— Почему бы и нет? — сказал он.
И Ребири почувствовал, как тотчас возликовали окружающие его мистические силы.
Вся следующая триада (дикнойцы приняли домдарский календарь, который делил время на трехдневные периоды, в отличие от олнамцев, пользовавшихся терминами “сезоны” и “доли сезона”) была потрачена на обустройство. Ребири и Алдасси, найдя себе пристанище в пустой кладовой, познакомились с поселением. Потом начались их занятия.
Первые уроки оказались самыми трудными. Тебас Тудан признался позже, что сделал это специально.
— Зачем тратить время на ученика, который не может или не хочет как следует потрудиться ради приобретения знаний? — заявил он, когда один учащийся спросил, стоит ли так перегружать каждый урок.
Хорошо, что им не надо изучать дикнойский язык, думал Ребири. Он знал, слова в этом наречии отличаются чрезмерными длиннотами и многосложностью, предельно точно выражая конкретные понятия. Все уроки велись на домдарском.
Занятия проходили в одном из залов большой пещеры, глубоко в чреве горы, где магический кристалл, излучая достаточно света, отгонял в то же время силы зла, которые могли гнездиться в камнях стен. В группе, кроме Ребири и Алдасси, было ещё шесть учеников: четверо местных жителей — дикнойцев, домдарский торговец, предки которого могли происходить из Мегани, и высокий темнокожий соталанец в мундире Имперской Армии, на котором отсутствовали знаки отличия. Спросить же его, ветеран он или дезертир, никто не осмелился. Еще один местный житель сбежал после первого же урока, подтвердив правильность решения Тебаса Тудана начать учебу с самой сложной части курса.
Все восемь продержались до самого конца обучения, впитывая информацию об открытом Вреем Бурреем методе создания кристаллической структуры, способной улавливать солнечный свет и соединять этот могучий источник энергии с внутренним духом человека. Слияние света и духа позволяло творить всяческие чудеса.
Впрочем, о том, как произошло открытие, учитель умалчивал. Сам же Врей Буррей утверждал, что в один прекрасный день идея спонтанно возникла у него в голове, но о природе этого озарения он понятия не имел.
Ребири и Алдасси учились упорно, но им предстояло усвоить массу новых знаний. До того как открыть свою магию, Врей Буррей был стеклодувом, признанным мастером этого дела, а сам Тебас Тудан — огранщиком драгоценных камней. Что же касается обоих Назакри, то самой сложной работой, которой им приходилось заниматься ранее, являлось вдевание нитки в иголку. Аккуратные и точные движения рук давались им с большим трудом.
Математические методы, применяемые дикнойцем для определения размера и формы конструкции, не были им знакомы, а медитация, призванная настроить кристалл на дух человека, чтобы дать возможность солнечной энергии творить чудеса, требовала абсолютного покоя и умения расслабляться. И то, и другое олнамцам было чуждо.
Однако, медитируя, Ребири все же чувствовал, как вокруг него циркулирует темная, готовая вырваться на свободу сила.
Наконец, спустя двадцать пять триад (чуть ли не целый сезон), когда у входа в пещеру начали завывать ледяные ветры — вестники зимы, — время от времени обдавая потоками холодного воздуха ноги учеников, Алдасси обеими руками поднял высоко хоть и топорно сработанную, но чрезвычайно сложную кристаллическую конструкцию размером примерно с его голову.
— Думаю, все готово, — сказал он.
— Сейчас узнаем, — ответил Тебас Тудан. — Кто еще?
Соталанец по имени Вайзаней тоже поднял свое произведение. У него оно получилось меньшего размера и более изящное, чем у Алдасси, но столь же сложное.
— Кто еще?
Девица из дикнойцев, окинув критическим взором плод своего труда, молвила:
— Почти готово.
Пятеро остальных промолчали. Конструкция Ребири требовала ещё нескольких дней работы.
— Хорошо, испытаем эти две, — объявил Тебас Тудан, направляясь к выходу из пещеры.
Алдасси и Вайзаней резво последовали за ним, Ребири немного задержался, осмотрел ещё раз свой кристалл и поспешил за сыном. Вскоре к ним присоединились остальные, за исключением дикнойской девицы.
День стоял холодный, сильный ветер источал запах близкого снега, но воздух был чистый и небо бесконечно голубое. Дюжина бледных лун была едва заметна, а на западе сияло шафрановое солнце.
Ребири от холода начало трясти, воздух при вдохе обжигал нос и горло, каждый выдох сопровождался облаком пара. Однако это его не остановило, и, когда группа явилась на каменистую площадку, Ребири оказался рядом с учителем.
