Гортензия заверила девушку, что скучать в ее отсутствии не собирается.
***
Юный граф Гилберт ден Ривэн ворвался в свои покои с таким видом, будто за ним гналась дюжина демонов. С грохотом захлопнул дверь, щелкнул замком, привалился спиной к дубовой створке. Сдул со лба длинную прядку, выбившуюся из-под бархатной ленты — бант сполз по растрепанной гриве вьющихся волос, но графу было не до своей внешности. Он оглядел комнату. В таком беспорядке немудрено не то что гримуар потерять — собственную душу не найти... Пнул попавшиеся под ноги доспехи, перешагнул через разложенные на полу бумаги с чернильницей и перьями, отпихнул в угол упавшую с кровати подушку. Подойдя к высившейся на подоконнике стопе книг, выдернул самую нижнюю. Толстые тома посыпались вниз — каждый фолиант стоимостью в состояние: в кожаных тисненых переплетах, с латунными и серебряными застежками поперек покоробленных временем обрезов. Гилберт присел на подоконник, принялся листать ветхие страницы.
Конечно, никакие демоны за ним не гнались. Его личный демон уже год стоял неподвижно, как статуя. Просто в голову пришла идея, которую срочно требовалось проверить на деле...
Гилберт торопливо пролистал одну книгу, подобрал вторую, просмотрел третью. Вернулся к первой, еще раз пролистал, тихо рыча сквозь зубы от едва сдерживаемого нетерпения — нашел наконец-то нужную страницу, обрадовался, захлопнул книгу, заложив клочком бумаги. Вскочив с места, принялся что-то искать по всей спальне, наводя еще больший беспорядок. Заглянул даже в соседнюю, смежную со спальней, комнату, но на пороге вспомнил — вернулся и полез под кровать. Появился оттуда с пылью на волосах, сжимая в руке толстую свечу из глянцевого черного воска.
Захватив свечу, сунув книгу под мышку, граф ден Ривэн вновь направился в смежную комнату. В этой пышно украшенной приемной с изящной мебелью он явно избегал бывать, это подтверждал порядок, идеальный по сравнению со спальней. Подойдя к большому зеркалу из полированного серебра, Гилберт нажал на особые завитки на резной раме. Зеркало послушно утонуло в нише, открыв проход в стене. Гилберт поморщился от повеявшего запаха тлена — и торопливо спустился по крутым ступенькам узкой винтовой лестницы вниз.
Внизу лестница упиралась в глухую, обитую железом дверь. Вытянув из-за ворота за длинную цепочку заветные ключи, Гилберт отпер замки. Дверь отворил осторожно, прежде прислушался — не донесется ли с той стороны шороха. Приоткрыв, заглянул в чернеющую щель. Внутри было тихо и холодно. Отчетливей потянуло сыростью, прелой звериной шкурой.
Ступив за порог потайной каморки, Гилберт зажег черную свечу — не воспользовавшись ни трутом, ни огнивом, просто щелкнул пальцами над фитилем. От щелчка брызнули крохотные искры, которые в темноте вполне можно было бы принять за разноцветные мушки в напряженных глазах. Лениво затеплился огонек.
Дверь захлопнулась, лязгнули ржавые петли. В темной каморке не было окон, по стенам из грубо отесанного камня разрасталась пятнами плесень — сказывалась близость городского рва.
Из-за мечущихся теней и золотистых отблесков свечи казалось, будто стоявшая посреди тайника статуя, накрытая широким полотнищем бурой мешковины, украдкой шевелится, готовясь ожить. Поборов отвращение, Гилберт приподнял край покрывала, взглянул на уродливую морду, поросшую колючей шерстью. Оскаленная пасть с желтыми клыками, стеклянные глаза навыкате — застывшая ярость ничуть не изменилась со вчерашней ночи... Брезгливо скривившись, Гилберт отпустил полотнище. Выдвинул из угла деревянную стойку, положил на нее книгу, поставил свечу. Снял с пальца перстень с большим черным камнем. Вытащил из ножен ритуальный нож — занес кривое лезвие над левым запястьем. Примерился, махнув клинком над самой кожей. Помешкал, подтянул манжет, сжал-разжал кулак. Всё-таки резать себе вены было страшновато...
Но если догадка верна, сегодня он наконец-то освободится от этого постоянного кошмара, который сводит его с ума вот уже столько времени. Даже не верится, что свобода так близка...
Он раскрыл книгу на закладке, начал читать. Заклятье на мертвом языке — давно позабытом, непонятном для живых. Но теперь, когда ему подвластна смерть, понять значение этих странных рун для него просто пустяк... Голос отражался от голого камня, умножая звук — усиливая значимость слов...
Свеча разгорелась. Яркий, мигающий язычок пламени вытянулся в длинную стрелу. Оглушенный эхом собственного голоса, Гилберт читал всё громче и громче. Оставалось еще несколько строчек — и он будет свободен от этой пытки ожидания...
И за минуту до разрешения он почувствовал, что его призывают. Нет, не может быть! Только не сейчас, не в этот момент!.. Напрягся каждый мускул, по виску пробежала капля холодного пота. Он пытался удержаться изо всех сил. Но зов не прекращался, выворачивая душу из тела, и он не мог противиться. Сорвавшееся с губ проклятье застыло в душном воздухе камеры. Клинок выпал из руки, упал на книгу, смахнув куда-то в темноту перстень. Огонь потревоженной свечи мигнул.
Гилберт исчез.
Герцогиня Изабелла Эбер поднялась с постели в скверном расположении духа. Ей приснился дурной сон. И хоть она тут же забыла, о чем он собственно был, герцогиню не покидала твердая уверенность, что ничего хорошего сон этот не предвещает.
Другой причиной ее неудовольствия стало полуденное солнце. Яркие лучи назойливо искрились в мелком оконном переплете, через разноцветные стекла раскрашивая пестрыми пятнами фрески на стенах и потолке. Герцогиня назначила на сегодня множество важных дел, но никто не посмел ее разбудить пораньше. Поэтому на горничных, поспешивших помочь хозяйке с утренним туалетом, щедро посыпались тычки, подзатыльники и щипки. Служанки ойкали, сокрушенно кланялись — но будто нарочно продолжали дергать за волосы, расчесывая и заплетая роскошные косы госпожи.
Герцогине нужно было срочно переговорить с сыном. Можно было, конечно, послать за ним слуг — но ждать, пока эти бездельники доковыляют от ее покоев до дальней башни дворца... Расставив локти над головами горничных, которые, опустившись на колени, надевали на нее чулки, Изабелла Эбер дважды повернула вокруг пальца перстень с квадратным фиолетовым камнем.
Младшая горничная, поступившая на службу недавно, не успела приноровиться к привычкам хозяйки. Когда вдруг из ниоткуда появился сын герцогини, девушка испуганно шарахнулась, неловко упала на зад и стукнулась макушкой об угол туалетного столика.
— Мама, ну сколько можно! — в досаде воскликнул граф ден Ривэн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
