супруга Хуэй помахала рукой, и евнух поднес обувь ей. Взглянув, она рассмеялась:
– И нанесла пудру. Неудивительно, что остаются следы. А ты на славу постаралась!
Она смеялась, а на лице Хунли не было и тени улыбки. Он сурово приказал:
– Стража! Вывести ее отсюда!
Уя Циндай резко пришла в себя, упала на колени и что есть сил поползла к императору. По ее красивому личику градом лились слезы:
– Ваше величество, ваше величество! Я лишь подражала лотосовым шагам, хотела пройти отбор. Государь, смилуйтесь, пощадите! Ваше величество, императрица, молю, спасите меня!
Ни императора, ни благородную супругу Хуэй ее мольбы не тронули, лишь императрица Фуча вздохнула и, повернувшись к Хунли, спросила:
– Ваше величество, девушка лишь хотела превзойти соперниц на отборе, она не замышляла ничего дурного. Раз она вам не понравилась, то пожалуйте ей цветок, и дело с концом. Если изгнать ее таким образом, то как она людям на глаза покажется?
– Так и есть, ваше величество! – Уя Циндай вырвалась из рук евнухов и распростерлась перед Хунли. – Я прибыла во дворец на отбор наложниц, если меня подобным образом изгонят, то это навлечет позор на всю семью. Как же мне быть? Пощадите, помилуйте, ваше величество!
Она снова распростерлась ниц, звонко ударившись лбом о плитки пола. Теперь она была очень похожа на Цзисян, но тогда Уя не хотела отпускать девушку, а теперь уже император не желал отпускать ее.
– Я давно уже издал указ, запрещающий девушкам из ханьских семей, участвующим в отборе и причисленным к знаменным кланам, бинтовать ноги. Но сегодня девушек с перевязанными ногами было достаточно много, – холодно отрезал Хунли. – Не только знаменосцы Хань, но и семья Уя, я погляжу, следует этому безнравственному обычаю. Пань Юйну[30] была бесстыжей распутницей, Сяо Баоцзюань – бестолковым тираном! Ты подражаешь ей – хочешь внести смуту?! Если позволить такой девке войти во дворец, это обязательно навлечет беду. Я не только вышвырну ее вон, но и отца накажу, чтоб другим неповадно было!
– Нет, нет! – хотела было возразить Уя, но сильные руки евнухов вцепились в нее, словно клешни, и потащили к выходу. – Не надо, ваше величество! Не надо! Я осознала свою ошибку! Правда, осознала! – Девушка сопротивлялась изо всех сил, точно животное, которое ведут на бойню, надрывно кричала и плакала: – Точно! Это всё та чертова служанка! Это она меня подставила! Это не я! Намазать эту пудру не было моей иде… мф-ф-ф!
Опасаясь, что скандал вызовет монарший гнев, один из евнухов заткнул ей рот рукой, лишая последнего шанса оправдаться.
– Ум-м-ф-ф… м-м-ф-ф!
Голос ее постепенно стих, лишь на полу остались две цепочки лотосовых отпечатков как доказательство, что некогда здесь прошла юная красавица.
– Слуги, ототрите пол! – холодно приказал Хунли. – Смотреть на это не могу!
– Есть! – Несколько служанок с метлами наперевес сразу же приступили к уборке.
Так во дворце был стерт последний след Уя Циндай.
– Ая-яй! Это же… неужели сестрица Уя?
Девушки в саду Юйхуа стояли в очереди в отведенном месте, ожидая, когда назовут их имя. Некоторые из тех, кто первыми вошли в зал, уже вернулись с цветами. Вот только Уя Циндай как сквозь землю провалилась. Девичьи сердца наполнялись ревностью, они опасались, что Уя Циндай пришлась по нраву его величеству.
Никто и представить не мог, что в следующее мгновение двери распахнутся и два евнуха втащат в помещение девицу со всклокоченными, распущенными волосами.
– Эта сумасшедшая девка – неужели сестрица Уя? – удивилась одна из девушек.
– Но на ней явно одежда сестрицы Уя, – ответила другая.
Потрепанная безумица и вправду была одета в платье Уя Циндай, в ушах и на запястьях были ее украшения. Единственным отличием были ступни. Сейчас по земле волочились перебинтованные ножки размером в три цуня, а красивых туфелек с вырезанными на подошвах лотосами не видно было и в помине.
– Больно, как же больно, – плакала в голос несчастная. Голос также явно принадлежал Уя Циндай. – Ноги, мои ноги…
Без обуви ее ноги страшно болели и уже не могли оставлять следы лотосов, напротив, за девушкой по плиткам, точно красные извивающиеся змеи, тянулись две кровавые дорожки.
– Чертова дрянь! Это ты меня подставила! – пронзительно закричала Уя Циндай. – Я тебя и с того света достану!
Эта сцена произвела на всех неизгладимое впечатление, долгое время никто не мог вымолвить ни слова.
Особенно испугалась робкая от природы Лу Ваньвань. Она вцепилась в рукав Налань Чуньсюэ и прижалась к ней всем телом. Даже в голосе ее слышалась дрожь:
– До чего же страшно! Что же она такого натворила, что император ее так наказал?
Налань Чуньсюэ задумалась, глядя на кровавые следы, а потом неожиданно шепотом выдала:
– Неужели это из-за того, что императору не понравились ее туфли?
– Как же так? – прикрыв алые уста рукой, удивленно спросила Лу Ваньвань. – Эти лотосовые шаги такие необычные, как же это могло не понравиться?
– Мы с тобой только-только оказались во дворце, откуда нам знать о вкусах императора? – понизив голос, возразила Налань Чуньсюэ. – Но та молоденькая служанка, она-то как узнала?
– Ты говоришь о той красивой девушке из сада?
– Она ведь новенькая, тоже первый раз во дворце. Уж если нам невдомек, откуда же ей знать?
– И то верно, – согласилась Налань Чуньсюэ. Возможно, Уя Циндай просто не повезло и туфли, которые она имела неосторожность надеть, вызвали гнев императора.
Но что, если эта юная служанка все-таки что-то знала?
Если это так, то получается, что Уя Циндай не ногу, а жизнь свою отдала в ее руки, и теперь та девушка может распоряжаться ее судьбой как захочет!
От этой мысли у Налань Чуньсюэ все внутри похолодело, и она пробормотала:
– Кстати, а как там эту служанку звали?
– Инло.
– Что такое? – спросила Вэй Инло, оторвавшись от своего занятия, и повернулась к Цзисян.
Цзисян хотела что-то сказать, но промолчала, двери вышивальной мастерской со скрипом открылись, и вошел евнух в темной одежде. Едва увидев его, девушка поспешно склонилась над своей вышивкой.
– Управляющий У, – поприветствовала евнуха матушка Чжан[31], наставница, ответственная за обучение новеньких шитью и вышиванию.
У Шулай махнул рукой, прерывая изъявления почтения:
– Я пришел посмотреть на новых служанок.
Матушка Чжан почтительно последовала за ним.
– Кхэ! – неожиданно кашлянул У Шулай.
Звук был тихим, но у нескольких служанок дрогнула иголка в руке. Почти сразу же они вернулись к работе, но движения стали намного быстрее, девушки надеялись, что У Шулай похвалит их мастерство.
