Каллахан выключил телевизор и направился к створчатой двери, где утренний воздух был более насыщенным.
- Нет подозреваемых, - пробормотал он.
- Я могу назвать как минимум двадцать, - сказала Дарби.
- Да, но почему такое сочетание? С Розенбергом понятно, но почему Дженсен? Почему не Мак-Дауэл или Янт? Оба, несомненно, еще большие либералы, чем Дженсен. Не вижу смысла. - Каллахан сел у дверей в кресло-качалку и взъерошил волосы.
- Я приготовлю еще кофе, - сказала Дарби.
- Нет, нет. Я проснулся.
- Как твоя голова?
- Нормально, но я поспал бы еще часика три. Думаю, что надо отменить занятия. Я не в настроении.
- Отлично.
- Черт, я не могу поверить в это. Этот дурак занимает две должности. Что означает восемь к девяти, т. е. выбор в пользу республиканцев.
- Они должны быть поддержаны в первую очередь.
- Мы не будем признавать Конституцию через десять лет. Это печально.
- Вот почему их убили, Томас. Кто-то или какая-то группа хочет иметь другой суд, с абсолютным преобладанием консерваторов. Выборы в будущем году. Розенбергу исполняется или исполнился девяносто один год. Мэннингу восемьдесят четыре. Янту восемьдесят с небольшим. Они все скоро умрут или же проживут еще лет десять. Демократ может быть избран Президентом. Почему не воспользоваться шансом? Убить их сейчас, за год до выборов. Это имеет смысл, если у кого-то были такие намерения.
- Но почему Дженсен?
- Он был препятствием. И, очевидно, легкой целью.
- Да, но он в основном человек умеренных взглядов с периодическим уклоном влево. И он был назначен республиканцем.
- Ты хочешь "Кровавую Мэри"?
- Неплохая мысль. Минутку. Я пытаюсь поразмышлять над этим.
Дарби полулежала на кровати, пила кофе маленькими глотками и смотрела, как солнце начинает освещать балкон.
- Подумай над этим, Томас. Время выбрано отлично. Перевыборы, назначения, политика и все прочее. Но не забудь и ожесточенность, и радикалов, фанатиков, прожигающих жизнь и ненавидящих гомосексуалистов, арийцев и нацистов, подумай обо всех группах, способных на убийство, и обо всех угрозах в адрес суда, и тогда будет понятно, что наступил самый лучший момент для неизвестной неприметной группы покончить с ними. Это ужасно, но время самое подходящее.
- И кого ты считаешь такой группой?
- Кто знает!
- "Подпольную армию"?
- Они не так уж и незаметны. Они убили судью Фернандеса в Техасе.
- Не используют ли они бомбы?
- Да, специальные. С пластмассовыми взрывателями.
- Вычеркни их.
- Я никого не исключаю сейчас. - Дарби встала и запахнула халат. - Пойдем. Я подкреплю твои силы "Кровавой Мэри".
- Только если выпьешь со мной.
- Томас, ты профессор. Ты можешь отменить занятия, если хочешь. Я студентка и...
- Я улавливаю связь.
- Я не могу больше пропускать занятия.
- Я завалю тебя на конституционном праве, если ты не пропустишь занятия и не выпьешь со мной. Я получил книгу с мнениями Розенберга. Давай прочитаем их, потягивая "Кровавую Мэри", потом вино, потом что-нибудь еще. Я уже пропустил немного.
- В девять у меня занятия по федеральной процедуре, и я не могу пропустить их.
- Я собираюсь позвонить декану и попросить об отмене всех занятий. Тогда ты выпьешь со мной?
- Нет. Пойдем, Томас.
Он последовал за ней вниз по лестнице на кухню, чтобы выпить кофе и ликера.
Глава 6
Не убирая трубку с плеча, Флетчер Коул нажал другую кнопку телефонного аппарата, стоящего на столе в Овальном кабинете. Лампочки трех линий мигали, поддерживая связь. Он медленно шагал взад-вперед перед столом и слушал, одновременно просматривая двухстраничный доклад Хортона из суда. Он совершенно не обращал внимания на Президента, который припадал к земле перед окнами, хватая руками в перчатках короткую клюшку для игры в гольф, сначала яростно глядя на желтый мячик, затем медленно направляясь по голубому ковру к желтой лунке в десяти футах от него. Коул прорычал что-то в трубку. Его слова были не слышны Президенту, который слегка ударил по мячу и теперь смотрел, как тот катится прямо в лунку. Щелчок - и мяч откатился на три фута в сторону. Президент в носках прошагал к следующему мячу и вздохнул, наклонившись над ним. Этот был оранжевого цвета. Он просто ударил по нему, и тот вкатился прямо в лунку. Восемь в ряду. Двадцать семь из тридцати.
- Это был шеф Раньян, - сказал Коул, опуская трубку. - Он совершенно расстроен. Хотел встретиться с вами сегодня днем.
- Попроси его записаться на прием.
- Я сказал, чтобы он был здесь завтра в десять утра. В десять тридцать у вас заседание кабинета, а в одиннадцать тридцать приходят из службы национальной безопасности.
Не глядя. Президент схватил клюшку и стал присматриваться к следующему мячу.
