5
Прежде чем Тоот окончательно пришел в себя, он ощутил что-то странное, мучившее его больше, чем боль в голове. Он лежал ничком, словно вдавленный в пол какой-то тяжестью, наверное, втрое превышающей вес его собственного тела. В следующее мгновение он понял, что дело отнюдь не в законе притяжения, — просто кто-то сидел у него на спине. Едва Тоот приподнял голову, как незнакомец тотчас же безжалостно вцепился ему в волосы и ударил лицом об пол. Капитан вскрикнул от боли.
— Лежи спокойно! Будешь трепыхаться, сверну тебе шею, — прошипел незнакомец. Тоот не смог уловить, говорил ли человек специально шепотом, чтобы его нельзя было опознать по голосу, или такой у него тембр.
— Кто вы такой? Что вам от меня нужно? — простонал Тоот.
— Здесь не ты спрашиваешь, а я. Что ты здесь делал, что искал? Я знаю, кто ты, посмотрел твои документы.
Тоот ничего не ответил.
— Слушай, ты! — И незнакомец неприлично выругался, после чего последовала короткая пауза, потом послышался металлический звук, и Тоот ощутил прикосновение к шее холодного острого предмета. — Если ты в течение минуты ничего не скажешь, я перережу тебе горло.
Незнакомец слегка пошевелил ножом, порезав кожу, и Тоот сразу же почувствовал, как что-то теплое заструилось по шее.
— Я провожу расследование по делу исчезновения Шандора Варги.
— Тут нечего расследовать. Кончай вынюхивать, иначе сам отдашь концы. В следующий раз не отделаешься так дешево. Понял?
— Понял.
— А теперь хорошенько слушай. Я сейчас мотаю отсюда, а ты лежи тут еще десять минут. Потом можешь встать и уйти. Если попытаешься следовать за мной, воткну в тебя нож. Понял?
— Понял.
Поднимаясь, незнакомец больно уперся в спину коленом, но Тоот, в котором ярость от сознания своей беспомощности достигла апогея, не шевельнулся. Мужчина встал и вдруг сильно пнул Тоота ногой в бок; острая боль обожгла ребра. «Гнусный фараон!» — снова прошипел незнакомец; потом послышались удаляющиеся шаги, и дверь захлопнулась.
Некоторое время Тоот не двигался. И даже не потому, что выполнял приказ напавшего на него незнакомца — лежать десять минут. Просто ему нужно было прийти в себя. Тупая боль в голове несколько ослабла, и он сообразил, что потерял сознание не от удара в подбородок, хотя это место и очень болело, а от того, что, падая, ударился затылком об угол кухонного шкафчика. Тоот почувствовал, что его мутит, и все же встал, достал носовой платок и прижал его к шее. Тотчас же он снова ощутил острую боль между ребер, которая стремительно распространилась по всему телу и тяжелым свинцом подкатила к затылку.
Несколько мгновений он простоял, прислонившись к стене. Приступ тошноты неожиданно прошел. Шатаясь, как боксер после нокаута, Тоот направился к выходу; осколки колпака керосиновой лампы заскрипели у него под ногами. И тут дурное ощущение бессмысленности и беспомощности стало проходить: наконец-то произошло нечто такое, что подтверждало его предположение, что тут есть, что искать. Захлопнув за собой дверь, Тоот, путаясь в сорняках, побрел к своей машине. В темноте дорога показалась ему очень долгой; нещадно ругаясь, он шел медленно, боясь оступиться, споткнуться о кочку, так как понимал, что если упадет и, не дай бог, подвернет ногу, то у него уже не будет сил добраться до машины. Наконец, пройдя несколько сот метров, он увидел белеющую неподалеку «Ладу». Тоот облегченно вздохнул, так как боялся, что незнакомец «увел» его машину.
Внезапно на темно-сером фоне в пяти-шести метрах от него зачернела фигура человека. Хотя умом Тоот понимал, что ничего общего с его обидчиком эта фигура иметь не может, капитану все же стало не по себе.
— Кто вы? Что вам нужно? — спросил он резким, срывающимся на истеричные ноты, тоном.
— Добрый вечер, — ответил ему спокойный глубокий голос, окрашенный легким местным диалектом. — Я Янош Мачаи, живу здесь, на Тёрёкварском холме. — Человек подошел ближе и протянул руку.
— Господи! Да у вас рубашка вся в крови. Что случилось?
— Кто-то напал на меня в том доме, — сказал Тоот, показав большим пальцем назад, в направлении дома. — И в порядке шутки слегка порезал мне ножом шею.
— В каком доме?
— В доме Шандора Варги. Знаете?
— И дом знаю, и хозяина. Я живу в двух километрах отсюда, но в наших краях мы считаемся соседями. Пойдемте ко мне. Там вы сможете обмыть кровь и выпить стаканчик палинки, чтобы освободиться от страха.
Тоот хотел было возразить, что, мол, он не испытывает страха, но отказался от этого намерения.
