Когда он лежал на смертном одре, его супруга разрешилась дочерью. Иакову V показали новорожденную малютку, и он воскликнул страдальческим тоном:
«Через дочь досталась Стюартам корона, через дочь Стюарты и потеряют ее!»
Эта дочь по имени Мария Стюарт, которой было положено в колыбель такое печальное пророчество, и является героиней нашего рассказа. Клевета, которой предстояло придавить ее могилу, родилась уже у ее колыбели: Генрих VIII заставил мать Марии обещать руку новорожденной его сыну, принцу Уэльскому, в то время еще шестилетнему мальчику. Но вдруг распространилась молва, будто принцесса Мария родилась с физическими недостатками. Тогда ее матери пришлось положить ее голую на ковер, чтобы английский посол мог убедиться в нормальном сложении ее дочери.
Мать девочки, Мария де Гиз, была настоящей Гиз: недоверчивой к королям, фанатичной в своей религии. Она приказала перевезти свою маленькую дочь в укрепленный замок Стерлинг, а когда Генрих VIII все настоятельнее стал требовать Марию к себе, то ее привезли из замка в укрепленный монастырь, построенный на острове, посреди Ментейтского озера. Тут же королева завела тайком переговоры о том, чтобы выдать свою дочь, невесту принца Уэльского, за дофина Франции.
Получив известие об этих переговорах, Генрих VIII послал войско под предводительством герцога Сомерсета, чтобы разбить шотландцев и привезти принцессу Марию Стюарт в Лондон.
Глава третья
КАБАЧОК «КРАСНЫЙ ДУГЛАС»
I
Старый граф Варвик поручил Роберта Сэррея заботам своего верного слуги еще ранее того, как вернулся в Лондон из Варвик-Кастла, и едва только было отправлено письмо Сэррея королю Генриху, оба они поскакали по направлению к шотландской границе.
— Послушайте-ка, — начал старый Томас Мортон, так звали провожатого Роберта, — мне не очень-то нравится, что вы собираетесь сражаться вместе с этими голоногими парнями против своих соотечественников, а когда я подумаю, что мне, может, придется скрестить с вами в бою шпаги, то боюсь, как бы в пылу сражения я не увлекся и не познакомил вас слишком хорошо с моим искусством в ратном деле!
Этот разговор происходил утром того же дня, когда они уже скакали по шотландской земле.
— Не беспокойтесь, старик, — ответил Роберт, — уж я как-нибудь вывернулся бы и не остался бы в долгу. Но Варвик не отправится в поход под знаменем короля Генриха.
— Вот как? Вы уверены?
— Да разве в этом случае граф дал бы мне письмо к графу Аррану?
— Да хранит Господь ваше наивное сердце! Вы плохо знаете нашего лорда, если думаете, что ради вас он заключит дружбу с шотландцами. Он ненавидит их, как истинный англичанин, и стоит ему переехать через Твид, как он немедленно обнажит меч против шотландцев.
— Ошибаетесь, Мортон, этого не может быть. Лорд Варвик обошелся со мной как родной отец и не потребует, чтобы я покинул тех, кому однажды принес присягу верности. А это обязательно случиться, раз я увижу против себя знамена Варвика!
— Вот об этом-то я и говорю с вами! — воскликнул Мортон. — Не очень-то отдавайтесь душой вашим шотландским господам. Вы ищете убежища, и больше ничего. Поэтому немедленно повернитесь к ним спиной, как только в Англии воздух несколько прочистится!
— Это значило бы отплатить неблагодарностью за гостеприимство!
— Ну-ну, не горячитесь так! Варвик никогда не потребует от вас того, что принесло бы с собой бесчестье. Какое вам дело до шотландцев, раз вы поступите просто пажом к принцессе Марии? Ведь она — невеста принца Уэльского!
Роберт покачал головой. Его прямота не мирилась с тем, что он должен будет смотреть, как на врагов, на тех самых людей, которые окажут ему гостеприимство.
Навстречу показался блестящий кортеж рыцарей, быстрым карьером спускавшихся с холма.
— Вот и граф Арран! — воскликнул Мортон. — Соберитесь с духом, чтобы вы могли прямо и бесстрашно смотреть ему в глаза. Я узнаю его цвета по зеленым камзолам и черным перьям.
Роберт Сэррей с любопытством и напряженным ожиданием смотрел на могущественного рыцаря, который, сидя на черном, словно уголь, коне и будучи одет в черные доспехи, остановился в нескольких шагах от него и спросил Мортона, что могло заставить слугу Варвика переехать через границу.
Старик обнажил голову и достаточно обстоятельно передал поручение господина.
