Еще не закончилась война с Персией, как вспыхнула новая война – с Турцией, в которой Николаю пришлось принять личное участие. 9 июня 1827 года, в полночь, он неожиданно для всех прибыл в Кронштадт, на флагманский корабль командующего эскадрой адмирала Д. Н. Сенявина «Азов». Его сопровождал начальник Главного морского штаба князь А. С. Меншиков. К 5 часам утра весь флот был под парусами. За Красной Горкой император произвел флоту маневр, затем был отслужен молебен, потом он простился с командующим и, пересев на свою яхту, вернулся в Петербург. А флот пошел в Портсмут, где 24 июня был подписан Лондонский договор о совместной борьбе России, Англии и Франции с Турцией. Поводом для заключения договора послужило намерение турок истребить христианское греческое население Мореи для устрашения всех христианских народов Османской империи. Договор был подписан в канун дня рождения Николая, и он увидел в этом некий провидческий смысл.
8 октября 1827 года союзный флот, находившийся у берегов полуострова Пелопоннес и состоявший из 27 кораблей при 1676 орудиях, полностью уничтожил турецкий флот из 65 кораблей при 2200 орудиях. Султан Махмуд II настолько разъярился, узнав о гибели своего флота, что хотел казнить всех союзных послов, но был вовремя остановлен своим визирем. Ситуация на первых порах вроде бы разрешилась свободным отъездом всех трех послов из Константинополя, но уже 8 декабря султан обнародовал воззвание, в котором объявлял из всех союзных стран лишь Россию непримиримым и явным врагом Турции и призывал всех мусульман к священной войне с неверными – русскими. Российские подданные были изгнаны из Турции, проливы перекрыты для русских судов, и турецкие дипломаты отправились в Персию, призывая шаха снова вступить в войну с Россией.
В Петербурге 14 апреля 1828 года были обнародованы Манифест о войне с Турцией, приказ войскам и указ о новом рекрутском наборе. Для военных действий против Турции была двинута 2-я армия фельдмаршала Витгенштейна, сосредоточенная на юге России. В задачу армии входило занятие Дунайских княжеств и взятие крепостей на южном берегу Дуная. Под началом Витгенштейна было 3 пехотных и один кавалерийский корпус общей численностью 114 000 человек при 384 орудиях. За 2 недели до обнародования Манифеста, 1 апреля, из Петербурга начал по частям выступать гвардейский корпус, во главе которого встал великий князь Михаил Павлович.
25 апреля из Петербурга к армии выехал Николай, оставив секретное распоряжение (в случае его смерти считать наследником престола Михаила) и передав власть в столице и в стране на время его отсутствия Временной верховной комиссии, состоявшей из В. П. Кочубея, П. А. Толстого и А. Н. Голицына.
Следом за императором в Одессу выехала Александра Федоровна со старшей дочерью – 9-летней Марией. Николай должен был остановиться в Измаиле, где решено было развернуть Главную квартиру. Императора сопровождали вице-канцлер Нессельроде, герои войны 1812 года генералы Жомини и Евгений Вюртембергский, члены свиты и некоторые дипломаты. В коляске императора ехал А. X. Бенкендорф, с этих пор и на долгие годы ставший его неизменным спутником в многочисленных поездках по России и за границу.
Нетерпение увидеть войну подстегивало царя необычайно. Николай ехал днем и ночью и 7 мая настиг войска у Браилова, который был уже блокирован 2-й армией. С его приездом начались энергичные работы по подготовке к штурму крепости. Через неделю царь уехал в Одессу, но, пробыв там с императрицей всего 2 дня, поспешил в Измаил – в Главную квартиру.
Боевое крещение императора
После смотра войск и непременного парада царь поехал к селению Сатуново, где предстояла переправа через Дунай. Сюда же прибыл и Витгенштейн, получивший царским приказом подтверждение, что именно ему принадлежит власть Главнокомандующего, присвоенная «Учреждением о Большой действующей армии». Однако вскоре должен был прибыть великий князь Михаил Павлович.
Турки, сразу же заметившие скопление русских войск у Сатунова, немедленно стали стягивать войска к местам предполагаемой их высадки. Николай сам руководил подготовкой к переправе и провел ее так удачно, что потери во время всей операции по форсированию широкой и многоводной реки оказались минимальными. Следует заметить, что решающую роль в успешном осуществлении удачной переправы через Дунай сыграли казаки-запорожцы, некогда бежавшие в Турцию, но накануне переправы пришедшие в русский лагерь. За это Николай присвоил атаману Осипу Михайловичу Гладкому (кошевому атаману Задунайской Сечи) чин полковника, наградил орденом Св. Георгия 4-й степени, а впоследствии назначил атаманом Азовского казачьего войска. Турки были сбиты с позиций и бежали в крепости Базарджик и Исакчу. Генерал-адъютанту П. Д. Киселеву, чьи войска первыми переправились на тот берег, Николай тут же присвоил звание генерал-лейтенанта.
