Открыв первую папку, я ужаснулась и подняла глаза на мужчину.
— Что? — сразу спросил он. Оказывается, Кравцов наблюдал за мной.
— Это надолго, — сказала, снова утыкаясь в содержимое. — Мне понадобится много времени, чтобы разобрать это.
Борис посмотрел на наручные часы.
— Сиди сколько потребуется. Мы никуда не спешим. Правда, Степан?
Мужичок судорожно закивал, как кукла с пружинкой вместо шеи.
— Чудно. Развлекайся, малышка, мы подождем.
От того, как он меня назвал, у меня мороз пробежал по коже, но я уже уткнулась в цифры, пытаясь разобраться, что тут к чему.
Малышка… пф!
Через три часа у меня было пятнадцать расписанных листов бумаги, взмокший лоб, затекшая спина и дергающийся глаз. Честно сказать, пока я разобрала все эти каракули и неграмотное заполнение отчетов, я готова была прибить этого Степана собственными руками! Это кто ж его так учил делать-то?! Я так измучилась, что мне уже было абсолютно все равно на окружающих! Я была зла и желала крови!..
Тяжело вздохнув, я откинулась на спинку компьютерного кресла и сдула с лица упавшую прядь волос, а потом выпрямилась, сложила исписанные листы в стопку и протянула внимательно наблюдающему за мной Борису.
— Вот, пожалуйста. Получите, распишитесь!
Ребята между собой переглянулись, видимо не ожидая от меня такого, и снова уставились на нас, продолжая стеречь горе-работника.
— И что это? — мужчина стал рассматривать мою писанину. — Я, если честно, особо ничего в этом не понимаю. Объяснишь?
Я кивнула и сложила руки на груди.
— Коротко или подробно? — решила уточнить на всякий случай.
— Коротко, — попросил Кравцов.
Я опять кивнула и поднялась, чтобы озвучить итог своих многочасовых трудов.
— Семьсот пятнадцать тысяч, — произнесла я.
Борис стал темнее тучи и поднялся со стула, не отрывая от меня глаз.
— «Семьсот пятнадцать тысяч» что?
— Канули в небытие за пять месяцев, — пояснила, потому что именно этой суммы не хватало в бюджете, судя по всем предыдущим доходам.
Кравцов перевел взгляд на Степана, и… мне бы никогда не хотелось оказаться на его месте.
— Ну, и куда ты дел мои деньги?
Очкарик задрожал как осиновый листок.
— Я не брал! — заорал он. — Не брал! Мамой клянусь!
— Ты детдомовский, Степа, хватит ломать комедию, — прорычал Борис. — Либо рассказывай, либо закопаю заживо. Ты меня знаешь.
Я удивленно посмотрела на Синюю Бороду, а он, в свою очередь на меня, но ничего не сказал. Я тоже решила воздержаться от комментариев, решив, что он дядя взрослый, сам как-нибудь со всем разберется. Мое дело было маленьким, но объемным, и я его выполнила. Поэтому, сложив руки на груди, я наблюдала за происходящим молча.
— Я ничего не брал! Все на месте! Девчонка неграмотная! Борис Викторович, ты чего? Ты доверил бухгалтерию сопливой малолетке?! Да она же…
— Заткнись, — тихо перебил его Кравцов. — Оскорбляя ее, ты оскорбляешь меня. Понимаешь, чем тебе это грозит?
Горе-работник побледнел.
— Я тебя не закопаю, — Борис прошел и встал в метре от него. — Я тебя разорву на части и скормлю бездомным собакам. Такие перспективы тебя устроят?
Тот отрицательно помотал головой.
— Где деньги, Степа?
Я наблюдала за этим и, честно сказать, мне становилось немного страшно быть свидетелем мужских разборок. Да еще и этот гад обозвал меня… неприятно было.
— Не молчи, Степа. Для тебя лучше будет, если признаешься во всем сам, — продолжал говорить Борис, но таким ядовито-спокойным голосом, что мурашки бежали по коже. — Я бы понял, если бы украл их для семьи, для смертельно больного ребенка… и я бы простил тебя за это, но у тебя никого нет. Я три месяца назад узнал, что ты подсел на азартные игры, Степа. Это было не сложно. Мне так же известно, что ты постоянно проигрывал, задолжал серьезным людям, и стало любопытно, а где ты берешь деньги, чтобы играть дальше?.. Мне продолжать?
