надежда на возвращение.
Глава высшего совета братства, Великий магистр Эрторий Данациус стоял у небольшого бассейна во внутреннем дворе виллы. Огня не зажигали, чистое небо и круглый диск луны позволяли обходиться без светильников и факелов. Он ждал двух других членов высшего совета. Их осталось всего трое из двенадцати, и их встреча в одном месте была серьезным нарушением основ конспирации. Эрторий, конечно же, понимал всю опасность такой встречи, ведь в случае провала братство будет обезглавлено, но риск, по его мнению, был оправдан. Наступил момент, упустить который было бы непозволительной глупостью.
Великий магистр обернулся на звук знакомых шагов. В дверях стоял Алкмен, его многолетний и верный помощник.
— Они пришли.
Эрторий одобрительно кивнул.
— Хорошо, проводи наших друзей сюда.
Он не видел своих ближайших соратников уже больше десяти лет. Каждый из них практически руководил своей независимой организацией в разных концах империи, и то, что они пришли, проделав долгий и опасный путь, уже очень много значило.
Из темноты арки в сопровождении Алкмена появились две фигуры в длинных серых плащах с накинутыми капюшонами. Великий магистр остался у бассейна, позволив гостям самим подойти к нему. В трех шагах — строго по регламенту — они остановились и, обнажив головы, приветствовали главу братства глубоким поклоном.
Время никого не щадит. Данациус непроизвольно отметил постаревший горбоносый профиль Тироса Иберийского и совершенно седую бороду Камола из Афры.
— Я рад вас видеть, друзья мои, и очень ценю, что, несмотря на опасность и тяготы пути, вы все же смогли принять мое приглашение.
Гости еще раз склонили головы, и хозяин вежливо осведомился:
— Вероятно, вы хотите отдохнуть несколько часов после тяжелой дороги? Это место абсолютно безопасно, вы можете не волноваться. — Голос Эртория был тверд, как скала.
— Неужели мы выглядим настолько постаревшими и немощными? — Тирос улыбнулся старому другу.
— Не будем злоупотреблять милостью всевышних богов. Из двенадцати нас осталось только трое — разве это не доказывает, что абсолютно безопасных мест не бывает? — с горечью в голосе Камол поддержал своего спутника.
— Наши люди остались за городом, ночуют под открытым небом, сюда мы с Тиросом не решились взять никого. Когда соблазн велик, предают даже самые близкие.
Главная боль братства отразилась и на лице магистра.
— Это хуже всего. Сомнения и измена точат нас изнутри, и это для братства пострашней любых судов Трибунала.
Какое-то мгновение они стояли молча, словно отдавая дань памяти погибшим и вспоминая свои провалы, но пауза продлилась недолго. Эрторий, первым вернувшись из прошлого, широко улыбнулся и по-дружески приобнял своих гостей.
— Раз уж мы решили обойтись без отдыха, тогда прошу вас вон туда, под навес. Там накрыт стол, где вы сможете выпить по бокалу вина с дороги.
Все трое расположились за столом в маленькой беседке в углу двора, и если хозяин позволил себе расслабиться и откинуться на спинку плетеного кресла, то гостей не покидало напряжение. Они сидели, собранные и готовые к немедленному действию.
После того как Алкмен разлил вино по бронзовым кубкам, Эрторий, пригубив первым, жестом предложил гостям последовать за ним.
— Мне самому не по себе от того груза ответственности, что я взял на себя, пригласив вас сюда, но, повторюсь, ситуация требует немедленных действий и мне нужна ваша помощь. Положение братства настолько печально, что на сегодняшний день я могу полностью доверять только вам двоим.
Великий магистр пристально посмотрел в глаза своих друзей:
— Наступил момент, который поможет нам снова вернуться в игру.
О прямолинейности Тироса, в свое время не стеснявшегося говорить неприятную правду даже царям, ходили легенды, и сейчас он показал, что с годами не изменился.
— Давай без лишних расшаркиваний. Мы все прекрасно понимаем, иначе нас бы здесь не было.
Камол огладил рукой свою седую бороду:
— Ты позвал — мы пришли. По-другому и быть не могло, но нам не совсем понятно, о чем ты говоришь. Ситуация для братства, прямо скажем, не лучшая. Была надежда, что война с Сардией затянется, это ослабило бы врага и дало нам возможность восстановить силы. Но сарды разгромлены. Увы! Если раньше можно было на что-то надеяться, то сейчас остается уповать лишь на помощь всевышних богов.
Тирос раздраженно махнул рукой:
— Это всего лишь вопрос времени. Как только Константин покончит с Хозроем, он вновь примется за нас, и, боюсь, новой волны зачистки нам уже не пережить.
Взгляд Великого магистра заледенел.
— И это говорит легендарный Тирос Иберийский! Никто бы не поверил. Ты сейчас выглядишь, как воробей, преградивший путь кошке. Бесстрашный и жалкий одновременно. Не забывайте, мы братство Астарты. Это они нас бояться, это им мы являемся в кошмарных снах, и никогда не будет наоборот.
Лицо Тироса одобряюще смягчилось.
— Хорошо сказано, хотя местами и обидно. Ну тогда, может быть, ты расскажешь нам что-то, чего мы не знаем?
Эрторий еле заметно утвердительно кивнул и подал знак Алкмену. Тот быстро скользнул к столу и расстелил перед гостями пергамент с красиво вычерченной картой.
— Взгляните вот сюда, — палец Данациуса ткнул в узкую долину Ура. — Что это вам напоминает?
Гости с интересом склонились над картой. Желтый кружок города, рядом белые палатки императорской армии и зеленая долина в кольце темно-коричневых гор.
Камол поднял глаза на великого магистра.
— Очень напоминает мешок.
— Точно. Обратите внимание, из долины всего два выхода. Один — самый короткий путь на просторы Сардии — закрывают стены Ура. Другой ведет в восточную Фесалию и к побережью, и это единственный путь снабжения и связи армии Константина со столицей. Судьба двух царств решается под стенами этого города.
Эрторий поднял вверх указательный палец, призывая к вниманию.
— Теперь главный вопрос. Кто может закрыть пока еще свободный выход из долины и запереть императорскую армию в котле?
Тирос с сомнением покачал головой:
— После разгрома Хозроя, сила, способная на такое, есть только у султана Ибера Муслима III, но я сильно сомневаюсь, что он рискнет всем, особенно после столь убедительной победы Туринской армии.
Ироничная улыбка скривила губы Данациуса.
— Рискнет, если цель будет реальной, а приз вожделенным. В жизни Муслима есть один черный момент, заставляющий его до сих пор скрипеть зубами по ночам.
— Ты имеешь в виду, его брачное посольство к царице Халидада Вирсании?
— Именно, — согласился Великий магистр. — Помните, как Муслим хотел прибрать к рукам богатейший город востока, женившись на его юной царице? Послы султана прибыли не одни, а с серьезным аргументом в виде двух тысяч всадников, поэтому вели себя в вольном городе Халидаде, скорее, как хозяева, чем как просители. Горожане не дали в обиду
