– Проходи, уха у меня готова. Только что сварил, еще горячая. – Сказал старик. – Можно поесть. Скоро подойдет Брилл. Он тут егерь. За боевыми псами следит. Человек он хороший, не обидит.
– Спасибо, дяденька. – Кайрос присел на скамеечку. Прижал голову к коленям и смотрел. Его детский взгляд проникал в душу. Просил о любви. Сол и не знал раньше, что взгляд ребенка так может брать за сердце. Внутри старика все выворачивалось наружу, с последней рекой любви и сострадания.
– Тебя как зовут, парень?
– Кайрос, дурачок Кайрос меня зовут, а кто Помидоркой называет. Кому как нравится. – Бесхитростные слова. Простые. Они острой болью резали сердце старика.
– Отчего дурачок? Кайрос ты, никакой не дурачок. – Как можно, назвать человека дурачком. Как можно, принять это с такой покорностью. Такую боль не вынесет душа.
– Так меня в деревне звали. А вас как зовут, дядечка? – Так просто, без обид. Дурачок. Так и положено. И это отсутствие протеста и боли ударили Сола плетью. До крови, до самых костей.
– Я Сол, местный конюх. Вот держи тарелку, сейчас налью ухи. И рыбки поешь. Я с утра наловил.
Вскоре подошел Брилл. Грузно сел к столу.
– Так у нас нынче молодежь в гостях. Твой стол никогда не был тесен. Оно и к лучшему. А то мы, старики, любим жаловаться. Ты кто, сынок?
– Я Кайрос, дядечка. С деревни я. Сиротой остался. Вот и подался в город. Тут добрые люди на работу взяли. Меня дед всякой работе обучал.
– Если так, то выживешь у нас.
Уха была отменная. Что, что, а готовить рыбу Сол умел. Эх, думал Сол, был бы помоложе, да нога бы была в порядке. В бою ногу повредил, раньше молодняк объезжал, любую лошадь мог оседлать. Упал неудачно на ратном поле, с тех пор хромал. Пожалели его, не прогнали. Так и остался при лошадях. Он любил лошадей, они норовистыми бывают, у каждой свой характер, но он все равно их любил. О том и вели беседу. О прошлых сражениях, о былых героях. Кайрос и старики поели, вымыли посуду.
– Я лошадкам спокойной ночи скажу? – Спросил парень.
– Ну, скажи. Скажи. – Разрешил Сол.
Парень ушел. Старики остались одни.
– А что, Сол, будь у тебя такой внук? А, не скучал бы? – Усмехнулся Брилл.
– Будешь смеяться, друг, а я как его увидел, словно свою молодость вспомнил. Сил прибавилось. Мне б такого внука, чтоб глаза закрыл. Чтоб было, кто подержит в последний миг за руку. Так и жизнь прошла не впустую.
Старики замолкли. Все было сказано. Песнь одиночества и боли играла тихую мелодию любви.
Кайрос обошел всех лошадей, каждую гладил, шептал на ушко. Одна лошадь даже от удовольствия заржала.
– Я побегу, дядюшка Сол. – Наконец, Кайрос решил, что ему пора уходить.
– Беги, время позднее. Спать пора.
А старики смотрели в след ребенку. Умиротворение и благость входили в их души. Не цари и владыки владеют землей. Поступь крохотной ножки ребенка покоряет миры.
Дурачок убежал к себе в мансарду, на чердак. Лег в постель. Хороший день выдался, вот и с конюхом познакомился. С лошадками познакомился. Дяденька егерь такой хороший. И дяденька воин, Арчик, обещал, может, что из одежды принесет. Разве не жизнь? Да такой жизни любой позавидует. Другой жизни он не знал, да, наверно, и не хотел. Он не завидовал никому, не завидовал этим господам в новой шикарной одежде. Про себя он думал, что есть, то и есть. Чего лучше то желать. Господа они и есть господа, а он Кайрос дурачок. Родился таким, что уж тут. Выше и не прыгнуть. Вот так и потекли дни его жизни во дворце. Разнообразия особого не было. Может, это постоянство и нравилась парню, какая-то определенность в жизни. Дня через три услыхал, что во дворце несчастье приключилось. На кухне это обсуждали.
– Этот боров, Борден, нес себя важно. Самый важный здесь. – Смеялись слуги втихаря.
– А что случилось?
– Управляющий наш давеча поперся куда-то, под ноги не глядит, важный, ему бы всех поучать. Вот на лестнице и оступился. И кувырком. Хорошо летел. Ногу сломал, да пару ребер. Как только себе шею не свернул.
– Лучше бы свернул, – сказал главный повар, – первый раз такого злыдня вижу. Хоть отдохнем от него.
