострадал за первую любовь. А учительница еще и двойку влепила. Сейчас бы ребенок побежал жаловаться родителям, но мы боялись жаловаться, тем более вину я чувствовал. Кстати, Цвигун был очень хорошим рассказчиком истории поселка, и, может, именно его рассказы подтолкнули меня к изучению истории края.
Дома, естественно, я об этом не говорил, хотя сидеть было тяжеловато. Однако все вскрылось на родительском собрании, когда озвучивали оценки по математике. Тогда среди пятерок вдруг прогремела двойка. Мама рассказывала об этом отцу в зале, и я услышал, как они засмеялись. У меня отлегло от души, но со мной все же провели воспитательную беседу. Моя любовь Светка в том же году уехала в Сумы с отцом, а с Таней Исаевой мы еще долго сидели вместе.
Я ходил в школу с ранцем за спиной, часто в компании соседей Ларионова и Сидякина. Мы вместе дрались с другими ребятами.
В 1963 году в западной части поселка стали строить высотки, пятиэтажные дома, и там же построили новую большую школу номер № 78, куда нас и перевели учиться. Расстояние от дома до школы было приличное, более двух километров, но партия сказала, и мы пошли… Ходили пешком. Зимой, в сорокаградусные морозы, школы не закрывались. Иначе когда бы мы учились, коли три месяца температура ниже сорока?
В этой школе я проучился около года. Особенно хорошо мне запомнилась забастовка, которую я устроил в классе. Нам показалось, что учитель несправедливо поставил оценку, а я в отместку уговорил всех молчать. Все и молчали, но, когда по одному нас стали вызывать в кабинет директора, все учителя узнали, что зачинщиком был я. Директор вызвал меня в кабинет, кричал, а я начал возражать, из-за чего он разозлился, схватил указку и начал ею меня потчевать.
Он был большой детина в ярости приличной, поэтому я схватил пепельницу и замахнулся… Это его остановило. Потом, уже будучи взрослым, я прочитал Монтеня, который писал, что есть люди, которых можно остановить добром, а есть такие, которых только злом или отпором. И приводит в пример случай, когда А. Македонский бросился с мечом на своего солдата. Тот сначала убегал, но в итоге взял меч и стал сражаться с Македонским. Это и остановило полководца.
В пятом классе я попал в школу № 2, которая была в километре от дома. Деревянная, одноэтажная, с печным отоплением, железным бачком с водой на входе. В ней и закончил свои школьные годы.
У нас в классе были две девчонки, которые нравились мне – Галя Воробьева и Татьяна Черепанова. Но Галю буквально захватил Сашка Антипов, а с Татьяной задружить не получилось.
Учился я хорошо, но некоторые проблемы были с русским языком, а рисование мне не давалось совсем. Зато математика, география и история были любимыми предметами. Особенное место в этом ряду занимала география, ведь на ней передо мной раскрывалась не только наша страна, но и весь мир, который завораживал своими красками. Эта любовь к географии возникла из-за папы, но втемяшилась указкой по голове одной из самых любимых учительниц. Как она рассказывала! Создавалось такое впечатление, что она была всюду, да не одна, а с любимым человеком! А метод «указкой по голове» – так это мелочь, за разговоры надо же платить…
Математику вела тихая симпатичная Татьяна Малыш. Я ходил в математический кружок, который она вела.
Как я и говорил, с рисованием была беда, да такая, что за восьмой, последний мой класс мне светила твердая тройка за счет четверок и пятерок за домашние задания, которые выполнял папа. Когда я принес из школы пятерку по рисованию, у папы не было предела удивлению. Действительно, как при половине троек можно было получить пятерку?!
А произошло следующее. Учитель рисования был фронтовиком. Он принес три картины о войне. Одна из них была с бункером, где находился Гитлер, а вторая называлась «Свидание»: на ней солдат возвращается с фронта домой, а его встречают сын и жена.
Надо было своими словами описать происходящее на картинах. Я был приглашен седьмым, и сходу начал говорить про бункер, о нем же рассказывали и все предыдущие ораторы. Но учитель остановил и говорит: «Расскажи о „Свидании“».
И я начал говорить о том, что пережили жена и сын, как они собирали в полях мерзлую картошку, как мать приносила из столовой, где кормили рабочих, картофельные очистки, и они варили
