– Ну зачем же так жестоко? – Я попыталась смягчить жаждущую мести подругу. – Подумаешь, ты его обругала, он тебя обругал. Забудь, и дело с концом.
Адела вперила в меня сверкающий взгляд.
– Ты считаешь, что я могу простить человека, который назвал мои родинки бородавками? – возмущенно спросила она.
– Ради бога, смотри на дорогу, – взмолилась я. – Если мы сейчас разобьемся, ты уж точно не сможешь отомстить.
Подруга выровняла вильнувшую в сторону машину и снова уставилась на шоссе. Я облегченно вздохнула.
– А что, здесь кто-то практикует ритуалы афро-антильской магии? – спросила я.
– Еще как! – хмыкнула Адела.. – Здесь же полно латиносов, а в Латинской Америке большинство населения, не исключая президентов и членов правительства, по крайней мере тех, в чьих жилах течет негритянская и индейская кровь, помешано на магических культах, а компьютеры и европейские манеры – это так, больше для отвода глаз.
– Я слышала об этом, – заметила я. – Говорят, генерал Норьега регулярно занимался колдовством, а когда его арестовали, американцы обнаружили во всех домах Норьеги разных идолов, ритуальные сосуды с черной водой, травы и булавки, цветные ленточки, испещренные именами врагов, а также запеченные в маисовые лепешки и перевязанные ленточками фотографии Рональда Рейгана, Джорджа Буша и панамского лидера Эндары.
– Норьега практиковал культ «Кукуту», возникший в результате слияния некоторых негритянских культов с магическими ритуалами индейцев гуайми и куна, – объяснила Адела.
– А ты откуда знаешь? – удивилась я. – Вот уж не думала, что тебя интересуют магические культы.
– Просто я регулярно хожу в «Каса де брухос», – пожала плечами подруга.
– В «Дом колдунов», – перевела я. – А что это за заведение?
– У одного дипломата из посольства Гайаны, помешанного на магических ритуалах, есть огромный коттедж в Змиевке, – объяснила Адела. – Там собираются все латиноамериканцы, занимающиеся афро-антильской магией или интересующиеся ею. Дело организовано с таким размахом, что «Каса де брухос» приносит своему хозяину очень приличный дополнительный доход. Завтра я как раз собираюсь в Змиевку. Запеку фотографию Чайо в маисовую лепешку. Хочешь, поезжай со мной. Там ты такого насмотришься. – на дюжину детективов хватит.
– Конечно, поеду, – вдохновилась я. – А как дипломат к этому отнесется?
– Об этом не беспокойся. Он до сих пор влюблен в меня, – усмехнулась Адела. – Только имей в виду, что все ритуалы проводятся ночью, так что нам придется заночевать в коттедже. Бачо выделит нам отдельную спальню с ванной, так что на этот счет можешь не беспокоиться. Будем спать, как королевы.
– Бачо – это гайанский дипломат, – догадалась я. – Кстати, как звучит его имя в полном виде?
– Басилио, – пояснила подруга. – Бачо – это Вася по-испански. Значит, договорились? Я заеду за тобой?
– Заезжай! – сказала я.
Мы снова поехали на машине Аделы. До Змиевки нужно было добираться около часа, и страдать столько времени в очках мне не хотелось.
– Змиевка, Змиевка, – припоминала я. – Что-то уж очень знакомое. По какому это направлению?
– По Белорусскому, – сказала Адела.
– Все. Теперь вспомнила, – обрадовалась я. – У моей подруги когда-то была дача в Пестяках, и в детстве я часто отдыхала там. По-моему, это километрах в пятнадцати от Змиевки.
– Точно, – подтвердила подруга. – Кстати, мой Бобчик в Пестяках целый дворец отстроил – с бассейном, сауной, камерами внешнего наблюдения, автоматически открывающимися воротами и прочими прибамбасами. Как-нибудь съездим туда.
– Живут же люди, – вздохнула я. – А я все ремонт никак не закончу.
Судя по первому впечатлению, дом гайанского дипломата Васи ничуть не уступал дворцу малахольного Бобчика. Мы прибыли туда под вечер и обнаружили в саду и в гостиной облаченных в вечерние туалеты гостей. К счастью, Адела меня заранее предупредила о парадной форме одежды, и я выбрала из своего гардероба обтягивающее черное платье и итальянские туфли на высоких каблуках.
– А вот этого ты знаешь! – прошептала мне на ухо Адела, указывая пальчиком куда-то в толпу. – Эусебио. Помнишь, он ухаживал за мной, когда ты только начинала заниматься испанским.
– Уругваец? – уточнила я.
– Да нет же! Уругваец – Амбросио, Бросик. А Чепо, Эусебио – эквадорец.
– Извини, – сказала я. – Вечно их путаю.
– Знаешь, чем он теперь занимается? – с таинственным видом произнесла подруга.
