– Да, – кивнула подружка, – билеты купили на семнадцатое июня. Раде Ильиничне собиралась сказать, что отправляется в студенческий лагерь, на побережье Крыма.
«Странно, – подумала я, – мечтает о поездке с любовником на море и внезапно отправляется на олимпиаду в Киев. Ну да бог с ней, взбалмошной девицей. Ясно, раз Таня видела, как вечером пятого июня Яна садилась в поезд, значит, девушка не встречалась с Максом в роковую ночь. Неужели он и правда просидел в кабинете, притворяясь спящим?»
Глава 6
Домой я ввалилась около девяти вечера, голодная, потная и злая. В гостиной, мирно переговариваясь, сидели свекрови. В руках у них поблескивали крючки. Надо же, нашли общий язык. И та, и другая увлекались вязанием дурацких беленьких салфеточек из катушечных ниток.
– Поздно как приходишь, – заметила Нина Андреевна.
– Кстати, Маша смотрит абсолютно неподходящий для ее возраста фильм, – наябедничала Римма Борисовна.
– Дети сейчас окончательно распустились, а матери только о работе и думают, – вздохнула свекровь номер два.
– Мы своих сыновей в строгости держали, – согласилась с ней свекровь номер три.
Внимательно глядевший на них Снап тихонько гавкнул. Нина Андреевна сунула руку в жестяную коробку с печеньем и с умилением запихнула жирное, сдобное лакомство в подставленную раскрытую пасть. Тут же подлетел Банди и был наделен таким же угощением.
– Кстати, – сообщила Римма Борисовна, – там у Аркашки сидит какой-то мужчина, вроде твой приятель. И скажи мне, ты обращала внимание на желудок сына? За обедом он съел только салат из огурцов, так недалеко до гастрита. Я тебе дам почитать вырезки из газеты «Здоровье» на эту тему, страшно интересно.
– Да она сама отвратительно питается, – вступила Нина Андреевна, – вечно кусочничает и детей не научила по-нормальному обедать. И мне кажется, нельзя разрешать девочке гонять на мотоцикле. Это так вульгарно!
Мило улыбаясь в лицо гарпиям, я стала задом пятиться к двери. Нет, две свекрови сразу – это слишком, никакая нервная система не выдержит.
В кабинете у Аркашки сидел Александр Михайлович. В руках он держал какие-то документы. Я отметила, что перед ним стоят пустая тарелка, усеянная крошками, и нетронутая чашка с непонятной жидкостью светло-коричневого цвета. Легкий смешок вырвался из груди – Кешка угощает полковника «фирменным» напитком. Сын великолепно разбирается в винах и совершенно не умеет готовить кофе. Такого мерзопакостного пойла не удается сделать никому. Аркашка пребывает в счастливой уверенности, что для полной кофеварки достаточно одной чайной ложки молотого кофе. Чтобы придать «кофе» вкус, он щедро сыплет туда сахар и от души доливает молока. Получившуюся жидкость отказывается употреблять даже всеядный Банди.
– Мать, – провозгласил Аркадий, – полковник приехал поговорить о деле Полянского.
Я вздрогнула и с укоризной посмотрела на сына: предатель, взял и растрепал об убийстве! Полковник как ни в чем не бывало мило улыбался и ласково пощипывал Хуча за жирные складки на спине. Мопс блаженно щурился.
Александр Михайлович – старый и верный друг. Много лет тому назад я, нищая преподавательница французского языка, польстилась на дополнительный заработок и нанялась почасовиком в Академию Министерства внутренних дел. Платили там просто отлично и, что было очень немаловажно по тем временам, давали богатый продуктовый набор. Именно с тех пор зефир в шоколаде носит в нашем доме название «милицейский».
Группа курсантов подобралась редкостная. Пятнадцать ничего не понимающих в языке молодых людей. Они великолепно успевали по своим полицейским наукам, но французский стал для них настоящим камнем преткновения.
– Уж лучше неделю в засаде сидеть, чем учить ваши неправильные глаголы, – признался один из слушателей в момент откровенности.
Чем ближе подкатывал экзамен, тем яснее становилось, что основная масса студентов его просто не сдаст. Ладно бы, принимай я экзамен одна. Поставила бы всем четверки, кто проверять станет? Но ректор МВД повелел собрать комиссию. Мои «французы» от страха потеряли последние шаткие знания. Тогда и решились на обман. Каждый получил по одному билету и вызубрил его назубок. Я же обязалась сделать так, чтобы они сумели отыскать в общей куче нужный листок.