— А мы сможем доехать до вас на машине? А то меня сейчас не очень привлекает путешествие пешком.
— Конечно, сможем. А там, от края виноградников, пройти всего метров сто пятьдесят.
Они сели в машину, Тоот включил мотор, и машина тронулась. Когда проехали с километр, Мачаи сказал:
— Сейчас, скоро, будет съезд на проселочную дорогу, там свернем и проедем еще немножко.
Проселочная дорога была вымощена камнем, и машину затрясло, как, наверное, обычно трясло здесь конные повозки. Тоот начал было уже жалеть, что послушался Мачаи, но тут дорога неожиданно кончилась, и в свете фар Тоот увидел покрытый кустарниками и поросший травой холм.
— Вот мы и приехали.
Они вышли из машины. Выглянувшая луна озарила бледным светом окрестность, и Тоота охватило ощущение, какое испытываешь, когда вечером, в темноте, впервые оказываешься в незнакомой местности. Обычно эти впечатления резко врезаются в память.
Он шел следом за Мачаи. Ему с трудом еще давался подъем — порой его пошатывало. Но вот они добрались до вершины холма. Отсюда прямо к белому с тростниковой крышей дому ровными дорожками сбегали ряды виноградника. За ним темнел усеченный конус горы, поросшей лесом.
— Вот он, Тёрёкварский[4] холм, — не без гордости сказал Мачаи. — Его вполне можно было бы называть и горой. Мой дом — как раз на полдороге.
— А где же крепость?
— Крепости нет. На вершине горы лежит заросшая травой и кустарником груда камней. Ее и называют Тёрёквар.
Они подошли к простому крестьянскому домику с маленькими окошками. Дверь даже не была заперта, Мачаи толкнул ее, они вошли и оказались в кухне с низким потолком и утрамбованным земляным полом. Хозяин дома зажег керосиновую лампу, и ее желтоватый мерцающий свет осветил бедную обстановку: кухонный шкаф с побитыми стеклами, две шаткие табуретки и стол, покрытый клеенкой с синими узорами. Мачаи полез в шкаф и извлек зеленую литровую бутылку. Вынув пробку, он глотнул прямо из горлышка, потом протянул было бутылку Тооту, но рука его замерла в воздухе, он снова полез в шкаф и, достав стаканчик, наполнил его.
— Ваше здоровье. Живу тут бобылем, совсем забыл о приличиях.
Тоот, хотя и знал, что ему предстоит еще вести машину, одним махом осушил стаканчик — он ощущал в этом явную необходимость, как и желание поскорее присесть.
— Так вы сказали, что знали Шандора Варгу. А вам известно, что он исчез?
Мачаи тоже присел к столу. Тоот только сейчас смог по-настоящему рассмотреть его. Высокий, сухощавый, темноволосый человек. Узкое заостренное лицо заметно контрастировало с широкими плечами. Говорил он медленно.
— Я знаю, что он исчез. Кажется, кто-то из соседей сказал мне об этом.
— Вы встречались с ним в последнее время?
Мачаи задумался.
— В последний раз, пожалуй, в начале лета. Он обычно заезжал сюда раз в два-три месяца.
— Вы дружны были с ним?
— Ну, так сказать было бы слишком. Знакомы. Он интересовался, как я живу. Однажды он даже сказал, что если бы не был Шандором Варгой, то хотел бы быть Яношем Мачаи.
— Подобную фразу я где-то слышал, — проговорил себе под нос Тоот.
— Так сказал Александр Македонский философу Диогену.
Тоот удивленно вскинул голову.
— Кто вы такой?
— Самостоятельный виноградарь.
— Вы из здешних мест?
— Я родился в этих краях. В тридцати километрах отсюда.
— Но, думаю, виноградарство — не ваша основная профессия?
Хозяин дома помолчал немного.
— Нет. Ею я занимаюсь шесть лет. А до этого был инженером.
После небольшой паузы Тоот спросил:
— И почему же вы оставили эту специальность?
Мачаи не ответил; он встал, подошел к шкафу, порылся в нем, достал кусок сыра и краюху хлеба, положил на большую тарелку, снова сел за стол и, нарезав сыр толстыми ломтями, стал аппетитно уплетать его с хлебом. Тоот, который с самого утра ничего не ел, проглотил слюну.
— Не хотите ли кусочек? — спросил Мачаи.
— Нет, спасибо, — ответил Тоот.
— Ну, что ж, тогда не обессудьте. А у меня как раз почти не осталось еды, а за покупками пойду только послезавтра.
— Почему именно послезавтра? Это ведь уже вторник.
— Я раз в неделю хожу в магазин. По вторникам. Так уж как-то сложилось. Я во всем люблю систему и порядок. Правда, те, которые я сам для себя устанавливаю. То же, что на тебя навешивают учреждение, семья, друзья, мне это не нравится. Поэтому я и живу здесь.
