— Зеркало? Какое зеркало? — недоуменно пробормотала Катерина.
— А это уже второй вопрос! — Снова улыбка-лезвие сверкнула между полуоткрытых губ. Словно белый неутихающий огонь, пожирающий Мурмур изнутри. А может, и правда есть такой огонь, пожирающий ангелов. — Проводи-ка меня, муженек. — И не по-женски крепкая рука вздернула в воздух Сабнака, понуро сидящего на куче мусора. Старый демон коротко взвыл, точно придавленный дверью кот, Кате показалось, что опустившийся, оплывший бомж действительно перекинулся в огромного черного кота с висящим брюхом и проваленной спиной, Мурмур привычно его оседлала — и оба сгинули, растворились в полутьме.
А потом случилось странное: загаженные хоромы Сабнака явственно накренились и сдвинулись с места, будто оползень валит краснокирпичный замок с острыми башенками вниз, в овраг, накрывая горами грязи холеные газоны и веселую речку… Это продлилось буквально мгновение, но Катерина пришла в себя под столом, вцепившись в ножки — и когда только успела сюда забраться?
— Ш-шут, — фыркнула Наама. — Вылезай, это он тебя повеселить хотел. Надоел всем со своим Питао-Шоо, клоун старый.
— Кто такой Питао? — без особого интереса спросила Катя, змеей проползая между гор любимого Сабнаком хлама и содрогаясь от омерзения.
— Мексиканский бог-ягуар пещер, землетрясений и еще чего-то, — вяло отмахнулась кошка. — Сабнак любит древних богов изображать. Развлечений-то у него мало.
— Мурмур сказала, он ей муж, — заметила Катерина. — Это правда?
— В телах, — кивнула Наама. — Их тела женаты.
— А… — Катя сделала паузу, не зная, как продолжить.
— А на деле он ее раб. Мы все ее рабы… временами. Зовет — идем. Не зовет — отдыхаем.
— Про зеркало расскажи, — тихо попросила Катерина.
— Да ты небось и сама поняла, — понурилась кошка. — Есть где-то зеркало, через которое Мурмур сюда шастает. Найти его нельзя, разбить — тем более.
— Почему?
— Почему что?
— Почему всё, — огрызнулась Катя, яростно отряхиваясь.
— Оно спрятано и оно нерушимо. — Наама зло оскалилась. — Демонам такие вещи неподвластны.
— А людям?
В кошачьих глазах мелькнуло мимолетное удовлетворение. Словно Катерина задала именно тот вопрос, ради которого Наама и затеяла неприятный визит к собрату по несчастью.
— Не знаю. Никто не знает. Люди многое могут…
— Больше, чем демоны? — поразилась Катя.
— Конечно! — Шерсть на загривке Наамы стала дыбом. — У вас есть свобода. У вас есть все, что вы называете этим словом — от воли до бесприютности. И тот, у кого все это есть, может использовать закон.
— Закон, по которому Мурмур должна мне ответить?
— Один раз, — недовольно созналась кошка. — Один раз свободный обязан ответить свободному на прямой вопрос.
— Ты ведь знала, о чем я ее спрошу… — Катерина заглянула Нааме в глаза. На дне зрачков демона играли алые отблески преисподней, точно отблески воды на стенах бассейна. Наама промолчала.
Кате и не требовалось ответа. Демоны сыграли — и выиграли. Катерина знает, что все они в рабстве у Мурмур, знает, что жизнь Мурмур охраняет зеркало, недоступное демонам, но наверняка доступное ей, Кате. Теперь, если Катерина решится на сделку, можно потребовать свою жизнь обратно — в обмен на смерть ангела-конвоира. И вперед, на поиски зеркала, на безнадежные, по мнению ангелов и демонов, поиски. Просто потому, что люди свободны. И никогда не имеют того, чего им хочется. Древняя как мир задача, которая всегда решается одинаково.
