— Вот уж нет! — кричит Фридер, прыгает вокруг бабушки и распевает во всё горло: — Бабка-криволапка, бабка-криволапка!
— Ах ты, негодник! — возмущается бабушка, яростно перемешивая тесто. — Сейчас же замолчи, не то я тебе задам! Для этого я ещё не такая старая, управлюсь, если хочешь знать.
— Нет, старая, нет, старая, — визжит довольный Фридер. — Ты — старая-престарая драчунья-ворчунья!
— А ну повтори! — кричит бабушка, гневно замахиваясь ложкой для теста. Фридер стремглав летит в детскую. Убегая, он громко вопит:
— Я ухожу, если хочешь знать. Найду себе новую бабушку. Помоложе!
И с грохотом захлопывает дверь детской.
Фридер ухмыляется и довольно фыркает. Получилось! Бабушка сердится! А теперь ему надо исчезнуть. Чтобы бабушка подумала, что его нет и что он ищет себе новую бабушку, помоложе. По правде-то он её не ищет. А только понарошку, шутки ради.
Фридер оглядывает детскую… и одним махом заскакивает в шкаф. Там он удобно устраивается на своих рубашках и свитерах. В шкафу темно. И пахнет не особенно приятно. Но это ничего.
Главное, что его нет! Бабушка будет искать его, и не найдёт, и рассердится ещё больше. Фридер ухмыляется, сидя в тёмном шкафу, и ждет. Довольно долго. Он ничего не видит и ничего не слышит. Нет, слышит. Бабушку. Она зовёт:
— Фридер, внук, иди сюда! Можешь обличать миску с тестом, и пирог скоро будет готов.
— Облизывай сама, — бормочет Фридер, хихикая. И сидит тихо, как мышка.
— Эй, внук, — кричит бабушка, — ты чего там притих? С тобой ничего не случилось?
В её голосе совсем нет злости. В нём скорее слышится испуг, Фридер это ясно слышит. Но пугать бабушку он не собирался. Он хотел её просто рассердить. И Фридер громко и глухо кричит из шкафа:
— Ничего не случилось, бабушка! Просто меня нет.
— Тебя — что? — кричит бабушка в ответ.
— Меня — нет! — вопит Фридер изо всех сил. — Я ищу новую бабушку, сколько раз повторять!
Тут бабушка замолкает. Фридер ждёт и прислушивается. Что же там делает бабушка? Ведь теперь она должна его искать… Фридер смотрит в замочную скважину… Бабушка стоит посреди комнаты. Фридер это ясно видит. Он замирает и даже зажимает рот руками, чтобы не дышать. Бабушка ищет. И не знает, где он. Ура! Она стоит и смотрит. Просто стоит и смотрит, и на лице у неё много-много морщин. Семь, а может — сто.
Она выглядит как очень, очень старая бабушка. Как бабушка, которой грустно… Фридеру становится не по себе. Вот бабушка садится на его кровать, глубоко вздыхает и берёт к себе на колени плюшевого медвежонка. Так, как она обычно берёт к себе на колени Фридера.
— Мишка, — говорит бабушка, качая его на руках. — Мишка, наш мальчик ушёл. Он отправился искать себе новую бабушку, так он сказал.
Мишка покачивается у бабушки на коленях.
А Фридер сидит в шкафу и слушает.
— А ведь он прав, мой-то мальчик, — шепчет бабушка, — я и в самом деле старая. Никогда уж мне не бывать такой быстрой и ловкой, как раньше.
Она проводит ладонью по лицу. Фридеру в шкафу становится очень жарко… бабушка выглядит такой усталой…
Она молчит и гладит медвежонка, а потом неожиданно громко говорит:
— Только внука своего я никогда не била! Но раз он обозвал меня драчуньей-ворчуньей, то я его отшлёпаю.
Мишка в ответ издаёт глухое рычание, потому что бабушка встряхнула его. Фридер в шкафу сглатывает… он бы и сам порычал вместе с мишкой, или даже поревел бы немножко, или ещё что-нибудь такое сделал… Бабушка сидит на кровати, такая одинокая. Вдвоём с мишкой, а больше — никого.
— Мишка, — шепчет бабушка мишке в ухо, — как ты думаешь, знает ли этот мальчишка, как я его люблю? Теперь он ушёл, наш мальчик. Остались только мы с тобой, да, мишка?
Фридеру в шкафу делается совсем не по себе. Рыдания подступают к самому горлу. И рвутся из носа и рта.
Бедная бабушка! Бедный мишка!
И он, Фридер, тоже такой бедный! Один в шкафу, один на всём белом свете… Фридер сидит в шкафу и подвывает. Очень тихо и жалобно.
Тут бабушка распахивает дверцы шкафа, и Фридер вываливается наружу, прямо ей в руки.
— Бабушка, — всхлипывает он, — бабушка, я же здесь! И я тебя тоже люблю!
И Фридер ревёт так, что у бабушки намокает фартук, а у мишки — его плюшевый живот.
