— Жду тебя на этой стороне, друг, — проговорил Артём, стоя над трупом животного. Кот умер, и осталось только дождаться его возрождения.
Уже начав разворачиваться, он увидел что-то странное, происходящее с бывшим телом Маркиза — оно наливалось тьмой. Тёмная дымка обволакивала его, берясь словно из неоткуда и пытаясь захватить каждый миллиметр несчастного тела кота, прямо на глазах у Артёма меняя его. Его грудная клетка восстанавливалась, зубы начали выпирать, а когти — удлиняться.
Артём встал в ступоре, не зная, что делать, а в голове непрерывным потоком лились мысли.
«Есть ли у него такие же воплощения, как и у меня, то ему нужно с ними справиться самому, тем самым получив уровень, но если я попытаюсь его обездвижить, хотя бы ненадолго, то где гарантия того, что я его просто не пришибу своей дубиной?».
![]()
В это время, бывшее тело Маркиза поднялось, и у Артёма совершенно не осталось времени на раздумья, потому что этот комок шерсти, только поднявшись, прыгнул на него, растопырив лапы и выпуская уже совсем не маленькие коготки.
«К чёрту, сам разберусь», — подумал он, во взмахе ловя дубинкой прыгнувшего на него кота.
Кот отлетел в стену, где были вешалки, но сообщений ни об опыте, ни об убийстве Артёму не пришло. Взглянув на вешалку прихожей, Артём увидел изломанное тело ранее живого Маркиза. Нижняя его часть была странно повёрнута, из спины виднелся прорезавшийся позвоночный столб, а лапы были выгнуты в обратную сторону.
Артёма так не тошнило, даже когда он увидел мясной шар, на котором передвигался скелет.
Он почувствовал ком, который подбирался к его горлу, и, чтобы не заблевать всё вокруг, он побежал к туалету, оставив эту тушу гнить здесь, ведь ее спина, как и передние конечности, были сломаны, а значит, она не сможет передвигаться и её можно будет оставить на растерзание Маркизу.
Хорошенько выплюнув всё содержимое желудка и запив всё это дело водой, он направился в зал, чтобы уже там дождаться возвращения кота и спокойно уснуть.
Зайдя в помещение зала, первым делом он обратил внимание на аквариум, что стоял по правую руку от входа. Почему-то сейчас там не было ни одной рыбки, даже монстра ни одного там не находилось — только одни голые камни лежали на его дне. Дальше находилась отгороженная комната его сестры, дверь там тоже была закрыта, но именно на замок. Артём посмотрел налево, где на внешней стороне стены огороженной комнаты висел телевизор, он не работал, отсвечивая проникавшие сквозь шторы свет луны.
Ну и, наконец-то, он увидел то, что ему нужно: напротив входа в игровую комнату его любимой сестрёнки стояла мамина с отчимом кровать. На самом же деле, это был большой раскладывающийся диван светло-красного цвета. На нём валялось множество игрушек, которые не помещались в комнате его сестры.
Ему вдруг стало грустно от мысли: «Где они сейчас? Остались ли они вообще живы после этого апокалипсиса и не жрёт ли их там какой-нибудь монстр?».
Артём прикусил губу, чтобы не расплакаться; он очень любил своих родных, но совершенно не знал, как он может сейчас им помочь, и живы ли они вообще. Как бы он ни сдерживал ком, подступающий к горлу, но слеза всё равно покатилась по его правой щеке. Он не стирал её, зная, что его сейчас никто не видит. Пока никого не было, Артём лёг на этот диван, взял в руки мягкую игрушку Пикачу, которую он подарил своей сестрёнке, свернулся калачиком и начал тихо рыдать.
«Где они? Где они, мои родные, что с ними сейчас? Я ничего не знаю, я ничего не могу сделать! Как же я сильно устал, я больше не могу это терпеть», — проносились мысли у него в голове, пока он, как маленькая девчонка, лежал и плакал, захлёбываясь слезами, слюнями и соплями.
Прошла минута, две, три, а он так и продолжал лежать и плакать, прокручивая в голове самые ужасные сцены, что могли произойти.
У фантазии нет границ, они есть только у реальности, но, исходя из событиям за прошедшие нескольких дней, он уже не верил этой цитате, найденной им в одной из социальных сетей. Из страданий по родным, близким людям его вырвало слабое царапанье двери.
