сопок и железнодорожными путями с одной стороны, и рекой Алеуром – с другой. Ширина поселка колеблется от 2 до 2,5 километров. Напротив центра поселка, в гряде сопок возвышается самая большая вершина Глинка высотой над уровнем моря около 600 метров. Подходы к этой вершине изрыты старыми окопами, сделанными еще в Гражданскую войну, когда здесь шли бои японцев и белых с красных во главе с Ф. Погодаевым.
За этой сопкой примерно через шесть километров начинается другая гряда сопок во главе с вершиной Буреха, высота которой уже около 1062 метров. Вот та гряда сопок покрыта лесами, там и прятались грибы и ягоды. А ближняя гряда сопок была голой, вернее, покрыта чабрецом, саранками, маками и разными пахучими и жесткими травами.
На сборы ягод собирались семьями: за голубицей ходили после Ильина дня (2 августа), за брусникой – после Успеньева дня (2 сентября). До сих пор не знаю, что это за дни с точки зрения религии, но даты сбора помню.
Итак, собирались семьями. С собой брали хлеб, яйца, чай в стеклянных бутылках или военных фляжках, сало, картошку и иногда консервы.
Рюкзаки были редкостью в то время, поэтому мы делали подобные им котомки. В углы мешка клали две картошки, обвязывали их капроновыми женскими чулками и получали две лямки, потом завязывали их у горловины мешка и получали готовый рюкзак. Чулки у женщин рвутся быстро, посему с этим материалом проблем не было.
Вставали рано, обычно в пять утра. Расстояние до Мокрого Гаура, так называлась голубичная падь, в среднем было 12 километров. К восьми утра мы были уже на месте, перекусывали и отправлялись на поиск хороших мест. Не обедали, пока не наберем, по крайней мере, ведро на брата. Ягоду брали руками, позже начали использовать скребки. Мама собирала быстрее других, двумя руками, как будто доила коров. Позже я научился делать так же.
Домой приходили вечером, к 7–9 часам. Иногда попадали под дождь, что было не очень приятно, но это было куда меньшей неприятностью, чем когда мы набирали мало ягоды…
Мы всегда останавливались на водокачке, откуда вода из Икшицы перекачивалась в поселок. Там и был кратковременный отдых. За грибами и груздями ходили, кстати, поближе к Икшице. А за брусникой ходили на Буреху, подальше километров на 15. Потом я часто туда ездил на велосипеде один.
Помню, однажды, собирая ягоду, я почувствовал взгляд. Поднял голову и увидел рысь, сидевшую на крупной ветке в метрах 30 от меня. Это была красивая кошка: кончики хвоста и ушей были черными, а все тело – рыжее.
Мы долго смотрели друг на друга. Страха не было, но было какое-то оцепенение, вызванное то ли ее красотой, то ли плавными, слегка ленивыми движениями. Насколько интересны животные, когда свободны!
Я, не делая резких движений, достал хлеб и аккуратно кинул его в сторону дерева. Рысь спрыгнула на другую ветку, нет, не за хлебом, а из-за моего движения. Я стал собирать ягоду, иногда посматривая в ее сторону. Вдруг мой взгляд не обнаружил дикую кошку. Я стал искать ее, но не нашел, впрочем, хлеба тоже не было.
Потом, когда тетя Лена и дядя Петя уехали в Анамжак, грузди и грибы брали только там. Какие там грузди! Мокрые, толстенькие, с бахромой, которая выглядела как кружева на постели. Так они еще были хрустящими и вкусными! Брать грузди – самое большое удовольствие. Мои сестры Света и Таня с Игорем, мужем Светы, до сих пор ездят в Анамжак – в одно из райских мест на Земле.
Идешь по склону сопки в осиннике или березняке среди зарослей пахучего багульника, ноги утопают в мягкой листве, и ты видишь бугорок, опускаешься на колени, словно перед образом, поднимаешь мокрую листву, а там Белоснежка кудрявая. Рядом еще один, а потом еще, малюсенький, только на свет божий глянул… Дух захватывает! Ты останавливаешься, смотришь вокруг, а рядом возвышается бугорок с листвой – еще одна семейка тебе улыбается.
Груздей солили много в эмалированных бочках и банках. А какие пирожки с груздями получались! Волшебные!
И под водочку закуска замечательная!
Кстати, не могу не отвлечься на водочку. По молодости родители часто собирались с соседями, выпивали прилично и всегда пели. Пели почти все, особенно любила петь мама. Мы, дети, тоже любили. Сестры мои все прилично пели, слух у них хороший, не то что у меня – полное отсутствие, но петь я любил, особенно русские народные песни. Любимая мамина песня «Вот кто-то с горочки спустился, наверное, милый мой идет…». Думаю, что из-за папы. Он и женился, будучи в гимнастерке и служа в Нерчинске, а мама в это время работала кочегаром в воинской части.
Я к водочке возвращаюсь. Со временем родители отстранились от соседей, потому что некоторые стали перебарщивать, да и близость соседская не всегда желанна.
В общем, в нашем доме выпивали, но в пределах разумного. Хотя в поселке пили много и многие. Сколько хороших ребят угробила водка!
Отец, когда мне было 13 лет, налил первую рюмку. Я выпил, пошел на улицу и начал хвастаться. Отец узнал об этом и очень долго говорил мне потом, что водку пить можно, но в меру, что много зла она приносит без меры, а бахвалиться – стыдно. Вот если бы я что-то сделал хорошее… Да и в таком случае бахвалиться не стоит!
Мама, когда я пошел на празднование Нового года с одноклассниками в восьмом классе, купила мне бутылку водки! Они видели проблему, но решили, что лучше купят мне сами, чем я где-то сам и крадучись…
Да, у меня были в жизни перехлесты, но я точно знал, что спиртное только под закуску и чтобы поговорить.
Кстати, застолья я любил и люблю. Главное – с кем. Наши застолья были прекрасными. Дни рождения, праздники, встречи – всегда было весело, сытно и уютно, с песнями и танцами!
XII
Хочу остановиться на теме книг. Не сказать про культ книги – значит забыть обо всем. В семье книга была почти всеобщей любимицей, как нынче кошка или собака. Почему почти? Наша мама почти не читала книг, потому что свободного времени у нее было очень мало, к вечеру она сильно уставала и засыпала даже на хороших фильмах, а с книгой и тем более, поэтому она читала только местную газету «Путь Ленина».
Папа же хорошо знал литературу и много читал. Мы все много читали и были записаны в библиотеку. Хороших книг было мало,
