– В Голден, Колорадо.
– А что, в Голдене не принято оказывать содействие полиции, когда она проводит следствие по делу об убийстве?
Глаза мисс Белл стали еще круглее.
– Я действительно ничего не могу вам сказать. В первый раз я оказываюсь замешанной в таком деле.
– Значит, вы отказываетесь отвечать?
– Совершенно верно.
– А вы знаете, что я могу вас задержать, если вы будете упорствовать?
Мисс Белл вновь провела розовым язычком по своим пухленьким губкам.
– В таком случае я отвечу отрицательно. Миссис Стен никогда не звонила по этому телефону.
– Тогда как объяснить, что вы запомнили этот номер?
– Это моя работа и обязанность, – усмехнулась она. – Я ведь еще и телефонистка, вы это знаете? И можете мне верить – я знаю свою работу.
Джим напялил шляпу.
– О'кей. Мы все равно получим счета за разговоры.
Он направился к двери. За ним пошел Монт. Подойдя к двери, Джим обернулся и произнес усталым голосом:
– И не вмешивайся в это дело, Герман. Возьми две недели отпуска, начиная с сегодняшнего дня.
– Ты мне приказываешь?
– Это приказ инспектора Греди. Мне не больше тебя хочется видеть, как осудят Пат, но эта история не должна влиять на наши личные отношения.
Я ответил ему с горькой усмешкой:
– Понятно, это твоя работа. – Я сделал глоток рома. – Но Греди я не прощу. Пат не убивала Кери, и я докажу это.
– Каким образом?
– Я попросил Ника Казараса, чтобы он нашел мне работника Майерса. Если ему это удастся, тем лучше, если нет, я займусь этим сам. По моему мнению, у этого типа ключ ко всей истории. Последнее, что помнит Пат, это то, что она пила кока-колу у прилавка. Только Симон мог подмешать ей туда наркотик. Если он это сделал, значит, она сказала правду. Я заставлю этого типа ответить, даже если для этого потребуется отрезать ему одну ногу или разбить черепушку.
Джим постарался не выдать своего раздражения.
– Хорошенько держи себя в руках, Герман, – многозначительно проронил он. – И во имя нашей дружбы – не вмешивайся. Я сделаю все, что в пределах моих возможностей, чтобы выгородить Пат. Но еще никогда, ни в одном деле, которое я вел, не было таких очевидных доказательств виновности обвиняемого.
Я поинтересовался, что он хочет этим сказать.
– Ты и сам это отлично понимаешь, – ответил он, тихо прикрывая за собой дверь.
Я уселся, все еще держа в руках бутылку рома. Блондинка взяла ее у меня, сделала порядочный глоток и возвратила мне. Я взглянул на нее со стороны. Над верхней губой у нее показались капельки пота. Грудь ее высоко вздымалась при каждом вздохе.
– Что это вас так забирает; – осведомился я.
– Мне это было необходимо.
Посредине ее пеньюара сверху донизу проходила молния. Она начиналась от декольте и кончалась внизу юбки. Она продолжала бурно дышать, и молния понемногу сползала вниз, что дало мне возможность увидеть линию ее грудей. Она не носила бюстгальтера. Под пеньюаром на ней действительно ничего не было, кроме кожи. Глядя на нее, мне вспомнился маленький газетчик, который сказал, глядя на фотографию Пат: «Дали бы мне возможность побыть с этой куколкой».
Мисс Белл была высокая, такая же, как Пат. У нее была красивая, крепкая грудь. Я старался не смотреть на то, что она показывала, но мне это плохо удавалось, и я повторил:
– Что это вас так забирает?
Она вытащила из-за пазухи маленький сверток.
– Я боялась, что мистер Пурвис станет меня обыскивать. Как я поняла, речь идет об убийстве.
– И что же?
Она протянула мне маленький сверток. Пять телефонных счетов, все на имя Германа Стена, на номер телефона квартиры. Возле моего имени – месяц и числа, когда звонили из квартиры. Я пробежал глазами счет, и во рту у меня пересохло. Пат мне лгала. Она утверждала, что не знала Кери. Она клялась, что никогда не слышала его имени, пока не очутилась голой в его постели. А между тем она звонила ему по телефону в Вилледж. Об этом свидетельствовали счета, которые я держал в руках. Она звонила по крайней мере два раза в день в течение последних шести месяцев.
Я смотрел на мисс Белл, не отводя глаз. Она облокотилась о подушки дивана, и верхняя часть ее одежды, по-прежнему открытая, позволяла видеть интересные штучки.
– Что это вас так забирает? – в третий раз спросил я.
Она слизнула капельки пота с верхней губы.
– Вы хотите знать, почему я спрятала это от мистера Пурвиса?
– Да!
