— Скажите, почему ваше ведомство взяло на себя Кервуда, а не контрразведка, например?
— Вопрос правильный, — кивнул Андриевский. — Это их дело — иностранцев водить. Они и водили, пока не лопухнулись. Американец слежку заметил, сначала делал вид, что не замечает, затем в шутку или по серьезной надобности пару раз красиво от них ушел. Тогда наш шеф решил взять дело в свои руки.
Точно, об этом Меркулов мне рассказывал. Выходит, мужик не врет.
— У вас может возникнуть вопрос, почему к американцу прикрепили меня, штабного, если можно так выразиться, работника…
Я пожал плечами:
— Да нет, это сугубо ваше дело.
— Шеф тонко рассчитал, что в такой ситуации лучший способ притупить бдительность — это совсем отказаться от наружного наблюдения. Так я превратился в слегка анархического интеллектуала, хорошо знающего английский язык только потому, что на нем разговаривали «Битлз». Это как раз единственная подробность из действительности во всей моей легенде…
— Вы так говорите, Юрий Владимирович, будто этот Кервуд — матерый агент ЦРУ! — несколько насмешливо заметил я.
— Мы пока, к сожалению, со всей определенностью не можем сказать, чиновник это был или разведчик, — серьезно заметил Андриевский. — А может, он един в двух лицах.
— Вот как!
— Конечно! «Холодную войну» они у нас выиграли, с этим спорить трудно. Но крест на нас пока не поставили, поэтому интересуются.
— Понятно. Таким образом, вы сопровождали его в Чечню?
— Да. Мы были везде — в Грозном у Дудаева, в Знаменском у Автурханова и в Толстой-Юрт заезжали. Я хотел быть у него переводчиком, но Кервуд совсем неплохо говорит по-русски. Иногда он вел какие-то разговоры без меня. Так что я не все узнал про нашего дорогого гостя. Теперь надо писать отчет, и думаю, не очень меня за него похвалят. А за вчерашнее и подавно.
— Расскажите, пожалуйста, что там с вами произошло.
Андриевский охотно и достаточно подробно изложил обстоятельства происшествия. Его рассказ практически ничем не отличался от того, что нам поведал свидетель Федоров. Но всплыла интересная подробность: человек, пытавшийся остановить «вольво» мирными средствами (долларами), был явным выходцем с Кавказа и, вполне возможно, чеченцем.
— Вы допускаете прямую связь между поездкой в Чечню и обстрелом вашей машины?
— Вполне, — немного подумав, согласился Андриевский.
— Я поставлю вопрос иначе: возможно, у вас или у Кервуда в ходе этих встреч были какие-то разногласия с представителями той стороны, которые могли зайти достаточно далеко?
— Да, я вас понял. Были такие разногласия с генералом Дудаевым. Правда, в самой той дискуссии я не участвовал, но был неподалеку и кое-что урывками слышал. Кервуд упрекал генерала за то, что тот собирает вокруг себя много всяких уголовных элементов, которые только подрывают его авторитет. Приводил фамилию какого-то… я не расслышал. В общем, его разыскивает Интерпол, а голубчик этот генерала авиации охраняет или в контрразведке у него работает, толком не понял, Дудаев говорит: я ценю преданность мне, и меня не интересует, был человек где-то там паинькой или злодеем. Тогда Кервуд начал его цивилизацией и мнением мирового сообщества пугать, мол, вам не удастся повторить опыт Америки, которую начали строить ссыльные преступники. Дудаев ответил, что его не волнует мнение Европы и Америки. Ну то есть намекает на то, что склоняет Чечню к мусульманскому миру. Не знаю, что там ему сказал Кервуд, но выскочил какой-то адъютант или охранник генерала и говорит: заберите своего шайтана, а то у джигитов скоро терпение кончится! Ну забрал, после чего в Толстой-Юрт поехали. Дальше все было без осложнений…
— Получается не очень логично, — заметил Грязнов.
— Что именно? — спросил Андриевский.
— Если убивали по приказу генерала или его уголовника, гораздо менее хлопотно сделать дело на территории Чеченской республики. И ближе, и концы легче спрятать. Как-никак, территория взрывоопасная.
— Я вам больше скажу — война неизбежна, ее уже не остановить. А какая она будет, одному черту известно!
Слава Грязнов покосился на Андриевского неодобрительно — тот вольно или невольно ушел от ответа, и задал вопрос:
— А если допустить, что охота шла не за Кервудом, он случайная жертва?
— Да? Об этом я как-то не подумал. Хотя мне казалось, что у меня нет врагов ни в Чечне, ни в Москве. Я уже говорил — я не оперативный работник, то есть не хочу подсидеть своего шефа резидента. А в институте у нас не подсиживают, туда берут только головастых, извините за нескромность.
— Вы женаты? — неожиданно спросил Слава.
