Сен-Симон при всей своей непрактичности был чрезвычайно созвучен времени, наступившему через полвека после его смерти. Он одним из первых высказал мысль, позже чрезвычайно популярную в среде социалистов: задача преобразований – оптимизация экономических решений[52]. Она может покончить с хаотической растратой людской энергии и, следовательно, нищетой. Не верилось, что само хаотическое движение капиталов определяет наиболее оптимальное из возможных решений. Напротив, оно очевидно демонстрирует «растрату социальной энергии», как выразится позднее А. Богданов[53]. Гармонизация этой энергии, создание условий для неконфликтной жизни людей стала важнейшей задачей социалистической мысли.
Но как гармонизовать разнообразные социальные интересы индустриального общества? Сен-Симон и предшествовавшие ему утописты были детьми мировоззренческого настроя Возрождения и Просвещения. Все подвластно Разуму.
* * *
Сен-Симон предвосхитил Маркса в еще одном важном отношении – он создал социологическую школу, которая попыталась построить целостную идеологию, призванную дать ответы на новые явления современности. Сен-симонизм начал переход от старого утопизма эпохи просвещения к политическому движению.
Изложение идеологии сен-симонизма предпринял Сент-Аман Базар (1791-1832). Перед изданием текстов его лекций 1828 г. они были обсуждены другими участниками школы Сен-Симона. Школа, предпринимавшая также попытки политической агитации (то есть партийной деятельности) стала новым словом в истории социализма, которое открывало путь к превращению его в постоянный фактор общественной жизни с преемственностью идей и методологии. Школа заметно продвинула идеи Сен-Симона к социализму, разработала ряд идей, которые затем вошли в арсенал марксизма.
Сен-симонизм уже воспринимал свои взгляды не как вневременные ценности, а как венец исторического процесса (здесь заметно влияние гегельянства). Идея смены стадий общественного развития поставлена у сен-симонистов более рационально, чем у Фурье, который видел в ней аналогию развития от юности к дряхлости (этот взгляд получил второе рождения у сторонников цивилизационных теорий ХХ в.). У сен-симонистов движущая сила истории – смена систем мировоззрения. Маркс предложит другую силу, но идея смены стадий общественного развития надежно войдет в арсенал социализма. Ведь социалистическое общество – это следующая стадия развития после существующего общества. «Философия истории сен-симонистов – первая заслуживающая серьезного внимания попытка исторического обоснования неизбежности социализма»[54], – констатировал В.П. Волгин.
И это – не единственное открытие сен-симонистов, которое затем звучало в иных устах без ссылки на источник. «Господа, рабы; патриции, плебеи; сеньоры, крепостные; земельные собственники, арендаторы; празднолюбцы, труженики – такова прогрессивная история человечества до наших дней»[55]. Маркс и Энгельс заменили финальную пару на «буржуа и пролетарии», и включили эту концепцию в «Манифест коммунистической партии». А сен-симонистский принцип «каждому по его способности, каждой способности – по ее делам»[56] будет написан на знаменах «реального социализма» СССР.
История у сен-симонистов – противоборство принципов ассоциации и антагонизма (и здесь мы можем обнаружить мост от гегельянства к марксизму). Органическая эпоха, основанная на силах ассоциации, сменяется критической, и наоборот. Поэтому часть черт будущего общества уместно искать в прошлой органической эпохе, завершившейся по мнению Базара в XV в. Ныне антагонизм находится в зените, впереди – продвижение к ассоциации и иерархии.
Частная собственность очевидно противоречит экономической эффективности. Почему управлять усложняющимся хозяйством должны не наиболее компетентные люди, а сынки предыдущего хозяина? Вывод, на который решается Базар – отмена права наследования. Не семья, а «государство, превращенное в ассоциацию трудящихся»[57], должно наследовать богатства. Это позволит оставить в обществе только полезный класс «индустриалов». Вся промышленность должна быть организована строго централизованно и планомерно – по образцу военной. Противоядие от паразитизма частных собственников Сен-Симон и его последователи ищут также в прошлом – в цехах и теократической иерархии (также воспроизводя в новых условиях идеи Кампанеллы). Но модель сен-симонистов – это не просто возрождение феодализма, а синтез наследия прошлой органической системы с передовыми тенденциями.
