Я выскальзываю, стараясь не разбудить ее. Сразу же направляюсь в ванную, запираясь внутри. Если бы я был лучше, я бы принял еще один холодный душ, но я эгоистичный ублюдок. Раздеваюсь, снимая нижнее белье и бросаюсь под струю горячей воды.
Глаза закрываются, и я представляю, что Пресли здесь, со мной.
Я стою перед ней на коленях, мои руки обхватывают ее бедра, а я смотрю вверх, чтобы найти на ее лице выражение желания, пока доставляю ей безудержное удовольствие. Я лизал ее киску языком, а ее пальцы запутались в моих волосах, пока я усердно обрабатывал ее клитор, уговаривая быть хорошей девочкой и кончить для меня.
Издаю низкий стон, уперся рукой в стену для опоры, а другой поглаживал свой твердый член. Наращиваю темп, а в голове проносятся видения Пресли, кричащей в экстазе, когда она гонится за эйфорией. Моя разрядка обрушивается на меня, как товарный поезд, и струи спермы выплескиваются на пол.
Черт.
Я только что перешел черту.
Быстро ополаскиваюсь, стремясь убрать все свидетельства того, что я только что дрочил в десяти футах от Пресли, в доме ее родителей, под изображения их дочери, кончающей мне на лицо.
Закончив собираться, с облегчением обнаруживаю, что Пресли все еще крепко спит. Отправляюсь в офис Майка, решив, что могу немного поработать, пока она не проснулась и не захотела заняться чем-нибудь праздничным.
По правде говоря, вчера мне было весело кататься на коньках. Было приятно провести время с Пресли вне офиса, и я не мог насмотреться на ее заразительную улыбку, когда она каталась со своей семьей.
Сейчас едва ли шесть утра в выходной день, поэтому я удивляюсь, когда, войдя на кухню, застаю Джоанну за приготовлением черничных кексов.
— Доброе утро, дорогой.
Она приветствует меня теплой улыбкой.
— Доброе утро. Не думал, что кто-то встанет так рано.
— Я подумала, что мне нужно начать с самого утра, ведь впереди такие насыщенные выходные. Эти мои мальчики — бездонные ямы, поэтому я люблю иметь под рукой несколько вещей, которыми они могут перекусить, когда приходят в гости. — Ласково говорит она. — Почему бы тебе не присесть, и я приготовлю тебе чашечку кофе, пока мы ждем, когда из духовки выйдет свежая порция кексов?
— О, эм…я могу сам себе сделать.
Я направляюсь к шкафу, но она протягивает руку.
— Не глупи, я сама. Садись. — Приказывает она.
Я уже понял, что спорить со Стаффордами бессмысленно, поэтому делаю, как она сказала, и сажусь за стойку.
С весельем наблюдаю, как Джоанна достает из буфета кружку с изображением Санта-Клауса и сливки из холодильника, не потрудившись спросить, как я пью кофе. По крайней мере, теперь я знаю, откуда у Пресли такая привязанность к сезонным сливкам. Как только Джоанна заканчивает, она протягивает мне чашку с горячим кофе.
— Спасибо.
— С удовольствием.
Я делаю маленький глоток и удовлетворенно вздыхаю. Как и у ее дочери, у Джоанны есть дар готовить идеальный кофе.
— Очень вкусно. — Говорю я ей.
Я не привык, чтобы люди делали для меня приятные вещи просто потому, что они этого хотят. Большую часть времени я провожу со своими сотрудниками, которые делают что-то просто по обязанности, а не потому, что у них есть выбор.
— Я рада, что тебе нравится. — Говорит Джоанна. — И рада, что Пресли привела тебя домой.
— Правда?
— Конечно. Ты кажешься хорошим парнем, и ей давно пора жить вне офиса. Этот чертов босс выматывает ее до костей и никогда не ценит ее за все, что она делает. Она пытается преуменьшить свой стресс, но я слышу усталость в голосе каждый раз, когда она звонит домой. — Она делает паузу, когда срабатывает таймер, и достает кексы, которые пахнут просто восхитительно. — Что за человек заставляет свою помощницу работать за неделю до Рождества, когда она попросила отгул за год до этого?
Чертов мудак — вот кто.