— Ну а если я не захочу жить долго и счастливо? — зло прищурилась Катерина. — Если я не захочу рисковать? Если мне плевать на ваше рабское состояние и на жестокости Мурмур? К тому же она не одна, есть и другие ангелы, они займут ее место…
— Не займут! — счастливо рассмеялась Наама, будто школьница, предвкушающая долгие-долгие каникулы. — Ангелы не свободнее нас. Если ангелу на роду написано убивать невинных, чтоб демону не достались — будешь убивать даже против воли!
— Мамочка-а… — прошептала Катерина, осознав, о ком ведет речь хитрый кошачий демон. — Он же может меня… или Витьку…
— Витьку — не может! — деловито сообщила Наама. — Витька твой вне опасности, на него ни один из наших не нацелился… пока. А вот ты… Тебя я уберегу. В теле Цапфуэля такая любовь зарождается — у-у-у! Век бы ее не видать.
Катя совсем было собралась задать неизбежный вопрос: «Почему?», но не стала. Все-таки Катерине не двадцать лет, а вдвое больше. И она, взрослая женщина, знает: колдовская, неукротимая любовь представляет собой серьезную проблему, особенно для Дрюни, пожилого простофили. Обычного человека, одержимого ангелом-убийцей. И кто бы ни взял верх, счастья человеку не видать.
Со скрежетом закрылись за Катей и Наамой ворота замка-новодела, ночь катилась к рассвету, кислотной радугой играла подсветка на небоскребах, заслонивших беззвездные городские небеса. И Катерина с ужасом поняла, что почти готова дать согласие на шальную авантюру, в которую ее впутывает мать обманов. Уже впутала.
— Ты хоть скажи, где это зеркало спрятано, — жалобно попросила Катя, сдаваясь.
— Да везде, — хихикнула Наама. — Что тебе, почтовый адрес назвать? Нет у него адреса. За зеркалом не нужно ходить, его не нужно искать, оно само откроется, если все правильно сделать.
Правильно? А как это — правильно?
* * *
Домой шли молча. Гуськом — впереди задумчивая Катерина, позади довольная черная кошка. Катя вспомнила чью-то фразу: если двое идут не рядом, тот, кто впереди, рассержен больше. А еще на сердитых воду возят. На ней, Катерине, будут возить воду, пользуясь Катиной жаждой жизни.
Только для чего ей, Кате, жить? Разве есть что-то, чего она еще не сделала? Сын, дом, даже дерево, посаженное собственными руками — все есть, все исполнилось. Можно прожить еще три, даже четыре десятка лет, повидать мир, понянчить внуков, полюбить Анджея — теоретически. Кто знает, будут ли у нее силы, а главное, желание нянчить, любить, смотреть? Не запрется ли она в четырех стенах среди порченого добра, с порченой душой, точно безымянное, утратившее волю тело Сабнака? Какие удовольствия окажутся дороги Кате, а главное, неведомой, опасной Кэт, зарождающейся во тьме подсознания, словно зародыш-суккуб?
— Ишь, размечталась! — ерничала Наама, слушая Катины мысли. — Погубительница мужчин, одноглазая фам фаталь Катерина Александровна! Дама мечей, риск и воля во плоти!
Дама мечей? Ну что ж, пусть будет дама мечей. Даже если перевернутая, знак пустой траты сил и времени.
Катя вдруг осознала: никогда, никогда ей не доводилось действовать по собственному почину. Всегда находился кто-то, принимавший решения и делавший выбор, а Катерина, прирожденная овца, шла за пастырем, не видя, не зная, овчарня впереди, пастбище или бойня. А сейчас? Все то же самое: несет меня лиса за темные леса, ведет меня мать обмана в неведомую степь… Хотя выбор в кои-то веки за ней, за Катериной. Жаль, опыта маловато, чтобы выбор оказался разумным. Опять вслепую играешь, девушка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
