Бьекдау стоял на южном берегу реки Врен, за Нижними порогами, служившими границей судоходной зоны. Со времен правления Суогана Третьего не смолкали разговоры о необходимости сооружения шлюзов и канала в обход порогов. Но торговому люду Бьекдау, опасавшемуся потери прибылей, до сих пор удавалось сдерживать начало строительства. В общем, споры о том, нужен или не нужен канал, велись в течение трех веков.
За Бьекдау, или, вернее, за рекой, холмистый ландшафт сменялся плоской, простирающейся на сотни миль равниной. Ее тучные земли кормили войска Домдара с самого основания Империи.
Почти в двухстах милях к востоку от Нижних порогов равнину пересекала широкая и неглубокая долина полноводной реки Гребигуаты. Столетия, в течение которых Домдар демонстрировал свою силу и влияние на морях, а боги ещё не требовали захвата земель, Гребигуата служила восточной границей Империи.
За рекой равнина тянулась ещё на несколько сотен миль и лишь затем почти незаметно начинала переходить в холмистые предгорья хребта Говия. Эта территория была покорена войсками Домдара под водительством Гогрора Второго в результате безудержного наступления на плохо организованные туземные племена, вытесненные дальше на восток.
Но если равнинные земли подпали под власть Империи всего за несколько лет, то на покорение народов, обитавших в горах Говия, не хватило и столетия. Горы оказались преградой, которой Домдару прежде встречать не приходилось. Отдельные очаги сопротивления сохранялись в изолированных долинах ещё много поколений после того, как Домдар прорвался через перевалы на равнинные земли, лежащие за хребтом.
Поговаривали, будто сопротивление не обошлось без черной магии. Рассказы о чем-то непонятном, именуемом “нечто” и обитающем в горах или под ними, не умолкали по сей день.
За хребтом лежали древние плодородные земли Матуа и Греи. На их завоевание ушло примерно два десятка лет. На северных просторах Шибира Империя сопротивления не встретила, и их осталось просто поглотить.
Однако на юге кочевники Олнами под руководством клана Назакри более полутора столетий вели партизанскую войну против Домдара. Кровь лилась до 788 года милости богов. В тот славный год военачальник и Богоизбранный Заступник Руамель, взяв в плен главу клана Базари Назакри и его шестерых сыновей, вынудил противника капитулировать.
Базари Назакри дал торжественную клятву, что никогда более ни он, ни его сыновья, ни внуки не поднимут оружия против Империи Домдар. Клятва для олнамцев священна, и всякое организованное сопротивление прекратилось. Пустыня превратилась в провинцию Олнамия, а клан Назакри исчез из истории Домдара.
Но Назакри не исчезли из мира под Сотней Лун, сохранились они и в памяти своего народа.
Базари Назакри в 791 году был отравлен кланом Чизари, объявившим его предателем. Сыновья отомстили за отца, двое из них поплатились за это жизнью. Чизари не приносили клятвы и под защитой Домдара не находились. К 802 году этот клан прекратил свое существование, но и семейство Назакри во время бойни пострадало настолько, что почти исчезло из поля зрения олнамцев.
Четверо уцелевших сыновей Базари прожили отпущенный им срок — хотя для самого младшего, Азанли, срок этот оказался недолгим. Боги наслали на него лихорадку, и он скончался весной 809 года. Оставшиеся сыновья растили собственных сыновей, посвящая их в историю Олнами, родословную клана и рассказывая о клятве Базари.
Те, в свою очередь, воспитывали своих детей — внуков сыновей Базари.
Случилось так, что уже в следующем за этим поколении Назакри почувствовали себя свободными от клятвы, но к тому времени остальные олнамцы утратили всякий интерес к борьбе с Империей. Кочевые племена разбрелись по земле, полностью сменив образ жизни. Большинство олнамцев предпочитали жить в городах-крепостях Империи, презрев традиционные шатры. Домдар господствовал над всем континентом от полуострова Форстен на дальнем западе до Грейского побережья на востоке. Под управлением Зейдабара все земли процветали, наслаждаясь мирной жизнью. Оракулы, следуя воле богов, учили императоров проявлять мудрость и щедрость.
Одни представители клана Назакри впали в отчаяние, другие, махнув на все рукой, продолжали жить своей жизнью, и лишь небольшая горстка, верная многовековой ненависти, постоянно изыскивала любую возможность отомстить за поражение Базари и разрушение древнего государства Олнами.
Одного из непримиримых звали Ребири Назакри.