Не дожидаясь, пока наведут через Дунай понтонный мост, Николай 28 мая сел в лодку и с 12-ю казаками-запорожцами, которые были его добровольными гребцами, переправился на южный берег. Осмотрев русские позиции, он тут же вернулся обратно.
Первые успехи русской армии
Крепость Исакча капитулировала 30 мая, и русские войска двинулись в наступление по Добрудже к легендарному Траянову валу. 2 июня у стен Бабадага императора Николая ожидала казацкая делегация «некрасовцев», предки которых бежали с Дона после булавинского восстания более 100 лет назад. Однако в отличие от запорожцев они только изъявили свою покорность царю, но вернуться в Россию отказались.
Меж тем турецкие крепости сдавались одна за другой. Только в июне пали Мачин, Браилов, Гирсов, Тульча и Кюстенджи. Николай приказал отпускать сдавшихся турок на свободу, что принесло русской армии ощутимый вред: не все отпущенные на свободу уходили домой, очень многие прошли к крепости Силистрия и существенно усилили ее гарнизон.
На другом театре военных действий – Черноморском побережье Кавказа – тоже был одержан успех: 12 июня князь А. С. Меншиков взял Анапу, после чего его войска соединились с армией Витгенштейна. На этом успехи русской армии временно прекратились, ибо Николай, окрыленный удачами в начале кампании, решил, что сможет одновременно действовать против трех мощных крепостей – Силистрии, Шумлы и Варны.
На войне как на войне
8 июля 30-тысячная русская армия подошла к Шумле и начала ее осаду, не зная, что в очень сильной крепости засел 40-тысячный неприятельский гарнизон. Николай, находившийся в осадном корпусе под Шумлой, сам наметил укрепления, диспозицию осадных работ, и сам сделал первый удар киркой при закладке первого осадного редута. Однако дальше военное счастье изменило русским, и Николай, увидев, что осада ни к чему не приведет, 21 июля оставил лагерь под Шумлой и отправился под Варну, также осажденную русскими. По дороге на конвой Николая попытались напасть турки, но конвой был силен – полк конных егерей и конная батарея (всего 1300 человек) – и неприятель отступил, очистив дорогу.
Первую ночь Николай провел в солдатской палатке, слыша близкие оружейные выстрелы. На другой день было тезоименитство матери императора, и он невольно вспомнил пышные празднества в Петергофе. Контраст между той жизнью и этой – в степи, среди солдат, за скудной трапезой – поверг в уныние императора и его небольшую свиту, и, как писал потом бывший с ним Бенкендорф, «крайне поразил и государя, и всех нас, и навеял на наше общество невыразимую грусть».
На следующее утро отряд двинулся дальше. Дорога вскоре пошла через густой лес. Николай хотел ехать впереди всех, но его уговорили занять место за авангардом, перед отрядом прикрытия. Свита ехала вокруг него, как вдруг из леса грянул выстрел, и один из егерей упал, раненый. Стрелявшего найти не удалось.
Наконец 24 июля к вечеру отряд достиг Варны, осажденной с моря и суши флотом и войсками А. С. Меншикова. Обсудив с ним план осады, Николай переночевал и утром поспешил на флагманский корабль адмирала Грейга «Париж», стоявший вместе с 20-ю другими судами на рейде Варны. Затем на фрегате «Флора» император отбыл в Одессу, где его ожидали жена и дочь. Подводя итоги началу кампании, Николай писал брату Константину: «Все, что касается этой кампании, представляется мне неясным, и я решительно не могу высказать что-либо определенное относительно моего будущего».
СПОЛЗАНИЕ НА КРАЙ БЕЗДНЫ
«Я так устал…»
Николай все более и более убеждался в том, что, несмотря на все его усилия и почти круглосуточную работу, он уподобляется мифическому Сизифу, осужденному богами на вечный бесплодный труд. Понимал это не только Николай. С каждым годом становилось все очевиднее, что Россия безнадежно отстает от развитых стран Европы, но упорно следует своим собственным, ни на кого не похожим путем. «Что за странный этот правитель, – писала о Николае графиня М. Д. Нессельроде, – он вспахивает свое обширное государство и никакими плодоносными семенами его не засевает». А если чем Николай и «засевал» Россию, то семена эти не всходили, умирая в смертоносной, бесплодной земле.