Меня охватывает чувство вины, когда я понимаю, что являюсь причиной излишнего стресса Пресли. Вместо того чтобы получить столь необходимый отдых от работы, она торчит со мной двадцать четыре/семь последних дней.
— Если она несчастна, почему бы ей не уволиться? Разве она не может работать в «Stafford Holdings»?
— Это не от недостатка стараний со стороны ее братьев. Когда она окончила школу, они умоляли ее присоединиться к команде, но она настояла на том, чтобы отправиться в самостоятельное плавание. — Рассказывает Джоанна. — Когда ей было шесть лет, мы впервые взяли ее с собой в Нью-Йорк, и с тех пор она хотела жить в Большом яблоке. — Она смеется при этом воспоминании. — Когда Пресли объявила, что переезжает, мы ничего не могли сделать, чтобы убедить ее остаться. Мне все равно, чем она занимается, лишь бы она чувствовала себя полноценной. Все, чего я когда-либо хотела, это чтобы мои дети были счастливы.
Я слышу в ее голосе искреннюю любовь, и мне больно осознавать, что я не испытывал такой преданности от собственной матери и, вероятно, никогда не испытаю.
— Им повезло, что у них есть вы. — Искренне говорю я.
— Ты должен им это сказать. — Она намазывает масло на кекс, опять же без спроса — и ставит его на тарелку передо мной. — А что насчет тебя? Сколько у тебя братьев и сестер?
— Я единственный ребёнок.
— О, понятно. А как же твои родители? Уверена, они разочарованы тем, что тебя нет дома на праздники.
Вряд ли.
Я не разговаривал с родителями напрямую уже… около трех месяцев. В последний раз, когда мы разговаривали, они были в круизе по Средиземному морю и планировали провести декабрь на Гавайях. Сомневаюсь, что они вообще удосужатся позвонить мне на Рождество, но я не говорю об этом Джоанне, не желая вызвать ее жалость.
— Нет, они путешествуют.
Я отвечаю коротко.
— Ну, тебе здесь всегда рады. — Говорит она, и я вижу, что она говорит серьезно.
Ее искренность заставляет меня чувствовать себя немного виноватым за то, что я ей солгал.
— Я думала, ты работаешь.
Я поднимаю взгляд и вижу Пресли, стоящую в дверях кухни. Она все еще одета в свою одежду для сна, поверх нее надет свитер кабельной вязки и пушистые носки в красно-зеленую полоску. Ее волосы собраны в беспорядочный пучок, и на лице нет ни капли косметики. Даже утром она остается самой великолепной женщиной, которую я когда-либо видел.
— Что у нас на сегодня на повестке дня, босс? — Игриво спрашиваю я.
Она бросает на меня угрожающий взгляд, когда ее мама отворачивается.
— Мы едем на рождественский рынок с моими родителями, а потом вернемся сюда, чтобы сделать пряничные домики с моими братьями и Лолой.
— Звучит как план.
Рождественский рынок может быть многообещающим, но я не хочу снова общаться с ее братьями. Уверен, что они скорее будут смотреть, как я мучаюсь, чем позволят мне провести хоть секунду с их младшей сестрой.
Почувствовав мое плохое настроение, Пресли встает за моей спиной и складывает руки на груди.
— Не унывайте, мистер Синклер. — Шепчет она мне на ухо. — Это еще два пункта, которые мы сможем вычеркнуть из моего списка, и вы станете еще ближе к тому, чтобы выбраться отсюда.
Я должен быть в восторге от того, что скоро вернусь в Нью-Йорк, верно? Так почему же я разочарован тем, что время, проведенное с Пресли вне офиса, подходит к концу?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На центральной улице Аспен Гроув шумно, люди делают покупки в последнюю минуту.
В центре города стоит гигантская рождественская елка — маяк праздничного настроения. Она украшена сверкающими огнями, красными и белыми орнаментами и мишурой. Это давняя традиция жителей города — украшать ее на следующий день после Дня благодарения, после чего проводится церемония зажжения огней. У меня остались приятные воспоминания о том, как я каждый год участвовала в этом празднике, когда росла, но последние несколько лет вынуждена была пропускать его, поскольку жила в Нью-Йорке.
