Тело Элен по-прежнему оставалось крепким, изящным и сохранило ту почти прозрачную бледность, которая так манила его к ней двенадцать лет назад. Сейчас ей тридцать, и она все еще молода и по-своему привлекательна, чтобы остаться в одиночестве без внимания любящего мужчины, который будет о ней заботиться, подумал Рамон. Когда он встретил ее на холодном корнуолльском побережье, она была еще совсем юной и готовой пожертвовать всем ради того, чтобы быть рядом с ним. Они вместе путешествовали по всему миру, объединенные жаждой приключений и ее желанием быть любимой. Так продолжалось до тех пор, пока домашние заботы не разлучили их. Рамон задумчиво смотрел, как она проводила щеткой по своим длинным светлым волосам и закалывала их шпильками в пучок. Ему больше нравилось, когда она носила их распущенными по плечам. Когда-то ее волосы цвета соломы доходили до пояса, и он с наслаждением вплетал в них цветки жасмина. Тогда она была прекрасна, а сейчас выглядит усталой: разочарование обесцветило ее лицо так, что ее бледность, некогда такая привлекательная, теперь утратила свой блеск. Если он не отпустит ее, подумал Рамон, то от ее былой красоты скоро вовсе ничего не останется.

Она заметила в зеркале, что он смотрит на нее, но не улыбнулась, как делала это раньше.

— Когда ты собираешься ехать в Качагуа? — спросила она.

— Завтра. Я позвоню родителям и сообщу, что мы приезжаем.

— Что ты собираешься им сказать?

— Про нас?

— Да.

Он вздохнул и сел на кровати.

— Пока еще не знаю.

— Они будут думать, что я бессердечная особа. Они осудят меня, — сказала она, и ее голос задрожал.

— Нет, этого не будет. Они знают меня лучше, чем ты думаешь.

— Я чувствую себя виноватой, — сказала она и посмотрела на свое отражение.

— Ты просто сделала свой выбор, — бесстрастно возразил Рамон и встал.

Элен хотела, чтобы он попросил ее остаться. В душе она надеялась, что он упадет на колени и пообещает измениться, как это делают другие мужчины. Но Рамон не был похож на других мужчин — он был уникальным в своем роде. Именно эта его особенность в свое время и покорила ее сердце. В то же время он был настолько самодостаточным человеком, что не нуждался в чьем-либо обществе. Ему нужен был только воздух свободы, чтобы дышать полной грудью, зрение, чтобы видеть все те удивительные места, по которым он путешествовал, и ручка, чтобы записывать свои впечатления. Он не нуждался в ее любви, но она отдала ее ему, не требуя взамен ничего, кроме его одобрения. Однако человеческой натуре свойственно всегда требовать больше, чем уже имеется. Завоевав его любовь, она посягнула и на его свободу, от которой он не намерен был отказываться. Задержать его на одном месте было так же трудно, как поймать облако. Ей давно следовало понять, что он никогда не сможет стать другим. Его душой владел весь бескрайний мир, а у нее больше не осталось сил для дальнейшей борьбы. Тем не менее чисто по-женски ей хотелось, чтобы он поборолся за нее. Элен мучил вопрос, мог ли он продолжать любить ее, отказавшись при этом сражаться за свою любовь? Такое равнодушие заставляло ее ощутить собственную ненужность.

Элен вышла в сад, щурясь под яркими лучами солнца, и обнаружила Хэла спящим в тени апельсинового дерева. Федерика каталась на качелях, что-то напевая вполголоса. Сердце Федерики будет разбито, если придется покинуть Вину, но раздельное проживание родителей ранит ее еще сильнее. Элен смотрела, как она раскачивается, наслаждаясь прекрасным днем и ничего не подозревая о предстоящих проблемах. Увидев мать, стоявшую в дверном проеме, она соскочила с качелей, подняла волшебную шкатулку и бросилась к ней.

— Вы с папой уже закончили свой разговор? — спросила она.

— Да, дорогая. Завтра мы отправляемся в Качагуа, — ответила Элен, зная, насколько это обрадует дочь.

Федерика улыбнулась.

— Я рассказала Хэлу историю о принцессе инка, а сейчас он заснул. — Она рассмеялась, оглянувшись на Хэла, который лежал на спине, раскинув руки и ноги в блаженном забытье.

— Хорошо, не будем его будить, — сказала Элен, нежно глядя на сына. Хэл так напоминал своего отца. У него были такие же, как у Рамона, темные волосы и карие глаза, разве что без блеска самодовольства, так раздражающего Элен в последнее время. Федерика была вполне счастлива, находясь в одиночестве, а вот Хэл нуждался в постоянном внимании. Он был частицей Рамона, которого она любила, и был очень привязан к матери.

Федерика бросилась в дом и нашла отца в гостиной — тот говорил по телефону на испанском языке. Она подошла к нему со шкатулкой в руках и уселась на подлокотник, ожидая, когда он закончит, чтобы поболтать с ним. Прислушавшись, она поняла, что он разговаривает с ее бабушкой.

— Скажи Абуэлите про мою шкатулку, — возбужденно сказала она.

— Нет, ты сообщишь ей все сама, — возразил он, вручая ей трубку.

