— Можно попробовать? — спросил он с любопытством.
— Почему нет, — произнес Джексон без особого энтузиазма, передавая Джеймсу одного ежа.
Джеймс погрузил нож в мягкую, упругую, как желток, внутренность, лизнул. Отдававший водорослями жирно-солоноватый вкус был странен, но не без приятности. Джеймс попытался вспомнить, на что бы это могло походить.
— Вроде… вроде устрицы с заварным кремом.
— Если хотите, да, — Джексон быстро уплел остальных морских ежей, уже не предлагая пробовать.
Во время ужина он растолковал Джеймсу каковы его прочие обязанности. Теоретически служба армейской контрразведки отвечала за все, что касается безопасности союзной военной администрации.
— По идее это означает сбор разведывательных данных. Но в Неаполе уже никакой разведывательной службы не существует, только болтовня одна. Не далее как на прошлой неделе американцы настрочили полдюжины так называемых достоверных сообщений, будто где-то на склонах Везувия окопалась немецкая танковая дивизия смертников и что те только и ждут подходящего момента, чтобы ударить нам в тыл. Целых три дня я перепроверял факты, хотя уже и так знал, что все это сущая чепуха.
— Что-то не наблюдаю у вас особой привязанности к нашим союзникам, — заметил Джеймс.
— Так ведь у нас гораздо больше опыта в этом деле. Африка, Индия, и тому подобное. — Джексон подлил себе еще вина. — Исторически мы больше годимся для управления империей.
Джеймс вставил что-то по поводу аналогичного представления и у немцев, однако к иронии Джексон был явно не расположен.
— Признаться, немцы тут прекрасно управлялись. Скажем, с венерическими болезнями у них не было проблем. Они попросту отправляли в тюрьму ту, что была источником заразы, а соответствующий солдат подвергался армейскому взысканию по полной программе — осквернение чистоты высшей расы и тому подобное. Считается, что мы более цивилизованы, но именно от этого забот у нас выше крыши.
Любопытный инцидент произошел, едва Джексон запросил счет. Прежде чем его начертать, метр Анджело, перегнувшись через стол, поведал, что «британская тайная полиция» обслуживается бесплатно. И отвесив Джеймсу поклон, произнес:
— Добро пожаловать, капитан Гулд. Надеюсь, вы станете у нас частым гостем.
— Откуда он знает мое имя? — спросил Джеймс, едва Анджело отошел.
— Работа у него такая, всех знать, — пожал плечами Джексон.
— Не скажу, что это меня радует.
— Отчего же?
— Я еще и суток не провел в Неаполе. Не думаю, что получение… ну… или некое попустительство взятке, приемлемое для меня начало.
— Боюсь, иначе здесь не получится. Подмазать тут в порядке вещей. Анджело не имел в виду ничего дурного.
— Но формально открывать подобное заведение должно быть запрещено.
— Они возвращаются к нормальной жизни. Просто их нормальная жизнь отличается от нашей.
— И все же половину счета я хочу оплатить сам, — упрямо сказал Джеймс.
Подозвав официанта, он попросил принести счет.
— Il conto,[22] — сказал тот с улыбкой, возвратившись и кладя на стол счет.
Джеймс взглянул: больше половины месячного армейского жалованья.
— Вы позволите, Гулд, дать вам на прощанье небольшой совет? — сказал Джексон, когда Джеймс уже расплатился.
— Да, разумеется!
Джексон слегка поколебался. Потом с расстановкой произнес:
— Здесь вам не дома. Тут правил не существует, только приказы. Просто выполняйте приказы, тогда все будет в порядке. Но даже не пытайтесь искать какой-то смысл, иначе… иначе попросту свихнетесь.
Выйдя из ресторана, они натолкнулись на уличную потасовку — двое британских солдат избивали местного парнишку лет пятнадцати. Один держал его за руки, другой колотил ножкой от стула. Голова мальчишки была вся в крови. В нескольких шагах от этого места наблюдала с беспомощным видом за сценой смуглая, хорошенькая девчонка, чуть постарше парня.
— Это что такое? — строго крикнул Джексон. — Прекратить немедленно!
Солдаты нехотя попятились, и оба офицера контрразведки поспешили разобраться, в чем дело.
Выяснилось, что парень выступил сутенером при родной сестре. Сговорились, и малый, получив плату, — точнее три пачки сигарет в качестве вознаграждения, — рванул и был таков. Позже солдаты набрели на обоих и решили их проучить. Джеймс для вида спросил имена и личный номер солдат, но было ясно, что меры воздействия на этом заканчивались. Он приказал им, чтоб шли своей дорогой, и те удалились, продолжая выкрикивать угрозы.
