Вообще-то она могла немного приукрасить себя, если бы захотела. Но в этих очках с глазами навыкате все бесполезно. Когда такая девица обращает свой взор в сторону мужчины, тот бежит от нее как можно быстрее. Мужской пол от таких шарахается. Надо бы держаться от нее подальше, чтобы как-нибудь ненароком не заинтересовалась!
* * *
Утром следующего дня дилижанс снова был в пути. Дамы не пришли в восторг от такого раннего выезда, но очередная станция была довольно далеко, и, чтобы попасть туда до ночи, следовало торопиться. К счастью, теперь они двигались по обычному маршруту, на котором встречались дополнительные перевалочные пункты, где можно поменять лошадей и подкрепиться. В отсутствие таковых был шанс передохнуть у гостеприимных хозяев.
Новый кучер оказался на редкость флегматичным субъектом. Судя по всему, его не волновало ничто на свете. Он никогда не бывал в окрестностях Трентона — ну и что? Не найдется, где пообедать, — подумаешь! Грузный, рано поседевший, он тем не менее был кучер со стажем и отлично управлялся с лошадьми.
Два дня дороги прошли довольно безмятежно, а на третий Чад опять испытал на себе отвратительный нрав старой девы.
В полдень остановились на обед на одной из самых комфортабельных станций маршрута: с новой конюшней, настоящим рестораном, универсальным магазином и гостиницей на случай непогоды (погода, кстати, не оставляла желать лучшего, разве что становилась все прохладнее по мере продвижения на север). Пока пассажирки обедали, на конюшне меняли упряжку. В самый последний момент выяснилось, что у одной из лошадей свежей шестерки вот-вот отвалится подкова. Ее снова выпрягли и отвели перековать, а поскольку на станции имелась только одна сменная упряжка, пришлось ждать.
В прошедшие дни Чад старался держаться как можно более официально — он опасался всерьез увлечься Амандой Лейтон. Той явно было не до него: поездка в дилижансе со всей ее тряской, духотой и общим дискомфортом не способствовала романтическому настроению. Чад решил дождаться, пока Аманда обустроится на новом месте, — тогда он подумает, дать увлечению расцвести или подавить его. Вот почему он ел в обществе кучера и ехал либо с ним на облучке, либо верхом, целиком предоставляя дилижанс в распоряжение дам.
К тому времени, когда лошадь повели на кузницу, Аманда с горничной уже успели занять свои места и предпочли дожидаться в дилижансе. Мэриан заходила в магазин за какими-то покупками, задержалась там и вернулась бегом. На полном ходу выскочив из-за угла, она налетела на Чада. Он не придал этому никакого значения, потому что уже успел познакомиться с из ряда вон выходящей неуклюжестью Мэриан, но она, бог знает почему, вся вспыхнула и принялась извиняться, а потом без всякого перехода набросилась на него с обвинениями:
— Вы собирались сделать мне подножку! Собирались, я по глазам вижу! И не в первый раз! Помните, вчера из-за вас я тоже чуть не упала! Могу поклясться, что в детстве это было ваше главное развлечение! Может, вы и били тех, кто послабее? Я бы ничуть не удивилась!
Сказать, что Чад был удивлен, — значит ничего не сказать. Он потерял дар речи. Во-первых, обвинения были совершенно не по адресу: виной всему была злосчастная неуклюжесть самой мисс Лейтон. Во-вторых, в детстве Чад был защитником слабых, а никак не обидчиком. Он стоял, хлопая глазами, пока старая дева не выдернула у него из-под ноги край своей юбки с таким брезгливым видом, словно он осквернил ее.
Когда она отвернулась, чтобы гордо удалиться, Чад наконец очнулся от столбняка. Хорошая встряска — вот что ей было нужно! Но он сдержался — и правильно сделал. Нелепые идеи, пришедшие ей в голову, не заслуживали того, чтобы он тратил на них свое время. Жаль только, что он все-таки потратил это время, размышляя о том, с чего она так разъярилась.
* * *
Примерно два часа спустя дилижанс был остановлен дорожными грабителями, понятия не имевшими о том, до чего это неподходящий момент. Их было двое, и каждый сжимал в обеих руках по револьверу. Один едва ли стоил внимания — совсем зеленый паренек или даже девчонка, тощий и нескладный подросток. Зато другой (вне всякого сомнения, главарь) был настоящий громила. Именно он отдал приказ сложить оружие и отдать все ценное.
Чад, два часа не слезавший с облучка и все еще сильно рассерженный, даже не подумал послушаться в отличие от Уилла, который немедленно подчинился. Как всякий кучер на большой дороге, он постоянно имел дело с разбойниками, а за работу получал не так много, чтобы рисковать жизнью ради содержимого чужих карманов. Вообще говоря, Чад тоже предпочитал не связываться с теми, кто палит по поводу и без повода, но воспоминания о несправедливых нападках старой девы все еще жгли ему сердце.
Поскольку винтовка была под рукой, он в мгновение ока вскинул ее на изготовку.
— Вот что, ребята. Я не в настроении, и если у вас в голове мозги, а не коровьи лепешки, вы уберетесь подобру-поздорову без дальнейших пререканий. Если буду стрелять, то не для острастки, ясно? Даю минуту на размышление и две на то, чтобы духу вашего здесь не было!
Перестрелка могла начаться с минуты на минуту. Тот, кто грабит на большой дороге, привычен к риску, да и численный перевес был явно на стороне разбойников. Само собой, они не могли знать, кто еще скрывается за дверцами дилижанса и как много стволов целится в них в эту минуту, но, судя по кротости и услужливости кучера, пассажиры не представляли серьезной угрозы. Таким образом, оставался только Чад с его винтовкой, одной против четырех револьверов.
С другой стороны, винтовка в руках опытного стрелка стоит целого арсенала в неопытных. Вопрос сводился к тому, кто ловчее и быстрее привык управляться с оружием.
Разбойники заколебались. Последовал быстрый обмен мнениями, густо перемежаемый руганью. Чад терпеливо ждал, в глубине души надеясь, что до перестрелки все же не дойдет. Что касается здоровяка, то Чад ни минуты бы не колебался пустить пулю в лоб этому наглецу, но ему вовсе не хотелось стрелять в мальчишку или девчонку, кем бы ни был этот ребенок.
Увы, все кончилось тем, что парнишка (или девчонка, не важно) удрал в кусты, откуда слышалось фырканье привязанных лошадей. Громила отступал медленно, с определенным достоинством, но и он в конце концов скрылся из виду.
Чад опустил винтовку только тогда, когда затих торопливый стук копыт.
— Ну и сглупил ты, приятель! — ворчливо заметил Уилл, засовывая свой «кольт» назад в кобуру. — Надо было отдать им деньги. А если бы в кустах сидела целая банда? Обычно так и бывает.
— Значит, сегодня необычный день, — ответил Чад, пожав плечами.