— Да, а что?
Грязнов промолчал.
Я покосился на него, сделал незаметное для Андриевского движение бровями, как бы спрашивая: ну как он тебе?
Слава приподнял брови, что в данном случае означало не удивление, а неопределенность. В словесном выражении это могло прозвучать примерно так: кто его знает, вроде не врет мужик.
Впрочем, вопросом о семейном положении Слава уже сделал первую подачу к проверке господина Андриевского Ю. В. на искренность.
— Значит, вы взяли с охраняемой стоянки возле аэропорта свою «вольво» и вдвоем с Кервудом поехали в город. Так?
— Да.
— Как вы думаете, Юрий Владимирович, вы могли не совсем отчетливо расслышать, что кричал кавказец своему подельнику? — продолжаю спрашивать я.
— Мне кажется, причем хорошо так кажется, на грани с уверенностью, что чеченец крикнул: «Он сзади».
— А может, он из-за акцента проглотил последнюю букву, а крикнуть хотел — она сзади?
— Она? — как будто не понимая, переспросил Андриевский.
— Юрий Владимирович, сколько человек было в машине? — спросил я тихо и проникновенно.
— Знаете, темно было, — честно пожирая меня глазами, ответил он. — Двоих точно заметил, того, что на дороге метался, и другого, который стрелял…
— Я о вашем автомобиле спрашиваю, — так же тихо уточнил я вопрос.
Он потупился, помолчал минуту и сознался:
— Четверо…
— Юрий Владимирович, — решил приободрить я его, — мне понятно ваше беспокойство. Мы гарантируем, что никто посторонний, равно как и ваши близкие, ничего знать не будут. Но в интересах следствия мы должны допросить ваших попутчиц.
— Конечно, — согласился Андриевский. — Понимаете, там было не до женщин, в горах этих… А потом, когда удачно вырвались, Кервуд меня и подбил. Он ведь не старый еще и крепкий… был. Говорит мне: Юра, хороший экскурсовод… нет, он сказал «гид», так точнее будет. Хороший гид, говорит, показывает не только достопримечательности, но и экзотику. Я немного растерялся, но говорю: хорошо, сейчас поедем найдем. А прежде чем ехать, в ресторан зашли, коньяком погреться. Он, как Черчилль, коньяк наш любил. Зашли, значит, сели. А неподалеку, столика через два, и они сидели, девушки эти. Пташек таких сразу по повадкам видно, но эти или ловко косили под дорогих, или в самом деле такими были, а в аэропорт приперлись от сутенеров своих отдохнуть. Во всяком случае, сидят не как на работе, глазищами по залу не шарят. Кервуд и так после поста, скажем, а после соточки сосудорасширяющего кровь совсем взыграла — положил он на одну из двоих девушек глаз. Подсел к ним за столик, шампанского заказал, пошел съем полным ходом. Девчонки почуяли, что Кервуд — хороший денежный мешок, и уже готовы за ним хоть на край света. Кервуд себе взял ту, что получше, Диной зовут, а мне уж то, что осталось, — Катя. Хотя девка тоже классная, но попроще Динки. В конце концов покидали их в машину и поехали.
— Значит, одна Дина, вторая Катерина. А фамилии? Или хотя бы отчества знаете?
— Да нет, не принято как-то у дам такого рода занятия с первой минуты документы спрашивать и анкетные данные записывать. Имена спросили, свои назвали и — вперед!
— Тогда вам придется немного задержаться, будем делать фотороботы и вспоминать особые приметы, если есть, — заметил Слава Грязнов с таким видом, будто он безумно сожалеет о том, что у господина Андриевского будет непредвиденная задержка.
— Вообще-то, — грустно улыбается тот, — у меня на вечер были другие планы… Нет-нет, не подумайте чего, просто дела по работе. Знаете что, у меня в куртке, в которой ехал вчера вечером, книжка записная, и туда я телефон Катерины записал. Можем мы с вами договориться так, что я сейчас заскочу домой, разыщу ее телефон и позвоню вам? Если не найду, то сегодня после двадцати одного часа или завтра с утра я в полном вашем распоряжении. Такой вариант возможен, а? Мы же с вами коллеги по большому счету!
Я посмотрел на Славу, тот — на меня. Андриевский внушал мне доверие. К тому же в любом случае неизвестная нам Катерина нужна разведчику-теоретику, чтобы подтвердить его показания. А в том, что сделает это, не было никаких сомнений: у них было достаточно времени, чтобы договориться обо всем, в том числе и о том, что говорить, а что не говорить следователю. Если, конечно, им есть что скрывать. Нам нужны были их показания, чтобы попытаться найти хоть какие-нибудь зацепки, детали, которые позволили бы продвинуться пусть не в поиске преступников, но хотя бы в установлении их личностей.