Центральным регулирующим органом будет государственный банк, который через сеть отделений распределит средства производства между регионами, точнее – начальниками разных уровней, каждому даст нормы производства, которые нужно неуклонно соблюдать – в том числе, что логично, нельзя и перевыполнять, ибо это приводит к «нагромождению» продукции в одном месте и «нехватке» ресурсов в другом[58]. Вспомним стремление к «перевыполнению планов» в СССР – что же за план, если его нарушение приветствуется?
В рамках плана начальники производства распоряжаются им на правах аренды (по образцу ленного права). Все люди получают своему месту в иерархии зарплату и пенсию, и не имеют других доходов. При этом доход работников должен зависеть от прибыльности предприятия. Но в остальном сен-симонизм – это соединение казарменного социализма с индустриализмом, развитие идей Кампанеллы к предвидению тоталитарных режимов ХХ века. Сен-симонисты стремятся организовать «армию мирных тружеников»[59] и воспевают эту грядущую реальность в духе истинного начальстволюбия: «В промышленном обществе такого типа мы видим везде начальника и подчиненных, патронов и клиентов, мастеров и учеников; везде – законную власть, ибо начальник – лицо самое способное; везде – добровольное повиновение, ибо начальник пользуется любовью; повсюду порядок: ни один рабочий не оставлен без руководства и без поддержки в этой обширной мастерской, у всех инструменты, с которыми они умеют обращаться, у всех работа, которую они любят…»[60]
Такой дух мог быть популярен в среде критиков хаоса французского общества, но тот же дух можно было встретить в бюрократических коридоров царской России – безо всякого социализма. Не случайно, русские социалисты первоначально пойдут совсем иным путем, нежели продолжатели Кампанеллы и Сен-Симона. Но цель – дать людям работу, которую они любят, достаток и избавление от борьбы всех против всех – остается в любой социалистической концепции. Потому что организованное общество может быть построено не только на принципах казармы.
По мнению Сен-Симона и его последователей, среди которых в данном случае и Маркс, государство (управленческий центр) во главе с разумными людьми, научно обосновывающими свои решения, справится с задачей рационализации жизни общества лучше, чем рынок. Но для этого нужно, чтобы все общественные слои находились под полным контролем управляющего центра[61]. Так на пути от Кампанеллы до Сен-Симона сформировался один полюс социалистической мысли – идея захвата всей собственности государством ради создания хозяйства, оптимально действующего под руководством научно-управленческой элиты. Этот полюс можно назвать государственным социализмом.
* * *
Иной подход к проблеме предложил Шарль Фурье (1772-1837). Не подчинять человека рациональному плану научных мужей, а подчинять жизнь желаниям и стремлениям людей. Просвещение освобождало материальные потребности человека от религиозных ограничений, но «пряников всегда не хватает на всех». По мнению Фурье, все люди должны жить на уровне среднего буржуазного достатка[62].
Как этого достичь? Фурье не был бы человеком начала XIX в., если бы не видел выход в рационализации жизни. Но каждый видит путь к эффективности по-разному. В условиях капитализма в глаза бросается засилье посредников. Сам Фурье был поражен этим эффектом в ресторане, где вынужден был купить яблоко за 10 су, в то время как несколькими днями прежде покупал яблоки в Нормандии по су за шесть яблок. Свое яблоко Фурье сравнивал с яблоком Ньютона, ибо тоже сделал открытие мирового значения — посредники должны быть устранены. Не полностью, конечно, потому что кто-то должен доставлять яблоки из Нормандии к нашему столу. Но самопроизвольное «размножение» посредников и их господство над потоками продукта должно быть преодолено: «Излишек посредников повсюду невероятный, и число их во всех отраслях торговли обычно вчетверо превышает необходимое количество»[63]. Комментируя эту мысль, фурьерист Ш. Жид отметил уже в конце века, что количество торговцев и иных посредников (ими ведь могут быть и чиновники) выросло многократно.