Степан отрицательно помотал головой.
— Значит, ты признаешься, что крал у меня деньги?
Тот кивнул.
— Чудно. Тогда главный вопрос на повестке дня — когда ты мне их вернешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мужичок поднял покрасневшие глаза на большого босса и всхлипнул.
— Пощади! — он упал на колени и схватил Бориса за пальто. Тот даже не шелохнулся.
— Долги нужно отдавать, Степа. Либо так, как взял, либо кровью. Что ты выберешь?
— Я все отдам! Отдам! — закричал тот. — Мамой клянусь!
— Отойти от меня, — угрожающе тихо произнес Кравцов, и мужичок сразу отвалился от него. — Даю тебе две недели. Меня не интересует, где ты возьмешь эти деньги, но они должны быть у меня по истечению срока. Тебе ясно?
Тот судорожно закивал.
— Хорошо, — мужчина поднял взгляд на своих подчиненных. — Уберите его отсюда и можете ехать домой.
Те кивнули, подхватили очкарика под руки и выволокли за дверь, оставляя нас в кабинете вдвоем.
Я не удержалась и упала обратно в кресло, растерянно глядя на Кравцова. Он в свою очередь посмотрел на меня.
— Все хорошо?
Я кивнула, но честно говоря, у меня ужасно пульсировало в висках.
— Поедем домой?
Опять кивнула.
Борис хмыкнул, прошел по кабинету и подхватил мои вещи.
— Тогда пойдем, уже поздно.
Я послушно поднялась и забрала у мужчины свое пальто, надевая его на себя, а затем мы покинули кабинет, спустились на лифте вниз, вышли на улицу и сели в машину, наконец, собираясь ехать домой.
Да уж, денек выдался тяжелым, и это еще слабо было сказано.
Пристегнув ремень безопасности, я положила руки на подрагивающие от холода колени и приготовилась ехать, но тут ко мне обратился Борис:
— Испугалась?
Я посмотрела в сторону мужчины, но из-за темноты его лица почти не было видно.
— Нет, просто не ожидала такого, вот и все. А что? Хотите меня к себе на постоянную работу бухгалтером позвать?
Тот усмехнулся и положил руки на руль.
— Это заманчиво, но нет. Тебе нужно учиться, а после того, как окончишь университет, займешь место своего отца. Все уже и так распланировано.
Мы помолчали.
— Ладно, уже действительно пора домой, — проговорил Кравцов и завел машину.
Ехали мы по ночному городу не спеша, а потому добирались до дома долго. Я смотрела на проносящиеся мимо горящие вывески разных зданий и глаза медленно закрывались. Я наконец-то согрелась и засыпала. Все-таки, нужно было остаться сегодня дома и не издеваться над собой, но я почувствовала себя героем и все же пошла в универ. А ведь на завтра я снова не выполнила домашку, придется проснуться рано утром, благо занятия начинались с двенадцати. Да, наверное, я так и поступлю, а сейчас… сейчас закрою ненадолго глаза, я так устала…
* * *
Борис еще в пути заметил, что Вика уснула, но будить ее не стал.
«Пусть спит», — подумал мужчина. — «Она сегодня проделала серьезную работу, так что ей нужно отдохнуть».
Подъехав к дому, он еще минут пять смотрел на ангельское личико девушки и не решался ее разбудить, а потом вздохнул, вышел из машины, обошел капот и тихо открыл дверцу со стороны Вики, аккуратно отстегивая ремень безопасности.
Девушка недовольно замычала, почувствовав какую-то возню рядом с собой, но не проснулась.
— Тише-тише, — мужчина осторожно просунул одну руку под ее спину. — Спи, — а потом достал ее из машины и, держа на руках спящего котенка, понес в дом, где на крыльце их уже ждала взволнованная домоправительница.
Стараясь не делать резких движений, Кравцов поднялся на второй этаж и внес девушку в ее комнату, а затем положил на постель, снял обувь и верхнюю одежду.
Вика так крепко спала, что даже не проснулась.
Борис постоял над ней некоторое время, поправил плед, которым укрыл девушку, а потом погладил пальцем по теплой щеке, не сумев преодолеть внезапно возникшее желание коснуться ее.
Отняв руку, он вздохнул и решительно вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Изо дня в день она его резала без ножа.
