Иван не испугался, но здравый смысл предостерегал его от излишней предприимчивости. Попав в город, он наверняка получит ответ на многие вопросы, – решать же загадки местной эволюции, находясь в далеко не завидном положении, было бы самым настоящим безрассудством.
Обдумав ситуацию, он принял решение двигаться дальше, стараясь вести себя более осторожно – причинять вред местным существам не следовало без веской на то причины.
* * *
Исследовать часть периметра огромной поляны ему все же пришлось. Обрамляющие поросшее мхом пространство заросли выглядели плотными, практически непроходимыми, следовало отыскать звериную тропу, ведущую в нужном направлении.
Среди прочего оборудования Иван нашел во вскрытом контейнере электронный бинокль, с помощью которого он смог осмотреть интересующий его участок леса, не приближаясь к молчаливой стене деревьев.
В нескольких местах действительно обнаружились звериные тропы, но внимание Таманцева привлекла к себе широкая просека, – деревья в одном месте как будто расступались, хотя следов вырубки заметно не было.
Просека совпадала с приблизительным направлением на город, и Иван решил проверить, насколько далеко она углубляется в лес.
Уж не дорога ли это, проложенная от места посадки колониального транспорта к будущему поселению? – промелькнула в голове мысль.
Он не ошибся.
Под ногами пружинил уже не мох, а ковер из опавшей листвы, но под ним ощущалась твердая основа, – выйдя к началу просеки, Таманцев не поленился разгрести перегной, с удивлением обнаружив, что под ним лежат плотно состыкованные друг с другом каменные плиты.
Несомненно, перед ним была дорога, но почему при ее прокладке использовался столь нехарактерный строительный материал?
Еще одна загадка, ответа на которую он не знал.
* * *
Ощущение тревоги не проходило. Иван двигался по древней дороге, ведущей в направлении увиденного им города, – теперь все ориентиры указывали на правильность избранного пути.
Прислушиваясь к своим чувствам, Таманцев не мог опеределить источник беспокойства, внутреннего напряжения. Физически ему стало намного лучше, приступ недомогания отступил, не оставив после себя ощутимых последствий.
Мог ли он связывать состояние постоянной тревоги с произошедшими в его организме изменениями?
Нет, Иван воспринимал происходящее с ним как непонятное психическое отклонение. Конечно, причин для тревоги у человека, оказавшегося на чуждой планете, пережившего приступ непонятной болезни, лишенного привычных средств жизнеобеспечения, более чем достаточно, но Таманцев прошел суровую школу выживания и умел контролировать свой рассудок.
Почему основные качества, выработанные в космическом десанте, сейчас вдруг начали изменять ему? Разве не попадал он в ситуации более сложные, по сравнению с которыми сегодняшнее положение выглядело вполне приемлемым? Скоро, уже завтра, он дойдет до города, встретится с людьми, населяющими планету. Что же так настораживало Таманцева, буквально изматывало душу ощущениями неопределенного беспокойства, заставляя постоянно находиться настороже?
Однозначного ответа он не находил.
Двигаясь по просеке, Иван постоянно искал взглядом признаки недавней человеческой деятельности, но, похоже, дорогой очень давно никто не пользовался. Каменные плиты местами просели, их покрывал слой опавшей листвы, превратившийся в перегной, на который выползал вездесущий мох, по-видимому, занимающий на этой планете экологическую нишу травянистых растений.
Лишь однажды, еще в самом начале пути, Ивану попался сгоревший остов планетарного вездехода.
В остальном дорога больше походила на просеку, мох давно прижился поверх каменных плит, а вот деревьям не удавалось удержаться корнями за тонкий слой образовавшейся почвы.
К закату Иван прошел километров сорок, пора было подумать о ночлеге, и он свернул к группе деревьев, близко подступающих к древнему дорожному покрытию.
Погода стояла пасмурная, но теплая. На всем протяжении пути он слышал в глубине леса, то с одной, то с другой стороны просеки, звуки, издаваемые какими-то крупными животными. Казалось, они ощущают присутствие человека и стараются держаться подальше, не то предупреждая друг друга об опасности, не то выражая таким образом свое недовольство.
Звериных троп, выходящих из лесной чащи и пересекающих пространство просеки, Таманцев видел в избытке, но ни один обитатель леса так и не показался ему на глаза.