— Ладно, ладно! — перебил его граф Арран. — Благородный лорд посылает ко мне этого красивого мальчика для, забавы принцессы? Передайте ему мой привет и скажите, что я оставлю мальчика и пошлю его в Инч-Магом. Надеюсь, там он будет в безопасности от этого мясника Генриха!
С этими словами граф отпустил Мортона и, дав Сэррею знак подъехать ближе, спросил его: — Вы еще в состоянии проехаться верхом или очень устали? В таком случае вам придется обождать здесь на дороге, пока я вернусь.
— Милорд, — ответил Роберт, — я привык гонять лошадей до тех пор, пока они, а не я, будут в изнеможении.
— Тогда следуйте за мной, да смотрите же — не хныкать, если вы просто прихвастнули!
Вся кровь бросилась Роберту в лицо, и он быстро очутился рядом с графом, когда тот дал шпоры своей лошади.
— Граф! — сказал он. — Если в Шотландии существует обычай, чтобы юные дворяне хныкали от усталости во время верховой езды, то я покажу вам, как ездят верхом английские мальчики.
Граф сморщил лоб от такой смелой речи, но ответ все- таки понравился ему.
— Я не говорил ни о шотландцах, ни об английских мальчиках! — произнес он. — При Сольвэй-Мос им пришлось достаточно познакомиться друг с другом. Но я говорил о хорошеньких молодчиках, которые не прочь откармливаться в женских покоях и декламировать стишки. А вы, очевидно, жаждете этого, так как чего бы вам искать иначе в Инч-Магоме?
— Милорд, чем я заслужил ваши издевательства?
— А что можно подумать о человеке, спасающемся бегством и собирающимся спрятаться за женские юбки?
— Милорд, я бежал потому, что этого требовал от меня рыцарь, не менее храбрый, чем вы сами! — произнес Роберт. — Но мне никто не говорил, чтобы я искал здесь места, в котором я мог бы спрятаться из трусости! Я поклялся отомстить за моего несчастного брата, но лучше бы мне сидеть в Тауэре, чем слушать подобные упреки.
Граф испытующе посмотрел на Роберта и по его глазам увидал, что тот говорит совершенно искренне. Поэтому лицо графа стало проясняться, все более и более принимая благосклонное выражение — А золото-то кажется настоящим, хотя оно и английской чеканки! — пробормотал он. — Ну, не сердитесь! — громче продолжал он. — Не сердитесь, если я попробовал вас на зуб. Имя Варвика много значит, но часто бывает, что за границу переправляют гнилой товар под хорошим торговым клеймом. Ведь мы воюем с Англией, так что должны быть осторожны. Но теперь я готов верить вам: у вас слишком открытое лицо для шпиона.
— Милорд, если бы кто-либо другой, а не вы, позволил себе сказать это, то я только пожалел бы, что он настолько не доверяет себе, раз боится шпионов. Вас же, могущественного лорда, я только спрошу, нужно ли графу Варвику посылать шпионов во вражеский лагерь, и если да, то не нашел ли бы он кого-нибудь более полезного?
— Хороший ответ! Я вижу, мы еще с вами будем добрыми друзьями, — улыбнулся граф. — Вы смелы, но умеете сдерживать сердце в надлежащих границах. Ну что же, я откровенно говорю с вами. Я так же мало доверяю Варвику, как и королю Генриху, хотя ничуть не думаю задевать этим его честь. Варвик — англичанин и в силу этого желает как раз обратное тому, чего желаем мы, шотландцы. Он просит меня дать вам убежище и принять в придворный штат принцессы. Это возможно. Но, спрашивается, какую роль будете вы играть там? Правда, Мария Стюарт — невеста принца Уэльского, но пока мы еще намерены придержать ее у себя и очень благодарны королю Генриху за любезное предложение управлять Шотландией от ее имени. Поэтому вы можете сами видеть, что английский паж легко способен стать шпионом своего короля, не делая этим чего-либо заведомо нечестного, так как в лице Марии Стюарт он видит невесту наследника английского престола. Я же должен заботиться о том, чтобы Мария не имела ровно никаких сношений с английским двором, чтобы в Инч-Магом не смея проникнуть никто, способный содействовать похищению принцессы. Понимаете ли вы меня теперь? Имею я основания быть недоверчивым или нет?
— Милорд, у вас есть основания быть подозрительным, — ответил Роберт, — но мне кажется, что я могу легко поколебать сомнения. Король Генрих злодейски умертвил моего брата, равно как и двух своих жен, и если бы это была последняя нищенка на свете, я и то был бы готов защищать ее до последней капли крови, только чтобы она не попала в лапы к этому злодею!
