ГЛАВА 4
Проснувшись на следующее утро, Пар решил ничего не говорить Коллу о своем сне. Прежде всего он не знал, пришел ли этот сон сам по себе или только потому, что он очень много думал об этом. Но в любом случае он не был уверен, что этот сон — правда. Потом, рассказать об этом Коллу значило бы опять выслушать его рассуждения о том, как глупо ломать себе голову над тем, что нет никакого смысла не только выполнять, но даже и обдумывать. Разве не так? И будь Пар с ним откровенен, они бы уже яростно спорили, следует ли отправляться к Зубам Дракона в поисках Хейдисхорна и друида, который умер триста лет назад. Ну нет, лучше уж оставить все как есть.
Они позавтракали дикими ягодами и речной водой, довольные, что есть хоть это. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему обложено тучами, и день не предвещал ничего хорошего. Снова задул ветер, теперь с северо-востока, от него ветви деревьев гнулись, а листва жалобно шуршала. Братья залезли в лодку и оттолкнулись от берега.
Мермидон был неспокоен, и их лодку сильно качало и подбрасывало на волнах, а течение несло их на юг. Из воды тут и там торчали камни, и братья все время работали веслами, чтобы не врезаться в них. На другом берегу мрачно возвышались скалы Ранн, окутанные туманом и низко нависшими облаками. В их тени было холодно, и братья почувствовали, как руки и ноги немеют.
Вскоре они ненадолго пристали к берегу, чтобы отдохнуть, но это мало им помогло. Ведь есть было нечего и нечем было согреться. Сразу после полудня снова пошел дождь. К тому же похолодало, ветер усилился, и плыть дальше стало просто опасно. Поэтому когда они заметили в береговом откосе небольшую пещерку у подножия старой сосны, то быстро повернули лодку к берегу и остановились там на ночь.
Они развели огонь, съели рыбу, которую Колл поймал днем, и попытались обсохнуть под брезентом, хотя в него со всех сторон хлестал дождь. Спали плохо, было холодно и неудобно, ветер дул из горных каньонов, и река пенилась и бурлила. Этой ночью Пару ничего не снилось.
Утро принесло долгожданную перемену погоды. Буря ушла к востоку, небо прояснилось, ярко засияло солнце. К полудню стало совсем тепло, они разделись и наслаждались солнечными лучами, приятно согревающими тело.
— Как говорится, после бури солнце всегда светит ярче, — удовлетворенно заметил Колл. — Теперь хорошая погода установится надолго, Пар, вот увидишь. Еще три дня — и мы дома.
Пар улыбнулся и ничего не ответил.
День тянулся медленно. Воздух снова наполнился запахом деревьев и цветов, запахом лета.
Они проплыли мимо Южного Стража, черная гранитная громада высилась молчаливо и зловеще. Даже с большого расстояния башня внушала страх, казалось, что гранит, из которого она построена, поглощает солнечный свет. О Южном Страже ходили самые разные слухи. Говорили, что башня живая и питается землей. Говорили, что она может передвигаться. Почти все соглашались, что со временем она становится все выше и выше, будто строительство все еще продолжается. Она всегда казалась пустой. В башне должен был нести службу отборный отряд солдат Федерации, но их никто никогда не видел. Это хорошо, подумал Пар, когда они беспрепятственно проплыли мимо.
Ближе к вечеру братья достигли устья реки, здесь она впадала в Радужное озеро. Перед ними распростерлась широкая голубая гладь с серебристым оттенком, переходившим в золотой у западного берега — там, где солнце опускалось за горизонт. Радуга, от которой озеро и получило свое название, висела и сейчас над ним, едва заметная при ярком солнце: голубой и фиолетовый цвета были почти неразличимы, красный и желтый совсем поблекли. Вдали плавно и бесшумно скользили журавли. Эти огромные красивые птицы, казалось, затмевали солнце.
Омсворды направили лодку к берегу и пристали у тенистой рощи на пологом берегу. Здесь они устроили стоянку, натянули брезент на случай возвращения непогоды. Колл пошел ловить рыбу, а Пар отправился собирать сушняк для костра.
Он шел вдоль берега на восток, наслаждаясь ярким блеском озера и чистым цветом неба. Потом повернул в лес и начал собирать хворост. Пар прошел совсем немного и вдруг обнаружил, что в лесу стоит запах сырости и разложения. Многие деревья были мертвы, листва увяла и побурела, ветви обломаны, кора ободрана. С травяным покровом под ногами тоже не все в порядке. Он ковырнул дерн ногой и удивленно огляделся вокруг. Похоже, здесь не осталось ничего живого: не пробегали звери, не пели птицы. Лес казался пустым.
Пар решил поискать сушняк в другом месте. Он уже повернул было назад к берегу, но тут заметил дом. И в этом одиноко стоящем доме тоже чувствовалось что-то дурное. Он весь зарос плющом, сорняками и кустарником. Дощатая обшивка стен кое-где сорвана, ставни валялись на земле, крыша местами провалена, стекла в окнах разбиты, входная дверь распахнута. Дом стоял на берегу бухты, глубоко вдававшейся в лес, вода в бухте застоялась и покрылась ряской. От нее исходил тошнотворный запах.
Если бы не тонкая струйка дыма, тянувшаяся из разбитой трубы, можно было бы подумать, что в доме никто не живет.
Пар стоял в недоумении, удивляясь, кто бы мог здесь обитать. Он решил, что дымок остался от какого-то прохожего, но потом подумал, что, возможно, в доме кто-то есть и нуждается в помощи.
Пар уже решил было войти, но в доме и его окружении было что-то настолько отвратительное, что он не смог заставить себя это сделать. Поэтому громко спросил, есть ли кто-нибудь дома, немного подождал, крикнул еще раз. Ему никто не ответил, и он почувствовал облегчение, уходя от этого места.
Когда он вернулся к брату, Колл уже ждал его с рыбой. Они быстро разложили костер и приготовили ужин. Рыба им немного надоела, но все же это лучше, чем ничего, тем более что они сильно проголодались. Покончив с ужином, братья уселись рядом и стали смотреть, как солнце уходит за горизонт и Радужное озеро меняет цвет на серебристо-серый. Небо потемнело, высыпали звезды, и после тишины заката воздух наполнился звуками ночи. Тени от деревьев удлинились, слились в черные пятна, поглотившие последние островки солнечного света.
Пар обдумывал, как лучше объяснить Коллу, что им не следует возвращаться в Тенистый Дол, как вдруг увидел женщину. Она вышла из-за деревьев, волоча ноги, вынырнула из темноты, будто тень, вся сгорбленная, закрываясь от неяркого света костра. Женщина была в лохмотьях, выглядевших так, словно она закуталась в них давным-давно и с тех пор не снимала. Из-под длинных прядей бесцветных волос выглядывало грубое лицо. Лет ей могло быть сколько угодно; она была такой сгорбленной, что Пар затруднился бы ответить на этот вопрос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