Достигнув более ровного места, дикнойский чародей остановился и подождал, пока подтянутся остальные. Когда все собрались, он поманил к себе младшего олнамца. Следуя указаниям Тебаса Тудана, Алдасси поднял кристалл высоко над головой, чтобы поймать в него как можно больше солнца.
Какой-то миг всем чудилось, будто день погас, но тут же взорам зрителей предстали два источника ослепительного света — солнце и конструкция Алдасси. Все услышали гудение стекла, а Алдасси открыл рот, чувствуя, как сила сливается с его духом.
— Возносись, как я тебя учил, — велел Тебас Тудан.
Ребири испытывал неописуемую радость: его сын начал неуверенно подниматься в воздух, напоминая флаг, ползущий вверх по флагштоку.
Боевое знамя, думал он про себя, боевой стяг клана Назакри, возносящийся в небо и бросающий вызов Империи Домдар! Невидимые темные силы пустились вокруг него в пляс. Ребири чувствовал это всем своим существом.
Кристалл Вайзанея оказался с дефектом. Во-первых, он почему-то громко свистел и, во-вторых, плохо держался в воздухе. Его подъемная сила действовала не более трех-четырех секунд.
Алдасси, понаблюдав с высоты пятидесяти футов за попытками Вайзанея взлететь, мягко опустился на землю.
Всеобщее возбуждение скоро улеглось, но тем не менее никто из учеников так и не смог сконцентрироваться на сооружении кристалла. Однако Тебас Тудан не распустил их по домам и не позволил тратить время впустую. Вернувшись вместе со всеми в пещеру, он предложил задавать ему любые вопросы, касающиеся Новой Магии Врея Буррея.
— Какой объем солнечных лучей может поглотить кристалл, и есть ли этому естественные пределы? — спросил Вердур, торговец из Домдара.
— Пределом является прочность субстанции, из которой изготовлен кристалл. При избытке энергии он взрывается. Весьма неприятно! С Вреем Бурреем и со мной это случалось дважды, на мне ещё сохранился шрам от второго взрыва.
Он поднял левую руку и продемонстрировал две розоватые линии. Ребири понял, это небольшой осколок прошил ткань навылет.
— К счастью, свет — настолько благородная и чистая субстанция, что раны практически не инфицируются, — заметил Тебас Тудан. — Полученные от осколков кристалла, они заживают очень быстро, почти не оставляя следов.
Олнамец задумался. Некая не подвластная ему сила требовала, чтобы он задал вопрос. Это вновь подавало голос Предназначение.
— Можно ли помимо солнца использовать иные источники энергии?
Тебас Тудан помотал головой.
— Мы, во всяком случае, не смогли обнаружить ни одного достаточно мощного и достаточно чистого источника света.
— А как насчет темноты?
Ребири знал, что это именно тот вопрос, который является ещё одним ключом к реализации его Предназначения.
— Я никогда не проводил подобных испытаний, — немного подумав, ответил Тебас Тудан. — Но я не представляю, какую пользу это может принести, — темнота всего лишь не что иное, как отсутствие света.
Ребири не стал продолжать тему, но в глубине души смеялся над невежеством своего учителя.
Обычная темнота, конечно, может быть всего-навсего отсутствием света, но ведь существует другая, более глубокая тьма. В ночи и в земных глубинах есть нечто, предпочитающее держаться как можно дальше от солнца, от Сотни Лун и от всех богов Домдара. Это нечто обладало своим, присущим только ему могуществом. Ребири и его предшественники в течение десятилетий искали способ обратить эти силы против Империи, но черное могущество постоянно ускользало из их рук. Темные силы земли общались на языке, не известном людям: с ними нельзя торговаться, и нет возможности их контролировать.
Но, может быть, с помощью этих энергетических капканов их можно будет поймать?
И использовать.
У него вдруг возникло странное ощущение, будто кто-то, гораздо более великий, чем он, одобрил эту идею.
Глава шестая
Ребири Назакри продвигался в глубь пещеры, и колеблющийся свет факела окрашивал каменные стены в постоянно меняющиеся тона: черный и золотой, светлый и темный. Это был не тот уютный грот на западном склоне горы, давно обжитой дикнойскими магами. Ребири спускался в дикую пещеру у подножия восточных скал, в которую когда-то давным-давно его приводил отец, дабы сын мог убедиться, что под землей существуют силы, не подчиняющиеся жрецам Домдара. Ребири явился сюда просто потому, что сердце подсказывало: сюда его призывает само Предназначение.