Из шести сыновей Базари старший не успел произвести потомства до своей гибели. Второй сумел наплодить только дочерей. Зато у третьего, по имени Дейри, оказалось четверо сыновей. Старшего из них, рожденного в 798 году, звали Шаони.
Ребири смог проследить свою генеалогию по линии старших сыновей до девятого колена, то есть вплоть до Шаони Назакри. И пришел к выводу, что он, Ребири, является законным главой клана Назакри и, следовательно, военачальником всего Олнами. Значит, думал Ребири, по своему положению он должен быть облачен в самые дорогие шелка и вкушать утонченные яства с золотых подносов в роскошном шатре.
Но в тот вечер, когда Маллед, сын кузнеца, возвестил о своей помолвке, Ребири Назакри сидел сгорбившись в пещере у крошечного костра на одном из холмов восточного предгорья хребта Говия. Одетый в штаны из козьей шкуры и потертый шерстяной плащ, глава клана прислушивался к урчанию в пустом желудке.
Обратив взор к выходу из пещеры, он на своем родном языке послал весьма изощренное проклятие в адрес богов Домдара, которые довели его до такого состояния, а заодно и в адрес богов Олнами, допустивших подобное безобразие.
Его предки покинули пустыню более ста лет назад. Под влиянием слухов о сверхъестественных силах, сопротивлявшихся в этих краях Домдару, они пришли в горы в надежде найти новое оружие для сокрушения Империи. В горах Говия им довелось увидеть немало странного, но силы, способной справиться с богами Домдара, обнаружить так и не удалось. И Ребири не оставалось ничего иного, как грозить богам кулаками и выкрикивать проклятия.
Иногда ему казалось, будто кто-то или что-то вслушивается в его вопли. Но как только он умолкал, ответом было лишь глухое безмолвие.
У входа в пещеру возникла какая-то тень, полностью загородив остатки дневного света. Ребири прищурился, глядя сквозь дым костра.
— Отец? — спросил мальчишеский голос на олнамском языке.
— Алдасси? — Ребири узнал своего первенца. — Подойди, я хочу увидеть тебя. Что ты принес?
Он невольно уловил аромат их будущего ужина.
— Утку, отец. Я поймал утку!
— Великолепно! — улыбнулся Ребири. — Тащи её сюда!
Мальчик вручил жирную птицу отцу, а он, не теряя ни секунды, принялся её умело ощипывать.
— У меня и несколько морковок есть, — объявил сын, опустившись на колени рядом с отцом. — Заработал на базаре в Долия Кориен, выполнил несколько поручений.
— Хорошо, хорошо, — кивнул Ребири, сосредоточенно ощипывая утку. — О чем толкуют на базаре? Не преставилась ли случаем Беретрис? Не разразилась ли война за наследство?
Он вопрошал саркастическим тоном, однако Алдасси, знавший о настроениях отца, понимал, что Ребири надеется именно на это. В истории Домдара ни разу не произошел конфликт из-за престола, но сейчас, когда оракулы перестали объявлять Императорской семье волю богов, возможно все. И так считало большинство населения Империи. У Беретрис были два сына-близнеца и старшая дочь, которая, по слухам, не считала свой пол серьезным препятствием для осуществления её права быть наследницей матери. Вероятность появления разногласий была очевидна как никогда.
Правда, не ясно, какую пользу из спора о наследстве может извлечь Назакри. Возможно, думал Алдасси, отец рассчитывает, что гражданская война подготовит почву для восстания под руководством клана Назакри и — в случае успеха — восстановления независимости Олнами. Но мальчишка сомневался, что может представиться такой случай. Скорее всего, отец просто желает Домдару всяческих зол, вне зависимости от того, принесут они пользу Олнами или не принесут.
В Долия Кориен Алдасси не услышал ни слова о пошатнувшемся здоровье Беретрис, а её дети, насколько было ему известно, находились в прекрасных отношениях друг с другом.
— Ничего такого, — ответил Алдасси. — Но ходят слухи, будто какие-то люди по ту сторону гор открыли новую магию и способны творить чудеса без помощи жрецов Домдара.
Ребири внезапно замер, и пух перестал вылетать из-под его быстрых пальцев. Он думал о чем-то своем, уставясь невидящим взглядом в лицо сына.
Его дед ушел в горы, чтобы использовать в борьбе с Домдаром черную магию. Ее следы он обнаружил глубоко под землей, но призвать так и не смог. Отец всю жизнь пытался овладеть мрачной силой, скрывающейся в недрах гор. Это ему не удалось. Более того, его неожиданная и таинственная кончина могла быть вызвана теми же самыми силами.