— Мой дорогой мальчик! — говорит бабушка. — Как я рада!
И она вытирает слезы. У Фридера с лица, а у мишки с живота. И чмокает обоих. Фридера в щёку, а мишку в нос.
Фридер шмыгает носом и ухмыляется. А потом они все вместе отправляются на кухню. Мишка держится за бабушкину левую руку, Фридер держится за бабушкину правую руку. А потом они все вместе вылизывают миску с тестом. Фридер — языком, бабушка — пальцами, а мишка — носом.
И у кого же на этот раз заболел живот? У мишки! Потому что он не привык вылизывать тесто…
Не буду спать
— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает за бабушкину юбку. — Бабушка, сегодня я спать не пойду! Ещё долго не пойду. И вообще спать не буду!
— Да отстань от меня, шпингалет! — ворчит бабушка. — Не говори мне такой ерунды! Ночью все люди спят. Марш в кровать — и точка!
— Но я же совсем не устал, бабушка, — ноет Фридер, уже одетый в пижаму, и подпрыгивает перед бабушкой. — Можно ведь когда-нибудь подольше не ложиться!
Бабушка строго смотрит на внука. И Фридер добавляет:
— Ну пожалуйста, милая бабушка.
Но на бабушку это не действует. Она смотрит ещё строже.
— У тебя уже глаза закрываются, песочный человечек[2] засыпал их песком, — говорит она и хочет схватить Фридера.
— Вовсе нет! — кричит он, быстро отпрыгивает прочь и раскрывает глаза пошире. Чтобы бабушка увидела, что в них нет никакого песка.
— Сегодня песочный человечек придёт попозже. Или вообще не придёт! — кричит Фридер и хитро улыбается бабушке.
Она вздыхает, берёт очки и книгу сказок и говорит:
— Ну ладно, ещё десять минут.
Фридер присаживается к кухонному столу и решает, что так и просидит здесь. Всю ночь.
Бабушка читает ему «Красную Шапочку». Это любимая сказка Фридера, он её хорошо знает. И воодушевлённо повторяет за бабушкой фразу за фразой. Как Красная Шапочка пошла навестить бабушку и как собирала для неё цветы, ведь бабушка больна, ей нужно подкрепить силы — пирогами, и вином, и цветами. И как потом появился страшный волк, он притворялся таким ласковым и добрым, а потом оказался злым и проглотил бабушку ещё до того, как к ней добралась Красная Шапочка с цветами, пирогами и вином. И как Красная Шапочка даже не заметила, что в кровати в ночном чепце лежит вовсе не бабушка, а злой волк.
«Я бы сразу заметил, — думает Фридер. — Моя-то бабушка уж точно не похожа на злого волка, даже в кровати».
И он подпирает голову руками, слушает и радуется, что всё кончается хорошо.
Сказка дочитана, десять минут уже давно прошли.
— Спать, спать, — зевает бабушка, захлопывая книжку. — Песочный человечек уже стучится в дверь.
— Ко мне он не стучится, — говорит Фридер. — Я не пойду спать. Мы же договорились.
— Да неужели? Что-то не припомню, — говорит бабушка и громко зевает. — Ладно, я устала и иду спать. А ты делай что хочешь.
— Иди, бабушка, иди, — говорит Фридер и устраивается на стуле поудобнее. — Я буду тебя охранять. Чтобы злой волк не пришёл и не съел тебя.
— Замечательно, — говорит бабушка. — Тогда спокойной ночи.
Она чмокает Фридера в щёку и уходит.
Фридер ухмыляется. Бабушка устала. Она ведь старая. Но он не уснёт. Всю ночь. Будет сидеть здесь на кухне, совсем один. Фридер пододвигает стул к окну. С вечернего неба пушистыми хлопьями медленно падает снег. Он падает и падает, без остановки. Это очень красиво! Столько пушистых снежинок, одна задругой… одна, две, три… девять… сто… Фридер считает. Считать он умеет хорошо. Уже до девяти. И немножко до ста. Дойдя до девяти, Фридер начинает счёт сначала. Считает и сбивается. Снежинки падают так плотно, сверху вниз, сверху вниз…
Фридер сбивается всё чаще. Считать снежинки — очень утомительное дело… На кухне холодно… Даже смотреть на снежинки — и то утомительно…
Глаза у Фридера слипаются.
Но он снова их раскрывает. Как можно шире. Он не пойдёт спать. Сейчас не пойдёт и потом тоже. Вообще никогда не пойдёт. Теперь наверняка уже очень поздно. Очень поздняя чёрная ночь. Такая поздняя, что все Фридеры давно уже спят и все бабушки тоже. Фридер моргает всё чаще. И решает: сейчас он расскажет себе что-нибудь. Если человеку что-нибудь рассказывать, то он не уснёт.
Он расскажет себе про Красную Шапочку. Эту сказку Фридер знает лучше всего. И громко начинает:
— Жила-была одна маленькая девочка…
Как громко звучит его голос в тёмной ночной кухне.