Я вопросительно взглянула на нее.
– Араньяс милагросас! – понизив голос, сообщила Адела.
– Чудодейственные пауки? – удивилась я. – А что это такое?
– Чепо лечит импотенцию с помощью пауков-птицеедов, – с гордостью объяснила девушка. – Такие бабки заколачивает – не поверишь. А пока был экономистом, я ему текилу покупала.
– Первый раз про такое слышу, – заинтересовалась я. – А как он это делает?
– Очень просто. Раздевает мужика, кладет его на кровать и пускает пауков гулять по его телу.
– Но ведь эти пауки очень ядовитые! – удивилась я. – А если укусят?
– В этом-то все и дело! – сказала Адела. – У мужиков ведь импотенция в основном от психики. То у них какие-то там травмы из-за женщин, то мотивации не хватает. А теперь представь, что по тебе парочка ядовитых пауков прогуливается, вот-вот укусят, и ты прямехонько в ящик сыграешь. Есть только два варианта – или член у тебя поднимется, или копыта откинешь. Мотивации хоть отбавляй. Ты же сама мне рассказывала, как в экстремальных ситуациях мобилизуются резервы человеческой психики. От импотенции и следа не остается. Впрочем, Чепо иначе все объясняет. Он считает, что когда паук по телу бродит, то у мужика от страха в этих местах энергия активизируется, и от этой активизации импотенция проходит. Впрочем, я в это не верю.
– В Китае был похожий способ лечения бесплодия, – заметила я. – Бесплодной женщине вешали на шею мешочек с живым скорпионом так, чтобы он располагался на уровне солнечного сплетения. Скорпион шевелился, женщина из-за страха постоянно сосредотачивалась на солнечном сплетении, к нему приливала кровь, и, если бесплодие имело функциональную, а не органическую природу, оно проходило.
– Брр, – вздрогнула Адела. – Уж лучше я буду бесплодной, чем такую тварь к себе на шею повешу.
– И много у Чепо клиентов? – спросила я.
– Хватает. Только теперь он еще и магией вуду занялся. Говорит, что учится оживлять мертвецов и превращать их в зомби.
– Узнаю латинскую склонность к преувеличению, – скептически заметила я.
Адела пожала плечами.
– Оживлять мертвецов очень престижно, – сказала она. – После этого к Чепо клиенты будут валить, как верующие к мощам святого Франциска.
Появление низенького толстого человечка с негроидными чертами лица отвлекло нас от беседы.
– А вот и хозяин дома, – оповестила меня Адела. – Познакомьтесь. Басилио Атаульфо Гандасеги де Лос Сантос. Моя подруга Ирина Волкова.
Гайанский дипломат запечатлел на моей руке влажный поцелуй.
– Можете звать меня просто Бачо, – сказал он.
– Вряд ли вам захочется звать меня Ира[3], – пошутила я.
– О, вы говорите по-испански, – расцвел в улыбке дипломат.
– Мне кажется, что это самый прекрасный язык на свете, – галантно ответила я.
Некоторое время мы обменивались любезностями, а потом раздался звук гонга.
– Начинается церемония, – сказал Бачо. – Пройдите, пожалуйста, в сала де ритос[4].
Извинившись, он покинул нас, перейдя к другой группе гостей.
– А что за ритуал сейчас будет? – спросила я у Ад ел ы.
– Сегодня состоится культовая церемония кубинской святой девы Каридад дель Кобре, – объяснила подруга.
– А при чем тут святая дева? – удивилась я. – Ты вроде говорила, что здесь занимаются афро-антильской магией.
– Конечно, – подтвердила Адела. – Только ты не учитываешь, что под давлением католических миссионеров христианство тесно сплелось с языческими культами. Место языческих богов заняла дева Мария, которая может быть черной, как дева Монсеррат, прежде языческая богиня земли, или белой, как Кари-дад дель Кобре. Христианские святые стали элементами магических обрядов, и даже в культе «Кукуту» наряду с жертвоприношениями животных иногда используется христианская символика…
В зале ритуалов несколько латиноамериканцев настраивали тамтамы. Разводными ключами они подкручивали гайки, определяющие натяжение толстой железной проволоки, которая стягивала тамтамы у основания. Постукивая ладонями по барабанам, мужчины наклоняли головы, внимательно прислушиваясь к звуку.
Гости наполнили комнату. Гайанский дипломат отдал последние распоряжения и сдернул белое шелковое покрывало, закрывавшее алтарь, на котором среди белых гвоздик и роз стояла фигурка святой.
Комната стала заполняться дымом. К алтарю подошли несколько одетых в набедренные повязки латиносов с очень темной кожей. В руках они держали сковородки с тлеющими углями. Бормоча какие-то странные заклинания, слова которых я не могла разобрать, поскольку говорили они на каком-то странном диалекте, мужчины стали припадать к земле, то поднимая, то опуская сковородки.