— Абуэлита, папа привез мне шкатулку, которая когда-то принадлежала принцессе инка… да, настоящей принцессе… да, я расскажу тебе завтра… крепко целую тебя, йо тамбиен те куэро, — произнесла она и чмокнула губами телефонную трубку, что так умилило ее отца.

— Ладно, Феде, а чем мы сейчас займемся?

— Я не знаю, — ответила она и улыбнулась, зная, что у отца всегда имеется заготовленный план.

— Давай пойдем в город и купим подарок для твоей бабушки.

— И купим сок, — добавила она.

— Сок и сэндвич с палта, — добавил он, вставая. — Пойди и скажи маме, что мы вернемся к чаю.

* * *

Мариана Кампионе положила телефон и стала звать своего мужа Игнасио, который лежал в гамаке на террасе, оседлав очками свой орлиный нос и опустив панаму на кустистые брови — явное свидетельство того, что он не желает, чтобы его беспокоили.

— Начо, Рамон вернулся и завтра он будет у нас вместе с семьей, — радостно сообщила она. Игнасио никак не отреагировал, не считая того, что перевернул страницу. Мариана, полная и ширококостная женщина с серебристо-седыми волосами и добрым открытым лицом, вышла из дома и направилась к тому месту, где в тени акации расположился ее муж. — Ми амор, ты меня слышишь? Рамон уже дома. Завтра они приедут к нам в гости, — повторила она, и ее щеки порозовели от удовольствия.

— Я слышал тебя, женщина, — произнес он, не отрывая взгляда от своей книги.

— Начо, ты не заслуживаешь своих внуков, — упрекнула она его, улыбаясь и укоризненно качая головой.

— Он исчезает на долгие месяцы, даже не удосужившись написать письмо. Кто так поступает со своей семьей? Я опасаюсь, что Элен в конце концов потеряет свое ангельское терпение. Со мной это случилось уже много лет назад, но я ведь не состою с ним в браке, — резонно заметил он и посмотрел на жену поверх книги, чтобы увидеть ее реакцию.

— Не говори глупостей, — мягко укорила она его. — Элен хорошая жена и мать. Она прекрасно относится к Рамону. Я не хочу сказать, что он поступает правильно, постоянно оставляя ее в одиночестве, но она воспитана в старых английских традициях, и она понимает его. Я очень взволнована тем, что они приезжают. — Ее крупное лицо вновь расплылось в улыбке.

— Как долго они собираются у нас гостить? — спросил супруг, все еще глядя на нее.

— Не знаю. Он не сказал.

— Тем не менее полагаю, что мы должны испытывать чувство благодарности, — саркастически произнес он. — Из наших восьмерых детей реже всего мы видим Рамона, так что его появление — это поистине историческое событие.

— Не следует так явно выражать свое недовольство.

— Ради бога, Мариана, ему уже сорок лет или около того. В этом возрасте пора уже брать на себя ответственность, если не хочешь потерять все, что имеешь. Если его многострадальная жена когда-нибудь уйдет от него, то ему останется пенять только на себя, причем я на сто процентов буду на ее стороне.

Мариана засмеялась и медленно пошла обратно в спасительную прохладу дома. Она уже неоднократно выслушивала его доводы, так что знала их наизусть. Рамон — свободная душа, а Игнасио не понимает его, так же, как и Элен, подумала она, направляясь в кухню, чтобы сообщить своей молодой служанке Эстелле о предстоящем появлении гостей. Он настолько талантлив, что было бы большой ошибкой лишить его свободы действий и таким образом загубить столь великолепную творческую деятельность. Мать с восхищением читала и заново перечитывала все его книги и статьи и испытывала безмерную гордость, когда люди говорили, как им нравятся его произведения. Его очень ценили в Чили, и он, бесспорно, заслужил каждую частицу того уважения, которым пользовался. «Я понимаю, что я его мать и не могу быть до конца объективной, — любила говорить она мужу, — но он действительно замечательно пишет».

Эстелла проснулась после сиесты и готовилась к нарезке овощей для обеда, когда в кухне появилась Мариана. Как и в большинстве зажиточных чилийских хозяйств, кухня являлась частью женской половины дома, вместе с ее спальней и ванной комнатой, и располагалась в задней части дома, скрываясь среди пышных кустов бугенвиллей[2]. Эстелла работала в этом доме недавно. После того как умерла Консуэло, проработавшая у них служанкой в течение двадцати лет, им очень повезло, когда с помощью друзей, у которых был летний дом в соседней деревне Запаллар, они нашли эту милую девушку. Она сразу же понравилась Мариане. Консуэло была слишком старой, чтобы хорошо справляться с уборкой, и чересчур угрюмой, чтобы готовить с вдохновением. Эстелла сразу же с энтузиазмом взялась за работу. Она полировала мебель, подметала и мыла полы, проветривала комнаты с энергией, присущей молодости, и с улыбкой, свидетельствующей о ее дружелюбном характере и желании доставить хозяйке удовольствие. Эстелла была любезна, рассудительна и схватывала все буквально на лету, что было жизненно важно для Игнасио, который отличался раздражительностью и педантизмом.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 127

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре бесплатно.

Похожие на Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре книги

Оставить комментарий