- Я не могу ждать. Как насчет списка избирателей?
Он тщательно прицелился и зашагал за мячом.
- Я только что разговаривал с Нельсоном. Он звонил в два, в начале обеда. Компьютер сейчас переваривает все, но он считает, что рейтинг одобрения будет где-то пятьдесят два - пятьдесят три.
Игрок в гольф бросил мимолетный взгляд и улыбнулся. Затем снова вернулся к игре.
- Какой результат на прошлой неделе?
- Сорок четыре. Благодаря джемперу без галстука. Точно так, как я и предполагал.
- Я думал, сорок пять, - произнес Президент, толкая желтый мячик и наблюдая, как тот вкатывается прямо в лунку.
- Вы правы. Сорок пять.
- Это наивысший результат за ...
- Одиннадцать месяцев. Мы не переваливали за пятьдесят со времени "Полета 402" в ноябре прошлого года. Это отличный критический момент, шеф. Народ в шоке, хотя многие счастливы, что Розенберга убрали. А вы человек серединки. Просто великолепно.
Коул нажал на мигающую кнопку, снял трубку и, не произнеся ни слова, опустил ее. Поправил галстук и застегнул пиджак на все пуговицы.
- Уже пятьдесят четыре, шеф. Войлс и Гмински ожидают.
Президент ударил по мячу и проследил за его движением. Тот ушел на дюйм вправо, и он скривился.
- Пусть подождут. Назначим пресс-конференцию на девять утра на завтра. Я возьму с собой Войлса, но заставлю его помалкивать. Пусть стоит рядом со мной. Я сообщу некоторые дополнительные подробности и отвечу на несколько вопросов. Резонанс будет большим, вы так не считаете?
- Конечно. Хорошая идея. Я дам пресс-конференции старт.
Президент снял перчатки и швырнул их в угол.
- Впустите их.
Аккуратно прислонив клюшку к стене, он надел мягкие кожаные туфли типа мокасин фирмы "Бэлли". Как обычно, он шесть раз переодевался да завтрака, и сейчас на нем был узкий двубортный пиджак из шотландской ткани с красным в синий горошек галстуком. Одежда делового человека. Куртка висела на крючке у двери. Он сел за стол и бросил сердитый взгляд на какие-то бумаги. Кивнул вошедшим Войлсу и Гмински, но не встал и даже не подал руки. Они сели наискось от стола, а Коул занял свое обычное место, стоя подобно часовому, который не может дождаться команды: "Открыть огонь!" Президент ущипнул себя за переносицу, как будто напряжение дня вызвало мигрень.
- Ужасно длинный день, господин Президент, - Боб Гмински произнес эту фразу в надежде растопить лед. Войлс смотрел в окно.
Коул кивнул, а Президент произнес:
- Да, Боб. Очень длинный день. А еще сегодня на обед приглашена группа эфиопов, так что будем кратки. Начнем с вас. Боб. Кто убил их?
- Не знаю, господин Президент. Но, уверяю вас, мы не имеем ничего общего с этим.
- Вы обещаете мне. Боб? - Он почти умолял.
Гмински поднял правую руку ладонью к столу.
- Клянусь. Могилой моей матери клянусь.
Коул самодовольно кивнул, как если бы верил ему и как будто его одобрение означало все.
Президент посмотрел на Войлса, чья коренастая фигура заполняла все кресло и по-прежнему была скрыта под объемной теплой полушинелью. Директор медленно жевал жвачку и насмешливо поглядывал на Президента.
- Баллистика? Аутопсия?
- Получили, - произнес Войлс, открывая портфель.
- Просто скажите суть. Я прочитаю позже.
- Оружие малого калибра, возможно, двадцать второго. Розенберг и его санитар убиты в упор, об этом свидетельствует обгоревший, порох. Трудно сказать что-либо в отношении Фергюсона, но выстрелы были произведены не далее чем с расстояния в двенадцать дюймов. Мы не видели стрельбы, понимаете? Три пули в голову каждого. Две они вынули из Розенберга, еще одну нашли в его подушке. Выглядит все так, как будто и он, и его санитар спали. Один и тот же тип пуль, то же оружие, один и тот же убийца, это ясно. Окончательные результаты аутопсии готовы, но ничего не вызывает удивления. Причины смерти вполне определенны.
- Отпечатки пальцев?
- Ни одного. Мы еще проверяем, но это была очень чистая работа. По-видимому, он не оставил ничего, кроме пуль и трупов.
- Как он попал в дом?
- Никаких видимых признаков проникновения в дом. Фергюсон осматривал все, когда прибыл Розенберг, где-то около четырех часов. Обычная процедура. Он составил письменный доклад двумя часами позже, и в нем отмечается, что он осмотрел две спальни, ванную комнату, три чулана наверху и каждую из комнат внизу и, конечно же, ничего не обнаружил. Утверждает, что проверил все окна и двери. В соответствии с инструкциями в отношении Розенберга наши агенты находились снаружи, и по их оценке проверка Фергюсоном в четыре часа заняла три-четыре минуты. Я подозреваю, что убийца выжидал, спрятавшись, пока судья вернется домой и пройдет Фергюсон.