Войдя под сень деревьев с мощными, неохватными стволами и тонкими ветвями с длинными, похожими на траву листьями, он почувствовал себя немного лучше. Тревога как будто притупилась, словно между ним и источником опасности возник незримый барьер.
Кроны деревьев опускали ветви почти до самой земли, образуя непроходимые заросли. У древней дороги чащоба редела: тут и там виднелись просветы и даже небольшие полянки.
Под плотными кронами можно укрыться от дождя, – подумал он, выбирая место для ночлега. От животных придется защищаться, разведя костер, дикие звери обычно сторонятся источников огня и дыма, ассоциирующихся с признаками лесного пожара.
Собрав побольше сухих веток, Иван развел костер, предварительно сняв слой красноватого мха, чтобы огонь не перекинулся за границы отведенного ему круга.
Поужинав пищевым концентратом и запив безвкусную массу несколькими глотками воды, он подбросил веток в огонь и сел в расслабленной позе, прислонившись спиной к стволу дерева.
Мышцы гудели после дневного перехода, игра света и тени в быстро сгущающихся сумерках немного успокоила расшалившиеся нервы, – он уже и не помнил, когда в последний раз вот так сидел у костра, полностью предоставленный самому себе.
Постепенно мысли Ивана вернулись к событиям прошедшего дня, вернее, к своему моральному состоянию, он еще раз попытался осмыслить чувство тревоги, не отпускавшее ни на минуту, рассеявшееся только сейчас, и вдруг…
Он смотрел на огонь, когда ему почудилось движение среди листвы деревьев, в близко подкравшейся тьме. Резко повернув голову, он увидел, как на фоне мрака движется нечто, имеющее смутные, изменчивые, призрачные контуры. Сначала Таманцеву показалось, что он видит фантомное изображение, оставшееся на сетчатке глаз от долгого созерцания огня, но шли напряженные секунды, а видение не истончалось, да и не было оно похоже на черное, бесформенное пятно. Чем дольше Иван всматривался во мрак, тем отчетливее становилось восприятие непонятной структуры, сотканной словно бы из таинственно мерцающих нитей.
Одновременно вернулось уже знакомое, сосущее чувство тревоги.
Существо явно боялось приближаться к огню, оно осторожно двигалось по широкой дуге, не выходя из чащи, но и не тревожа своим движением ни единой ветви.
Как я могу его видеть за пологом листвы?
Закономерный вопрос. Будь в распоряжении Таманцева боевая экипировка с набором сканеров, он бы сказал, что наблюдает сигнатуру[9] – энергетический образ существа, зафиксированный приборами обнаружения, но технические средства подобного рода оставлены им в полусотне километров отсюда вместе со ставшим обузой скафандром.
Существо замерло.
Пальцы Ивана невольно сомкнулись на пистолетной рукоятке оружия.
Он видел его, более того, Таманцев воспринимал волну животной ярости, словно неведомая тварь изнывала от инстинктивного желания броситься на человека, и лишь огонь да запах дыма останавливали зверя.
Внутренняя тревога росла, ширилась, он ощущал, как от перевозбуждения начали дрожать мышцы, рассудок помутился, он как будто читал намерения существа, физически ощущал исходящую от него угрозу, и организм реагировал, рефлекторно готовясь к неизбежной схватке.
Иван в невероятном напряжении пытался осмыслить происходящее, он не двинулся с места, лишь крепче сжал оружие, готовый в любую секунду к моментальному отражению атаки, но на фоне машинальных действий рассудок продолжал работать – он сравнивал остановившееся (судя по ощущениям) метрах в двадцати существо с чем-то виденным ранее и опять пришел к выводу, что наблюдает явную сигнатуру.
Абсурд? Да, он имел богатый опыт в чтении сигнатур кибернетических механизмов, мог при помощи специальных сканеров отследить работу их энергосистем и дистанционно определить, какой именно механизм ему противостоит, чем он вооружен… но в данном случае в его распоряжении не было датчиков, да и в чаще прятался вовсе не серв, а животное.
«Что же я в таком случае вижу?!
Неужели нервную систему зверя?»
Иван в данный момент понимал лишь одно: не глаза «видят» местами расплывчатую, местами предельно четкую структуру, – изображение проецируется перед «внутренним взором», органы зрения тут ни при чем, он воспринимает сигнатуру рассудком!..
