Такому нельзя научиться. У Шерри был врожденный талант. Обладая отменным чутьем на людей, Джон легко распознал в ней это.
К несчастью, нарисовать Шерри ничего не удалось. Жасмин Хаус не видела лица нападавшего, и, несмотря на все уловки, Шерри не смогла получить информации об отличительных особенностях, которые можно было бы перенести на бумагу, чтобы помочь полиции поймать преступника.
Шерри пришлось выудить из Жасмин рассказ о нападении. Это не могло не оказать влияния на девушку. Сначала выслушивать всякие ужасы, а потом исподволь заставлять несчастную жертву повторять их – работенка не из легких.
Впервые за все время Джону стало совестно из-за того, что он наговорил ей. Работа художника-криминалиста явно была очень тяжелой психологически; ему хватило пары часов у дверей палаты, чтобы понять это.
И все же Джон не думал, что даст ей просто так уйти, уж очень Шерри хороша как специалист. Может быть, она согласится опросить других потерпевших. Вдруг одна из них вспомнит деталь, которая позволит им совершить прорыв.
Может, и память мисс Хаус еще проснется. Надо поговорить с ней еще раз. И сделать это должна именно Шерри, она ведь уже установила с женщиной связь. Так будет лучше для всех. Кроме Шерри, конечно.
Джон поежился. Возможно, он должен похлопотать о продлении ее отпуска. Или – этот вариант ему очень не нравился, но он попросит ее куратора из бюро надавить на Шерри и заставить ее помочь им. Как бы то ни было, он должен заполучить Шерри.
Он услышал, что Шерри прощается с Жасмин и двумя ее родственницами, которые все время находились в палате, желает им всего доброго и обещает, что полиция сделает все возможное, чтобы найти мерзавца. Затем она просит Жасмин оставаться сильной и непременно связаться с ними, если ей вспомнится любая, даже несущественная, с ее точки зрения, мелочь. Пусть звонит в любое время дня и ночи. Она даже дала потерпевшей свой личный номер.
Шерри вышла из палаты, еще раз попрощалась и, закрыв дверь, так и осталась стоять к ней лицом.
– Эй, я восхищен твоей работой, – окликнул ее Джон. – Честно. Я знаю, она так ничего и не вспомнила, но…
Джон не договорил, потому что в этот момент Шерри повернулась к нему лицом. Губы ее посинели, она дрожала.
– Шерри, что за черт? – Он подхватил ее, когда она сделала неверный шаг.
– М-мне холодно, – пролепетала она.
– Я вижу. Это один из приступов, о которых ты говорила?
Она кивнула. Он обнял ее и повел к скамейке. Усадил, сел рядом и обнял за плечи, стараясь согреть своим теплом.
– Я схожу за доктором, пусть тебя осмотрят.
– Нет, это пройдет. Я уже была у врача. Это… – Она затихла. – Все пройдет.
– Ты уверена, что не заболела?
– Не физически. – Она постучала пальцем по виску. – Это здесь.
– Я не очень понимаю, о чем ты. – Он с облегчением заметил, что краски возвращаются на ее лицо и дрожь начинает униматься. Они долго сидели в тишине, пока она собиралась с силами.
– Вот почему я взяла отпуск. Последние несколько месяцев всякий раз, когда я беседовала с потерпевшими, на меня накатывали эти приступы холода.
– И что говорят медики? – спросил он, не выпуская ее из своих объятий.
Она отвела взгляд.
– Ну, вообще-то я это от них утаила. Прошла медосмотр, убедилась, что у меня нет опухоли или чего-то подобного. Доктор объявил меня совершенно здоровой, а я замерзаю, когда на улице за тридцать по Цельсию. Похоже, это нервы.
Джон понял, что происходит. У Шерри посттравматическое стрессовое расстройство. Он не раз встречался с подобным в «Омеге», его близкие друзья тоже в той или иной степени прошли через это, и с разными симптомами. В их числе были и перечисленные Шерри.
Травма действует на голову, мозг может начать принимать меры, чтобы защитить себя. Мозг Шерри старается остановить ее и не позволить нанести психике дополнительный урон. Однако времени, которое ей требовалось на исцеление, у Джона не было.
Глава 7
Два дня спустя, сидя на пляже рядом с Каролиной, Шерри раздумывала над тем, что сказал ей Джон в коридоре больницы о посттравматическом стрессовом расстройстве.
Шерри даже не рассматривала такой вариант; она думала, что от этой штуки страдают только военные. Теперь она понимала, что не права. Этому заболеванию может подвергнуться любой, кто сам пережил или был свидетелем травмирующего события.
Она не сошла с ума, просто ей надо найти способ приспособиться к своей работе, чтобы выжить.
– Ну и как, ты сказала агенту Хаттону «да», когда он заехал к тебе на днях? – спросила Каролина, нежившаяся на солнышке.
За последние два дня Шерри сумела раздеться до шортов и топика поверх своего бикини. Не идеально, но уже лучше. Когда на нее накатывала волна холода, она тут же начинала думать о чем-нибудь другом. О чем угодно, лишь бы отвлечь подсознание от того, чем оно там пыталось заниматься.
Мысли о Джоне Хаттоне обычно помогали перескочить стадию тепла и окунуться прямо в жар. Надо признать, что в коридоре больницы после интервью с Жасмин он был очень чутким и поддержал ее. Помог ей справиться с холодом, держа ее в своих объятиях.
Шерри вздохнула:
– Я не хотела, но согласилась. Он был очень настойчив. Не говоря уже о том, что он, по-моему, счел меня самой большой эгоисткой на планете, когда я отказала ему.
– Счел тебя эгоисткой, потому что ты отказалась идти с ним на свидание? – вытаращила глаза Каролина.
Шерри сняла темные очки, надела их на голову и посмотрела на подругу.
– Во-первых, как ты об этом узнала? А во-вторых, он приезжал не затем, чтобы вывести меня в свет, он уговорил меня побеседовать с Жасмин Хаус.
Каролина грязно выругалась, что никак не сочеталось с ее милым обликом нежного ангела.
Шерри расхохоталась.
– Он спросил меня, где ты живешь, сказал, что хочет пригласить тебя на ужин.
Шерри представила, как он обнимал ее в больнице, пока ее не перестало трясти. Потом ехал следом за ней до самого дома, желая убедиться, что с ней все в порядке…
– Ну, видимо, помощь ему была нужнее, чем романтические прогулки под луной.
– При встрече я выскажу ему все, что о нем думаю. Я так хохотала, когда он предложил мне с Зейном присоединиться к вам и устроить двойное свидание, что не обратила особого внимания на все остальное.
– Кстати, а что у тебя с Зейном? У вас какие-то странные отношения.
Каролина отхлебнула воды и закатила глаза:
– А то я не знаю! Зейн и я… у нас все сложно.
Я только еще сильнее попорчу тебе психику, если начну рассказывать об этом. Да и себе тоже.
Шерри уже поделилась с подругой тем, что с ней происходит: рассказала о приступах холода и о том, что утратила способность к рисованию. Каролина сочувствовала ей. Она, как парамедик, не раз сталкивалась с подобным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