Событий больше и не было. Может, где там, в господских покоях и обсуждали какие новости, но до ушей прислуги, особенно такой мелкой, как Кайрос, это не доходило. Да не слишком он прислушивался. Не касается это его. Он часто бегал на конюшню. Помогал Солу. То лошадей почистить, то в загонах убрать. Воды принести. Вот и хорошо. Было и еще одно событие. В конце недели, главный повар сообщил своим помощникам:
– Государь нас похвалил, вкусно готовим. Это вода в нашем колодце видимо обновилась, свежее стала. – Повар зачерпнул из бака воды, отпил. – Вот, вычерпали воды, колодец прочистился, вода стала свежее, прямо вкуснее.
Повар протянул кружку одному из поварят.
– Попробуй, что скажешь?
– Отменная вода, я тоже заметил. Словно ключевая.
– Это хорошо, когда из колодца много воды черпают. Она обновляется, лучше становиться.
Они и внимания не обратили на то, что воду эту приносил Кайрос дурачок. Всякий раз, набирая воду в колодце, он благодарил его и спрашивал разрешения. Дозволь зачерпнуть водицы. Что б она была вкусной и свежей.
На днях, когда Кайрос бежал на конюшню, он увидел Арчика.
– Кайрос, иди сюда. – Он подбежал к воину. – Пойдем со мной, зайдем в казармы.
Они пришли в казарму.
– Держи, – Арчик протянул Кайросу башмаки, – примерь, подойдут ли по ноге.
Кайрос примерил. Воин смотрел на паренька. Как похож на его младшего брата. Свидятся ли они когда-нибудь. Братишка был тоже немного чудаковатым. Это они по малолетству такие. Может, Кайрос и не станет воином, телосложение не то, но крестьянином был бы хорошим. Работать любит, не лентяй. Славный вырастет мужик.
– Отличные, настоящие башмаки. И мне впору. – Глаза светятся радостью. Такой отменный подарок. – Их же носить сколько можно. Крепкие, не развалятся. И на ноге удобно. Спасибо. Я их беречь буду.
– Ну, и хорошо. Тут тебе камзол, две рубашки, носки, кое-что из белья. Брюки нашли. Прикинь, не коротки? – Все это Арчику дали другие стражники, у кого были младшие в семье. Ребята выросли, вещи стали малы. Вот и собрали всем миром. Если не помогать друг другу, не выручать, так жизнь будет тяжкой. В жизни, как в бою, тебе помогут, ты поможешь.
– Нет, не коротки. Даже длинноваты. – Кайрос прикинул штаны. Отличная у него будет обнова. Какой Арчик молодец. Здорово, что они повстречались в пути. С ним и поговорить можно, иначе одиноко было бы в этом чужом городе. Теперь, когда у Кайроса не было дедушки и бабушки, это был самый близкий и родной человек на свете.
– Ничего, подогнешь. Это ребята собрали, забирай. – Как-то тепло стало на душе у стражника. Словно взамен этих тряпок получил нечто большее, с ним поделились радостью.
– Спасибо. Арчик, век не забуду. Такую мне одежду справил. Отличную. – Кайрос чуть погрустнел. – Мне такую только бабушка делала. Перешьет из чего, так потом носишь, не нарадуешься.
– Да ну, тебя. Одежда не такая уж и хорошая. – Арчик смутился. – Просто другого нет. Прости. Бери эту.
Подхватив свои обновки, Кайрос побежал к себе. Разложил вещи, посмотрел. Решил, что вечером все примерит. И снова побежал на конюшни помочь Солу. Вот так он и крутился, бегая с одного места в другое, находя себе дело. Не привык сидеть без дела. И поесть он мог теперь в любое время. В бачках всегда остатков было много. Время от времени его и Сол подкармливал. Если не уху, то еще что варил. По крайней мере, горячий чай с ломтем хлеба вечером был обеспечен. И вечером они разговаривали, говорили о том, о сем, одиноко было конюху. Тут слушатель, парнишка. Сидит, слушает внимательно. И интерес у них общий к лошадям. Как-то днем Кайрос забежал на конюшню. Сола не было. А у Кайроса любопытство. Оно если что нельзя, так этого и хочется. Хотелось на щенков посмотреть. Вот он и проскользнул в дверцу, что отделяла конюшню от псарни. О своем обещании не ходить давно забыл. Псарей на месте тоже не оказалось. Подошел к вольерам. Вон собачка, вон другая. Возле первой щенята. Это, видимо, и есть Марта. Хорошие маленькие собачки ползают возле мамки, попискивают. Один пристроился к мамке, притих. Кайрос услышал чьи-то шаги, быстро убежал, вновь оказавшись в конюшне. Занялся лошадьми. Какую почистить, какую напоить водой. Он знал, где у Сола лежат лакомства для лошадей. Каждую угостил. Гривы расчесывал, что б ухоженные были. Он обнимал их, ласкал.
– Красивые вы у меня. Сейчас гриву расчешем, так еще краше будете. – Кайрос похлопывал коня по боку.
Конь от удовольствия тихо ржал, показывал зубы.
– Чего ржешь? Смеешься? Я смешной? – Кайрос ухватил коня за голову. – Вот я тебя сейчас. Как кулаком в бок стукну. Перестанешь насмехаться надо мной.
Сам смеялся, уткнувшись лицом в шею коня.