Она скрестила пальцы на затылке и отвела локти в стороны, так что ее груди чуть не выскочили наружу.
– Может быть, потому, что вы мне нравитесь. Может быть, потому, что я вас знаю немного больше, чем его. Может быть, я уже давно заметила такого высокого и красивого детектива, который проходит через холл каждый день в течение года. И, может быть, я захотела, чтобы он был только мой, а не той женщины, которая его обманывает, как только он уходит из дома.
Она задышала еще порывистей, чем раньше. Ее грудь волнующе вздымалась при каждом вздохе. Каждый раз, когда она вздыхала, молния сползала еще на один сантиметр. Она была так же красива, как и Пат. Она будет принадлежать мне, если я ее захочу. Она тоже явно хотела меня.
Я проглотил новую порцию выпивки, кажется лишнюю, которая меня почти задушила, и мне пришлось выплюнуть ее на ковер. Все это довело меня до точки. Углы комнаты стали закругляться. Мисс Белл становилась для меня все приятнее и соблазнительнее. Я уже готов был заставить себя признаться, что замечал ее и раньше. Я нашел, что у нее красивые, платиновые волосы. Мне нравились веснушки на ее носу. Это придавало ей невинность и провоцировало меня.
– Как вас зовут?
Она приблизилась ко мне на диване.
– Мира. А почему вы спрашиваете?
Ром оглушительно шумел у меня в ушах. Я стал баловаться ее молнией – то поднимая ее кверху, то опуская вниз до опасной черты.
– А кто знает? Может быть, я в восторге, что познакомился с вами, мисс Белл.
Она выдала такой сокрушительный вздох, который заставил молнию опуститься до самого живота. Я обалдело уставился на представившееся мне зрелище.
– Я счастлива, мистер Стен, – пролепетала она.
Сейчас я сидел довольно неустойчиво. Она толкнула меня на диван, взяла мое лицо обеими руками и попыталась своим пылающим язычком раскрыть мои губы.
– Герман! – возбужденно простонала она. – Герман!
Несмотря на то что я был совершенно пьян, мне все же стало немного стыдно. Я хотел эту женщину так же сильно, как хотела она меня. Но не ее я желаю. Это все Пат. Она так похожа на Пат... И я очень хочу, чтобы все между нами было так же, как до того момента, когда я вошел в квартиру на Гров-стрит. До того, как все это случилось. Я хотел верить Пат. Из последних сил я попытался оттолкнуть Миру. Но она стала еще более энергичной. Я соскользнул на край дивана, и мы свалились на пол с глухим шумом. Она оказалась наверху, придавив меня своими прелестями.
– Возьми меня... – прошептала она. – О, я умоляю тебя...
Ее пальцы вцепились мне в волосы. Другой рукой она спустила молнию до конца. Затем немного приподнялась, и ее тело освободилось от шелка. Пеньюар с легким шумом упал рядом.
Я старался освободиться, но у меня ничего не получалось. Ее надушенное полыхающее тело душило меня. Я задыхался под бурным натиском ее страсти. Потом в моей голове вспыхнуло то, что сказал мне инспектор Греди на ступеньках комиссариата:
«Я знаю, дорогой, как это тяжело. И как глубоко ранит даже сама мысль о том, что женщина способна на такое. Она не стоит того, чтобы так за нее переживать. Хорошенько наклюкайся и утешься с какой-нибудь курочкой».
А потом? Что потом? Почему бы и нет?
Я поцеловал Миру с такой же страстью, как она целовала меня. Это спровоцировало определенную реакцию. Вкус крови покинул мой рот. Я больше ничего не ощущал, только вкус соли.
Глава 7
Сейчас три часа дня. Занятия в школе кончились, и малыши громко орали, звонили звонками своих велосипедов или играли в другие игры. Некоторые играли во взрослых.
Я немного отрезвел, и у меня ничего не болело. Только голова как будто не своя, но, в основном, я в полной форме. На столике сиротливо стояла бутылка рома, и я сделал небольшой глоток, чтобы немного прийти в себя. Затем я выпрямился и взглянул в окно. Пожалуй, сейчас ближе к четырем, чем к трем. Об этом можно судить по цвету залива и по высоте солнца.
Итак, я полностью последовал совету инспектора Греди. Я напился до чертиков, чтобы не сказать больше, и выполнил второе условие. С Мирой. А что будет потом? Тишина, царившая в комнате, действовала на меня неприятно. Я совсем один. Никого, чтобы снова меня утешить. Никого, кто подал бы мне стакан томатного сока. Это то, что всегда делала Пат раз в году после полицейского бала.
Я стал шарить по всем углам, пока не обнаружил маленький чемоданчик, приготовленный для нее. Как только моя башка придет в порядок, я позвоню в комиссариат, чтобы передать ей белье и другие мелочи.
