что позволял теперь предполагать возможные пути развития событий. Она представляла, к каким печальным последствиям в будущем приведет неспособность Луны действововать самостоятельно, и не собиралась совершать подобной ошибки. Так же Селена знала, война сама по себе ничего, окромя смертей и крови, не принесет, даже если в первой контролируемой стычке никто не погибнет. Дальнейшие сражения, которые обязательно будут в текущем плане, принесут немало горя обеим расам. Но это был тот жизненно важный опыт, который Луна должна была приобрести. То, что Селестия, понимала интуитивно, ее сестра должна была увидеть воочию. Все-таки младшая из принцесс была слишком упряма и резка, а дневная правительница слишком поглощена десятками задач в управлении Эквестрией, чтобы следить еще и за аликорном. Все это создавало весьма гремучую смесь, которая могла вылиться только в яркий и короткий конфликт, и хорошо, если он будет направлен на внешних врагов, а не друг друга. Селена не была уверена в том, что подобная разница в подходах к решению проблем не вызовет разлада между сестрами, но и просто устранить угрозу ссоры не могла, даже вмешавшись — то бы лишь отсрочило неизбежное.
Богиня потерла кончик носа, в теории, Эквестрии требовалось сокрушить всю армию Империи, разрушить их государство, навеки растоптать все амбиции птицекошек, а после начать планомерное вмешательство в их быт и культуру, вытравливая любые реваншистские настроения и мягко ассимилируя грифонов. Это позволило бы избежать любых проблем с этой страной в будущем, по крайней мере, в родном мире Селены это работало, если, конечно, не совершалось грубых ошибок. И у аликорнов было все время мира для того, чтобы провернуть такой план…
Богиня поджала губы, покачивая головой, нет, пони на такое не пойдут, Селестия на такое не пойдет. План Луны, сколь бы наивным и непроработанным тот ни казался, был единственно рабочим в условиях политики старшей из сестер, направленной на исключительно мирное сосуществование с соседями. Солнечная аликорн не была глупа и прекрасно видела, к чему все идет — не просто так на восточной границе было скончентрировано столько войск. Тяжелая пехота, набранная из земнопони, пегасьи асы, звезды единорогов, они концентрировались на границе чуть ли не со времен реформирования Эквестрийской армии. Луна не обратила на это внимание, а Селена не стала открывать ей глаза, считая, что та и сама все поймет, рано или поздно. Дневная правительница не хотела войны, но и не собиралась позволять птицекошкам бесчинствовать на ее землях, готовясь дать отпор, когда политика перестанет работать. Да, Дневная стража была, мягко говоря, не лучшей армией в мире, но все-таки сконцентрированных на границе подразделений однозначно хватило бы, чтобы задержать врага до прибытия аликорнов.
Вторым по уровню угрозы было Кристальное Королевство. Нет, само по себе оно было мирным и слишком отдаленным, да еще и расположенным в северных ледяных пустошах, прячась под могущественным барьером. Проблема была в существах, именуемых умбрами, что обитали в снегу и льдах вокруг Королевства. Королева раз от раза отказывалась принимать эквестрийских единорогов, желающих изучить и, при необходимости, устранить потенциально опасных созданий. Познавшая всю мощь магии теней и тьмы, Луна и ее фестралы обоснованно ожидали проблем от существ, от природы и рождения искусных именно в этих аспектах. Как поняла Селена, кристальные пони не знали бед и ужасов нашествия виндиго, им был неведом хаос Дискорда. Их общество было закрытым, замкнутым, сосредоточенным на себе и своей кристальной магии, практикуемой не только единорогами, но и земнопони, и даже очень редкими пегасами. Для них чужаки, коими были эквестрийцы, являлись не более чем потенциальными врагами, теми, кто нарушит привычный уклад, разрушит устои закрытого общества. Да и, судя по редким донесениям фестралов, кристалийцы были очень развитым в культуре и знаниях народом. Эквестрия для них была страной, только недавно вырвавйшейся из эпохи варварства, и нет ничего удивительного в том, что они отказывались принимать даже послов.
Селена повертела шарик иллюзорного мира, изучая его, хмурясь при взгляде на черные пятна безвестности. Эквус не спешил делиться знаниями об иных странах и расах, продолжая, тем не менее, охотно рассказывать о себе, своих законах, правилах, магии и пони. Богиня многое знала о пегасах и их врожденной магии полетов и погоды, ей было ведомо о даре земнопони и даже сложном, завораживающе изящном устройстве единорожьего рога, но она почти ничего не знала о грифонах, зебрах, лошадях Седельной Аравии, драконах и множестве иных рас, окружающих Эквестрию.
О Зебрике и Аравии фестралы отзывались однозначно — не враги. Зебры были разобщены, разбиты на многочисленные племена, а лошади закрытостью напоминали кристальников, да еще и не интересовались заокеанским соседом, сосредоточившись на себе и своих оазисах.
С драконами все было… Сложно. Могущественные создания сами по себе, они, хоть и жили стаями, были слишком ярко выраженными индивидуалистами, да и наблюдение за ними было сопряжено с огромным риском.
Развернув шарик мира в полноценную карту, Селена еще раз окинула ее взглядом, задерживая внимание на потенциальных угрозах. Она не приняла на себя опеку над всем народом пони, не желая чрезмерной ответственности, но понимала, что ее Луна не может и не будет оставаться в стороне, а значит, богине так или иначе придется вмешиваться. Да и сама возможность не просто наблюдать, а действовать, радовала волчицу, вызывая клыкастую улыбку. Имея возможности, да не воспользоваться ими…
Встрепенувшись, она навострила уши. Эмоции Луны всколыхнулись, словно вздыбленная шерсть. Отмахнувшись от карты, Селена сосредоточилась на своей с принцессой связи, слушая и наблюдая.
— …Уверен, матушка, — теневой единорог, принесший печальную весть, покачал головой.
Все фестралы звали Луну своей матерью или матушкой, правда, только между собой и наедине с принцессой. С другой стороны, никто в Эквестрии не знал, что среди них появились теневые создания, кроме, возможно, Селестии.
— Допрыгались, затворники сверкающие… — прорычала Луна, совсем по-волчьи отведя уши назад и наморщив переносицу.
Селена задумалась. Она имела вполне себе ограниченное внимание — пусть и способное охватить больше, чем даже у аликорна — и не могла одновременно сосредоточиться и на жизни своей подопечной, и на составлении планов, а потому часто отпускала Луну в свободное плавание. Ночногривая тяжко вздохнула, она бы не отказалась обладать всеми теми возможностями, что ей приписывали смертные. Впрочем, быть верховным божеством — тем самым, что обладает и всеведением, и всемогуществом — она как раз не хотела. Ей нравились эмоции, прямое участие в различных событиях. И если для того требовалось быть ограниченной в некоторых возможностях, что же, волчица была готова заплатить подобную цену.
Проявившись в реальном мире — и
