— Мама, ну сколько можно! — в досаде воскликнул граф ден Ривэн.
— Я оторвала тебя от важных дел? — насмешливо приподняла бровь герцогиня.
Гилберт отвел глаза.
— Нет, — буркнул он. Отошел к окну, уселся на подоконник, скрестив руки на груди.
— Я просто хотела сообщить тебе, что собираюсь к старику Стефану, — сообщила герцогиня, любуясь на свое отражение: волосы без следа седины, толстые косы перевиты золотой сеткой и уложены в два тугих кренделя. — И ты едешь со мной.
Старшая горничная принесла платья и, держа на вытянутых руках, с поклоном представила на выбор хозяйке. Герцогиня указала на темно-фиолетовое, с широкой серебристой каймой по подолу. И снова обернулась к сыну, который сумрачно ждал распоряжений:
— Нужно старику еще раз напомнить о его обещании. Заодно узнаю, не сболтнул ли уже кто-нибудь о пропаже принца. Ну, а ты, как послушный мальчик, лишний раз намекнешь о своих сердечных муках и страданиях, состоишь жалкую рожицу, у тебя это превосходно получается в последнее время. Потребуешь у Адель свидания, падешь к ногам принцессы, попросишь ее руки.
— Сегодня?! — ужаснулся Гилберт. — Но почему так скоро? Мы же решили подождать...
— Сегодня! — цыкнула на сына герцогиня. — У меня появилось плохое предчувствие. И поэтому ты поторопишься с объяснениями. И в твоих же интересах хорошенько обдумать свои слова, чтобы Адель не расхохоталась и не выставила тебя сразу же за дверь.
— Но что мне ей сказать? — в отчаянье воскликнул Гилберт.
— Откуда мне знать? Мне никогда никто не признавался в любви, уж тем более твой солдафон отец! Это ты у нас любитель поэзии — вот и сочини что-нибудь чувствительное. И кстати, тебе не мешало бы переодеться. Такого жениха даже к нашей косой принцессе привести стыдно.
Гилберт нахмурился. Как всегда, матушка не спрашивает его мнения, она раздает указания — и не желает замечать, что сын уже не маленький ребенок, которым можно помыкать. "Переодеться"? Хочет, чтобы и он вырядился в какой-нибудь нелепый наряд — лишь бы угодить ее вкусам? Не передать словами, как его раздражало пристрастие матери к старым фасонам. Такие платья вышли из обихода еще во времена ее детства. При дворе все смеются над этой приверженностью к костюмам эпохи правления ее отца — но никто не смеет сказать об этом ей в лицо. Взять хоть ее пояс, украшенный на конце кистью с граненой аметистовой бусиной. Почему-то именно эта бусина сегодня больше всего нервировала Гилберта, он не сводил с нее ненавидящего взгляда.
— Ну, что тебе еще непонятно? — поторопила сына герцогиня. Гилберт мотнул головой, поднялся с места.
Дверь со стуком распахнулась, в покои вперед спиной ввалился камердинер:
— Не пущу без доклада! — истошно орал он на напирающего гостя.
— Кого там демоны принесли?! — крикнула, вырвавшись из рук горничных, герцогиня.
— Ваше чудище явилось, вас спрашивает, госпожа! — дрогнувшим голосом доложил, загораживая собой проход, слуга.
— Какое еще чудище? Что за бред! Говори толком!
— Василиск ваш там...
Гилберт вскинулся, по лицу его скользнула тень страха, изумления. Он шагнул вперед, но остановился в растерянности.
— Василиск? — переспросила герцогиня с недоумением. Отошла от зеркала, встала посреди комнаты, положив руку на бедро.
— И правда, что за бред ты несешь?! — разнесся звучный голос. — Пошел прочь, дурак! Проспись прежде!
Показавшийся в дверях визитер от души наградил слугу пинком под зад.
— Не убивайте, господин! — заскулил слуга, прикрыв глаза ладонями. — Не смотрите на меня, пожалуйста!
— Как есть дурак, — согласилась герцогиня с презрением. — Вон отсюда! Пока не приказала казнить.
Слугу точно ветром сдуло.
— Неужели сам Иризар наконец пожаловал? Соизволил навестить нас после года разлуки! — едким голосом осведомилась герцогиня, обращаясь к вошедшему.
В ответ тот легко поклонился госпоже. Он вправду выглядел так, словно только что вернулся из дальнего похода: доспехи с пятнами сажи, сапоги по колено покрыты грязью.
В дверях за его спиной маячили, но не решались переступить порог еще двое — не то рыцари, не то разбойники, оба широкоплечие и ростом даже повыше первого. И оба крайне заинтересованно внимали словам госпожи.
— Явился? Наконец-то вспомнил о своем долге и обязанностях, — протянула герцогиня, окинув взглядом вошедшего.
— Приношу свои нижайшие извинения, моя госпожа, — смиренно произнес тот, опустившись на одно колено и преклонив голову. — Я пришел, как только сумел освободиться.
— Слышать не желаю оправданий! — отрезала герцогиня. — Меня не интересует, где ты был целый год и чем занимался! Хоть в плену, хоть на том свете — мне всё равно! Я не обязана заботиться о каждой принадлежащей мне вещи. Полагаю, это вы должны мне служить, для этого я вас и купила. Надеюсь, Иризар, за это время ты не забыл, что всё еще принадлежишь мне?
— Вас невозможно забыть, госпожа! — покачал головой тот.
— Твое внезапное исчезновение дало повод усомниться в твоей преданности. Потрудись поклониться своей госпоже, как подобает рабу! — велела она.
Иризар послушно снял шлем, пригнул голову ниже. Волосы, свитые во множество колючих косиц, рассыпались по плечам, свесились до пола. Две косицы ожили, соскользнули вниз, обвившись по руке — освободившиеся от шлема тонкие черные змейки быстро проползли по ковру, извиваясь, между туфель герцогини — и забились в щель под мебелью. При виде змей молоденькая горничная взвизгнула, спряталась за спиной графа.
— Твоими шутками только детей пугать, — процедила герцогиня. — Год назад, когда я велела тебе избавиться от одного человека, что ты сделал?
— Одного? — хмыкнул Иризар, сверкнув из-под колючих прядей пронзительно синими глазами. — Тогда я убил по вашему приказу тысячу человек, не меньше.
— И мы десяток сотен добавили! — подтвердил с порога один из верзил.
Гилберт не сдержал кривой усмешки — демоны нагло привирали. В уничтоженном ими замке не набралось бы и трех сотен человек.
— Но я просила одного! — повысила голос герцогиня. — И душа его не присоединилась к сонму мертвецов!
— Но и среди живых, должно быть, его никто не встречал? — возразил Иризар.
— Так ты убил его? — допытывалась госпожа.
— Никто и никогда больше его не увидит, — твердо ответил он, поведя закованным в доспех плечом.
Герцогиня со злостью смотрела на склонившегося перед ней воина. Демона. Убийцу...
— С сегодняшнего дня ты будешь служить графу ден Ривэну, — решила она. — Глупости и ребячества в вас поровну, так что споетесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
