докладывайте мне.
- Будет исполнено!..
Уже в этот же день на территорию 1-го Московского Краснознаменного артиллерийского училища имени Л. Б. Красина, где проходило формирование экспериментальной батареи, в условиях строжайшей секретности доставили семь установок залпового огня.
БМ-13-16 (боевые машины с 16 ракетными снарядами калибра 132 мм на каждой). К ним добавлялись около 150 грузовиков сопровождения. Батарея получила 3000 реактивных снарядов, 100 снарядов для пристрелочной 122-мм гаубицы, три заправки горючего, радиостанции, телефонные аппараты и на неделю продовольствия. Личное вооружение составляли: у офицеров - пистолеты, у бойцов - полуавтоматические винтовки и у каждого по две гранаты. Кроме этого, на всю батарею имелся один пулемет Дегтярева.
Личный состав батареи насчитывал 170 человек. В него входили три огневых взвода, взводы управления, парковый, пристрелочный и различные хозяйственные подразделения.
Поскольку ни капитан Флеров, ни кто-либо другой из батареи не знали, как действуют ракетные установки, к ней были прикомандированы конструкторы секретного оружия - военинженер 2-го ранга Дмитрий Шатов и инженер-конструктор Алексей Попов.
В ночь с 1 на 2 июля растянувшаяся почти на километр колонна медленно, будто наощупь, ползла по Можайскому шоссе в направлении Западного фронта. Ее вид производил странное впечатление. В головной части шли семь машин, напоминавших собой какие-то фермы, тщательно укрытые огромными чехлами из темно-зеленого брезента. За ними двигались более полусотни «ЗИС-6» с длинными ящиками, так же тщательно укрытыми брезентом, бензовозы, машины с солдатами, полевой кухней и всяким хозяйственным имуществом. Замыкала колонну единственная гаубица, казавшаяся в ней совершенно лишней. Она требовалась для пристрелки с целью определения точных координат расположения противника.
К месту назначения добирались с большими предосторожностями, только по ночам. Не раз оказывались в смертельной опасности. Но сумели выйти на исходную позицию без потерь. Испытать оружие в бою предстояло 14 июля.
С наблюдательного пункта, устроенного на высотке, Флеров видел, как заполняются подходившими составами железнодорожные пути. Паровозы стояли уже под парами, готовые двинуть составы с войсками, боеприпасами и горючим дальше, к Смоленску.
Военные инженеры тщательно проверяли и перепроверяли исходные данные. У затаившихся на опушке леса машин волновались, ожидая приказа, командиры боевых расчетов.
Наконец по радиостанции последовала команда зарядить установки и занять огневую позицию в лощине. Уточнив результат пристрелки цели 122-мм гаубицей, Флеров взял у радиста микрофон. На часах 15.10.
- Снять колпачки!
- Установки к залпу готовы! - ответил по рации находившийся в окопчике за правофланговой машиной лейтенант Подгорный.
Флеров еще раз взглянул на часы: 15.15.
- Огонь!
В течение шести-семи секунд на фашистов обрушились 112 реактивных снарядов. Залп сопровождался страшным ревом и грохотом. Огромные черные клубы дыма и пыли заволокли небо. Ракеты взрывались в гуще вагонов с войсками, боевой техникой, боеприпасами, горючим, превращая все в море огня. Казалось, что пылает даже металл. Земля стонала и тряслась, как в лихорадке. Обезумевшие гитлеровцы, решив, что наступил конец света, панически метались между горевшими эшелонами, задыхались от дыма и раскаленного воздуха. Снявшись с позиции, с которой был нанесен первый удар, и, убедившись, что батарея находится в относительной безопасности, Флеров приказал радисту отбить в Москву радиограмму:
«14.7.1941 г. 15 часов 15 минут. Нанесли удар по фашистским эшелонам на железнодорожном узле Орша. Результаты отличные. Сплошное море огня. Капитан Флеров»…
Следующий удар был нанесен по переправе через реку Оршицу, протекавшую через Оршу. В Центр пошла новая радиограмма:
«14.7. 1941 г. 16 часов 45 минут. Залп по переправе фашистских войск через Оршицу. Большие потери врага в живой силе и боевой технике, паника. Все гитлеровцы, уцелевшие на восточном берегу, взяты нашими подразделениям в плен. Капитан Флеров»…
Сталин ежедневно справлялся о действиях экспериментальной батареи. На запрос Ставки об эффективности применения ракетного оружия командующий артиллерией Западного фронта генерал-лейтенант Н. А. Клич докладывал 2 августа:
«Внезапный огонь батареи «М-13» наносит большие потери противнику, обращает его в паническое бегство. Наши части, наступая после ее залпов, не встречают сопротивления врага; пленные показывают, что «пехота панически бежит не только с участков, по которым наносится удар, но и с соседних, на расстоянии в один-полтора километра от места залпа».
За батареей началась охота. При малейшем подозрении о месте ее нахождении территория подвергалась массированной бомбардировке. Теперь после каждого залпа приходилось не только в спешном порядке прятаться в лесу, но и в нем перемещаться по глухим, порою труднопроходимым заболоченным дорогам, постоянно меняя направление движения. Перед тем как сделать привал, тщательно прочесывали местность в радиусе нескольких километров. Флерова предупредили, что район боевых действий батареи наводнен диверсантами, переодетыми в красноармейскую форму и гражданскую одежду.
В конце концов врагу удалось заманить батарею в ловушку. В последней телеграмме Флеров радировал:
«7 октября 1941 г. 21 час. Попали в окружение у деревни Богатырь - 50 км от Вязьмы. Будем держаться до конца. Готовимся к самовзрыву. Прощайте товарищи!»
Из всей батареи удалось чудом спастись лишь нескольким бойцам. Но врагу достались лишь покореженные обломки секретного оружия.
Убедившись в высокой эффективности ракетных установок, Верховный Главнокомандующий отдал приказ об их серийном производстве. И уже к началу августа на Западном фронте, кроме экспериментальной батареи капитана И. А. Флерова, действовало еще несколько батарей реактивной артиллерии: лейтенанта А. М. Куна, лейтенанта Н. И. Денисенко, старшего лейтенанта Е. В. Черкасова, капитана В. А. Смирнова.
Легендарную «катюшу» знают все. А вот о том, что у нее был еще более грозный «младший брат» - ракетные установки залпового огня «лука», пишут мало. Он появился на свет в мае 1942 года. Группа офицеров Главного управления вооружений разработала снаряд М-30 (модификация М-31), в котором к ракетному двигателю от М-13 присоединялась мощная надкалиберная головная часть с максимальным диаметром 300 мм. После успешных полигонных испытаний, 8 июня 1942 года Государственный комитет обороны издал постановление о принятии М-30 и М-31 вооружение и начале их серийного производства. И уже к 10 июля 1943 года были созданы первые 20 гвардейских минометных дивизионов. Каждый из них имел в своем составе три батареи с двенадцатизарядными двухъярусными пусковыми установками. Дивизионный залп соответственно составлял 36 ракет.
595-й, а затем 593-й дивизионы, в которых мне довелось служить, были оснащены как раз такими установками. Мощность снарядов производила большое впечатление на противника. Ходила легенда, будто бы боевая часть ракеты начинена каким-то специальным, особо мощным, взрывчатым веществом, способным сжигать в районе разрыва все дотла. На самом деле в боеголовках применялись обычные взрывчатые вещества. Исключительный эффект достигался за счет того, что при одновременном или почти одновременном взрыве целой группы снарядов вступал