Рано утром комиссия, состоявшая из врача-патологоанатома, преподавателя по стрельбе и милой учительницы математики, уселась за длинный стол. Я пристроилась с торца, тихо радуясь, что никто из проверяющих не владеет иностранными языками.
Когда на пороге появилась первая группа сдающих, быстренько всунула им нужные билеты. Экзамен покатился как по маслу. Курсанты бодро читали тексты и ловко отвечали на грамматические вопросы. Пятерки сыпались словно из рога изобилия. Я успокоилась и слегка расслабилась. И, как выяснилось, зря.
Облом случился в тот момент, когда билет вытянул Александр Михайлович, тогда молодой и кудрявый. Он сел на последнюю парту, и по выражению его лица я поняла: что-то случилось. С милой улыбкой, заглядывая в листочки тех, кто готовился к ответу, подплыла к нему и грозно прошипела:
– Ну?
– Не этот билет учил, – шепнул несчастный, – случайно другой взял.
Да, настоящая катастрофа.
– Слушай, – пробормотала я, – тут никто, кроме меня, французский не знает, прочти как-нибудь текст, а грамматику не спрошу.
Потный курсант приблизился к комиссии и судорожно начал изображать чтение вслух. Как он произносил слова! Aujourd'hui в его исполнении звучало как «аужурдоис», est читалось как «ест», но комиссия осталась довольна: быстро и четко, что еще надо? Махнув рукой, я придвинула к себе зачетку страдальца. И именно в этот момент преподаватель стрельбы воскрес от сна и велел: – Теперь переведите!
Курсант затравленно глянул на меня.
– Ну, – подтолкнула я, – не смущайтесь, я видела, как вы переводили письменно, все абсолютно верно, достаньте листок из портфеля и прочтите нам.
Понятливый слушатель выхватил из кейса какую-то бумажку и начал озвучивать доклад «Патологоанатомическое исследование трупа». Если учесть, что у всех остальных были сказки Шарля Перро, впечатление он произвел потрясающее.
– Какой трудный перевод, – покачала головой учительница математики, – неправильно составлены билеты. Одним – «Красная Шапочка», другим – сложнейший профессиональный отрывок. Идите, молодой человек, вы безусловно заслужили пятерку.
Остается добавить, что на следующий день меня долго ругали за идиотский подбор литературы для перевода.
С тех пор мы нежно дружим. Из стройного кудрявого лейтенанта приятель превратился в полного лысоватого полковника. Но на наши отношения подобная метаморфоза совершенно не повлияла. Оказавшись в Париже, мы моментально позвали его в гости. Полковник приехал и тут же подружился со своим французским коллегой комиссаром Жоржем Перье. Мы с Наташкой недоумевали, как мужчины ухитряются договариваться. Жорж не знает ни одного русского слова, Александр Михайлович с жутким акцентом может выдавить из себя классическую фразу: «Москва – столица СССР».
Но тем не менее они чудненько обсуждали профессиональные вопросы и мило посещали многочисленные парижские кафе. Провожая приятеля в Москву, Жорж принес в аэропорт маленькую корзиночку.
– Пусть собачка напоминает тебе обо мне, – сказал комиссар, – его зовут Хуч, и он похож на меня.
Что верно, то верно. Толстенький, с короткими ножками, английский мопсик удивительным образом походил сразу на обоих полицейских – московского и французского.
Сначала Хучик обретался в холостяцкой квартирке полковника, но милицейского начальника целыми днями не бывает дома. Мопс начал скучать, потом заболел от тоски.
Маша пожалела песика, так Хуч оказался у нас. Ольга дала ему второе имя – Федор Иванович. Покладистый кобелек отзывается на обе клички. Хучика в нашей семье любят все, даже суровые кошки.
В идиллических взаимоотношениях с Александром Михайловичем есть одна – зато какая! – ложка дегтя. Он работает в системе МВД, и в поле его зрения попадают самые разные уголовные дела. Несколько раз ему приходилось допрашивать меня, совершенно официально, с оформлением протокола. Но я ей-богу не виновата, что постоянно ввязываюсь в невероятные истории. Ну судьба такая, планида несчастливая! То нахожу труп на помойке, то ближайшая приятельница умирает внезапно, в самый разгар праздника. И уж совсем не моя вина, что сотрудники милиции не хотят расследовать преступления, а быстренько списывают все на самоубийство или несчастный случай. Правда, в последний раз обещала больше «не путаться под ногами». Но ведь не бросать же Макса в беде.
– Надо же, какая интересная случайность, – принялась я мести хвостом, – именно Аркашку Нина Андреевна наняла адвокатом!
– Просто трагическое совпадение, – подхватил полковник, – если учесть, что дело веду я.