Он быстро поднялся и утёр слезы с соплями своей оголённой правой рукой, больше размазывая их по всему лицу, а не вытирая. Подстраховавшись, хоть и всё равно ожидая увидеть там Маркиза, Артём перехватил дубинку, что оставил рядом с собой, и, накинув на себя рюкзак, оставленный там же, направился к двери. Открыв её, он начал выслушивать о себе множество нелестных высказываний, да таких, что ему захотелось закрыть дверь и отправиться обратно в кровать.
— Ты жалкое подобие человека! Нельзя было раньше меня добить, или хотя бы предупредить, что сейчас начнётся?! — гневливо кричал кот.
— Можно было, — понурив голову, ответил он.
— А почему не сделал?!
— Я не знаю, я забыл, прости!
— Простикает он тут. Ладно, на первый раз я тебя прощаю. В конце концов, у меня теперь жизней больше, чем у всех котов вместе взятых, — уже успокаиваясь, проговорил Маркиз.
— А тебя не смущает то, как ты с каждой из жизней будешь расставаться?
— Да не особо. Меня один раз с восьмого этажа выкинули — как видишь, нормальный. Правда, тогда ветки притормозили моё падение, но поломало меня знатно. А ты что тут, плакал, что ли?
— Я? Нет, с чего ты взял? — новость о том, что он знает, сильно смутила его.
— Мне голос сказал, чтобы я пришёл и вытер сопли маленькой девочке. — Эти слова сильно разозлили Артёма.
— Ну да, плакал, и что с того? Человеку уже нельзя прореветься? Тем более я не знаю, как мои родные и что с ними.
— А почему не узнаешь?
— Да как? Они же далеко, а такое, скорее всего, творится по всему миру.
— Ладно, как вы там говорите: утро вечера мудренее? Пошли, поспим и завтра пойдём сражаться. Мне, кстати, тоже будут засчитывать убийства, даже если я буду стоять в стороне.
— Ладно, пошли, — согласился Артём, закрывая дверь за котом.
Поспать нормально им не удалось, потому что всю ночь слышался скрежет от оконных стёкол — это дерево пыталось прорваться в квартиру, где пряталось вкусное мясо.
Пришло утро, и солнечный свет начал пробиваться сквозь шторы и слепить глаза обоим почти заснувшим живым существам.
— Я уничтожу это бревно, — сердито произнёс Артём вслух, на что кот ответил ему полным согласием.
— Уничтожь. Мне голос сказал, что чем меньше их будет, тем веселее ему станет, а за это положены награды.
Они лежали в обнимку на диване; кот упёрся ему носом в плечо и лежал на руке, закрыв глаза и пытаясь уснуть.
— Ты можешь рассказать, как у тебя всё происходило? — спросил Артём у Маркиза, подозревая что-то неладное, ведь с ним голос информацией особо не делился.
— Во тьме сидели, общались, точнее, я сидел, а он рассказывал; говорил о том, что это низшие звери, о том, как не любит людей и о том, что это только отборочный этап и дальше будет только хуже.
— Куда уж хуже? — Артём, поднимаясь, удивлённо посмотрел на кота.
— После этих придут другие — более сильные, более страшные, более агрессивные, и нужно готовиться: убивать всех и всё, движимое и недвижимое, становиться сильнее, набирать больше могущества.
— Ты не спрашивал, много ли вообще осталось людей, в смысле, избранных? — спросил Артём, мысленно скрещивая пальцы и надеясь на то, что это число близко к миллиарду, ведь тогда будет шанс хотя бы один к семи, что его мама и сестра живы.
— Спросил… — и он замолчал. Каждая секунда его молчания порождала отчаяние в душе Артёма; каждое мгновение отдавалось в ушах ударами сердца.
— Говори, ничего страшного, я готов принять любой исход, — опустив руки и поникнув, Артём начал готовиться к цифре, как к приговору о смертной казни, выносимому судьёй серийному маньяку, либо о пожизненном заключении в самых серых и мрачных местах планеты, где обитают такие же отбросы общества, как и он.
— На тот момент, когда я проснулся, вас оставалось менее ста миллионов, с каждой секундой эта цифра тает. Голос и не надеялся на ваше выживание, скорее всего, за ближайшие две недели умрут все, — вынес он свой приговор, что, словно гром, прокатился по безжизненной пустыне, наполненной горами песка, предвещая превратить всё в кашу, топя не спрятавшихся путников и забирая их жизни.