Пока Джеймс разбирался с солдатами, Джексон, понизив голос, говорил о чем-то с девушкой и ее братом, после чего те скрылись в темноте.
— Невеселая история, — сказал Джексон, едва Джеймс присоединился к нему. — Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Эти ребята — scugnizzi, больше года как потеряли своих родителей. У девчонки сифилис, что хотя бы частично оправдывает ее уклонение нежеланием стать переносчицей болезни. Я дал ей адрес одного госпиталя, где, может быть, ей удастся раздобыть немного пенициллина, хотя сомневаюсь, что у нее найдется, чем заплатить. Классический чертов замкнутый круг. Чтобы заработать денег на средство от заразы, ей придется спать еще с дюжиной солдат, а те, в свою очередь, заразят еще дюжину девиц.
— Вы, должно быть, рады отъезду на родину, — сказал Джеймс. — Так славно после всего этого снова оказаться в Англии.
— Не скажу, что вы не правы, — ответил Джексон.
Он обвел взглядом полуразрушенные дома вокруг — выбитые воздушной волной окна, уставленные геранью и увешанные бельем балконы, стены в глубоких, полученных с благословения трех армий, оспинах, — и потом текущую в обоих направлениях людскую толчею.
— Хотя чем дальше, тем, как ни странно, крепче все это засасывает.
Глава 7
Ливия Пертини с грохотом составила кастрюли и, сверкнув глазами на отца, крикнула:
— Как готовить, если не из чего?
Отец развел руками:
— Альберто Сиенца пришел, покушать хочет.
— Этот прохвост? Только и норовит своим свиным рылом в корыто. Надо же, и как его жирное брюхо не лопнет!
— Потише! — умоляюще сказал Нино, хотя, надо сказать, Ливия так громыхала кастрюлями и сковородками, что снаружи их голосов слышно не было.
— Скажи, пусть приходит в другой раз.
— Чтоб он подался в другую харчевню? Альберто один из лучших наших посетителей, их и так уж почти не осталось.
Ливия вздохнула:
— Ладно, сделаю суго, — вяло буркнула она. — Только непременно скажи ему, мяса нет.
— Может, еще и melanzane farcite? — с надеждой в голосе спросил Нино. — Ты ведь знаешь, как он любит твои фаршированные баклажаны.
— Попробую.
— Вот и умница. А, может, напоследок еще и badino?[23]
— Ну, уж нет! Куда там. Да и яйцо у меня всего одно.
— Тогда, может…
— Некогда мне с тобой разговаривать! — отрезала Ливия, уже принявшаяся нарезать помидоры для суго.
Нино с улыбкой отошел. Уж он-то знал, едва дочь расправится с пастой, она приготовит и сырный пудинг, budino di ricotta, пусть даже с помощью одного единственного яйца. Отчасти потому, что Ливия была покладистая девочка и, хоть и ершилась, но слушалась своего отца, но еще и потому, что больше приготовить было практически нечего. Вот уже три недели, как им не удавалось раздобыть ничего из провизии. Соседи, чем могли, менялись друг с дружкой, но теперь, когда продукты стали продавать через официально утвержденные государством пункты, стало совершенно невозможно доставать необходимое законным путем.
Соус, который Ливия теперь готовила, был весьма прост, но при этом, благодаря качеству продуктов, изысканно хорош. Ливия нашинковала горку pomodorini da serbo, крошечных помидоров, росших только здесь, на склонах Везувия. Затем она, добавив чеснок, быстро их обжарила в небольшом количестве собственного домашнего оливкового масла. Под конец кинула туда несколько порванных листочков свежего базилика с кустика, что рос прямо перед кухонной дверью. За несколько минут, гораздо быстрей, чем сама паста, соус был готов.
Мариза отнесла блюдо клиенту. А Ливия взялась за приготовление остальных. Но сперва слила огненное масло со сковородки в металлический стаканчик — снарядную гильзу, которую нашла в поле и тщательно вычистила. Чуть подлила поверх масла холодной воды. В целях экономии: прижарки вместе с водой осядут на дно, позволяя использовать драгоценное масло и впредь.
Уже когда мыла грязные кастрюли, Ливия почувствовала, как кто-то вошел в кухню.
— А! — сказала она. — Это ты.
Альберто Спенца глядел на нее с порога кухни. Ливию это не удивило — кухня обычно всегда была открыта для посетителей, если кому хотелось взглянуть, что есть в наличии, прежде чем определиться с выбором. Однако бывший продавец лент стал наведываться сюда чаще других.
